Соблазн для Щелкунчика

– Слушай, Иван! Может, нам ее пропустить? От греха подальше… Боюсь, босс нам не простит, если упустит такую возможность прославиться.

– Мы хотели выбрать Самарина, между прочим, в президиум нашей ассоциации, – невинно сообщила Елизавета.

– Ой, ну если так, – замешкался Цербер. – Но документ-то у вас есть?

– Нет! – нагло заявила Дубровская. – Обычно мы рассчитываем на доверие. Не думала, что попаду в режимную зону. Но если Самарин отказывается, мы, конечно, не будем настаивать.

Она сделала вид, что собирается уйти. Цербер заволновался:

– Но подождите, гражданочка…

– Международная конференция пройдет в Берлине, но будет транслироваться на весь мир на английском, немецком, французском языках…

– Надо же! Но все-таки, может, мы согласуем ваш визит с начальником охраны…

– На конференции будет присутствовать сам президент, между прочим.

– Да что же вы сразу нам ничего не сказали! Проходите, пожалуйста!

Он бережно взял Елизавету за локоток. Они миновали длинный коридор и вошли в просторную комнату. За письменным столом сидела немолодая женщина. По всей видимости, это была секретарь. Елизавете показалось, что женщина чем-то расстроена. Красные глаза, скомканный платочек в руках выдавали следы недавних слез.

– Вера Петровна! Тут такое дело… Проведите, э-э…

– Елизавету Германовну, – кротко вставила Дубровская.

– Да, да… Елизавету Германовну к Евгению Станиславовичу. Она из ассоциации… – он виновато взглянул на Лизу. – Боюсь, я не вспомню название.

«Если бы я его еще вспомнила!» – испугалась девушка.

– Документы мы проверили. Полный порядок!

Спустя несколько минут Елизавета стояла перед человеком, занимавшим место покойного Макарова.

Самарин оказался милейшим руководителем. Он хлопотал вокруг Елизаветы, предлагая ей кресло, кофе, сигарету.

– «Комсомолка», говорите! Ну как же, читаю, читаю. Очень, знаете, рад. Чем могу быть вам полезен?

Елизавета постаралась сосредоточиться.

– Видите ли, я хотела бы задать несколько вопросов о деятельности вашего охранного объединения. Затем материал мы поместим в нашей газете.

– Но я не знаю, будет ли это интересно…

– А как же! Читатели, разумеется, будут рады узнать о вашем предприятии и, конечно, о таком человеке, как вы. Только представьте себе заголовок: «Ангел-хранитель нашего города», – Елизавета театрально закатила глаза.

– О-о! Вы вогнали меня в краску! Что, и фотография будет?

– Всенепременно!

– Но только я не вижу, чем вы будете снимать.

«Черт!!»

– Время съемки мы согласуем дополнительно. Грим, понимаете, всякая ретушь…

– Понимаю, понимаю. Так что вам интересно знать обо мне?

«Честно говоря, ничего!» Но Елизавета принялась задавать вопросы, самым дотошным образом выясняя жизненный путь своего собеседника, его пристрастия в политике, искусстве, еде. Она старательно делала вид, что помечает ход беседы у себя в блокноте.

– Итак, ваше любимое блюдо… Ага! Поросенок с хреном. Очень занимательно.

– А почему вы не захватили диктофон? – оторвался Самарин от приятных рассуждений. – Вы ничего не упустите?

«Балда!» – отругала себя Елизавета за непредусмотрительность.

– Видите ли, продвинутые журналисты сейчас не используют диктофоны. Мы хотим быть ближе к истокам нашей профессии.

– А-а, понимаю, – сказал Самарин, абсолютно ничего не понимая.

– Я вот хотела узнать… – Елизавета нащупывала пути перехода к интересующей ее теме. – Обыватели полагают, что охранные фирмы бесконтрольно используют оружие. Тем самым они представляют опасность…

– Что за чушь! У нас с этим четко. Есть даже соответствующая документация…

– Но позвольте, как вы можете отвечать за всех ваших охранников? В вашем объединении несколько офисов. Так?

– Ну, в общем, да.

– В каждом офисе не по одному десятку охранников. Верно?

– Более или менее верно.

– Как вы можете знать, что некий Петров не возьмет с собой оружие и не пойдет с ним… ну я не знаю куда… да хоть по банкам пострелять в свободное от работы время.

– Какой еще Петров? – всполошился Самарин.

– Это я так, образно сказала.

– А-а, понимаю, – молвил Самарин, и на его губах заиграла снисходительная усмешка. – Это совершенно исключено. Неужели вы думаете, что у нас должным образом не поставлен учет?

– Но вот если я, к примеру, назову вам число, вы сможете с точностью сказать, кто из охранников какое оружие получал и когда его сдал?

– Конечно!

– А давайте проверим! Вы же хотите, чтобы читатели черпали информацию из компетентных источников, а не из дурацких слухов?

– Естественно! – Самарин по селектору связался с секретарем. – Вера Петровна, сходите за книгой учета выдачи оружия. Вас этот год интересует? – он обратился к Елизавете.

– Этот неинтересно. Давайте прошлогодний.

– Лады!

Прошло несколько минут, и секретарь принесла толстый журнал.

– Вот глядите! – Самарин указал на графы, где черным по белому была прописана вся необходимая информация. – Загадывайте любое число!

Дубровская сделала вид, что размышляет.

– Пускай будет… м-мм… ну хоть 27 августа прошлого года!

– Глядите, все очень просто, – Самарин, как фокусник подмигнул Лизе и зашелестел страницами. – Двадцатое, двадцать пятое… Так… Двадцать шестое. Готово! Позвольте, что это?

Он в недоумении уставился в журнал. Страница, где, по всей видимости, был отчет за 27 августа, была залита чернилами.

– Это что такое?! Я вас спрашиваю! – орал Самарин.

Вера Петровна стояла перед ним, боясь пошевелиться.

– Я не знаю… Но этого раньше не было, – еле слышно произнесла она.

– Я не собираюсь вас больше терпеть, как это делал Макаров. Вы будете уволены! Немедленно! Убирайтесь с глаз долой.

Женщина покорно удалилась.

Самарин фальшиво улыбнулся.

– Простите за маленькое недоразумение. Надеюсь, вы понимаете, что в остальном у нас полный порядок? Давайте, загадайте другое число…

Когда Елизавета вышла из кабинета Самарина, Вера Петровна собирала вещи. Она подняла на Елизавету заплаканные глаза.

– Вы найдете выход самостоятельно?