Соблазн двойной, без сахара

– Ложная тревога! Самой смешно, что всех перепугала!

Костя ободряюще улыбнулся. Андрей поставил передо мной тарелку с омлетом и будто невзначай коснулся пальцами волос.

– Ань, но нам троим все же надо поговорить на эту тему. Мало ли, как жизнь повернется.

Я мотнула головой, не собираясь портить себе настроение:

– Нечего обсуждать. Катастрофа отменяется! Вот была бы катастрофа – тогда бы и обсудили.

Они только переглянулись.

И что-то за это короткое время паники во мне изменилось. Я далеко не сразу это осознала, только через несколько дней, постепенно. Ничего неприятного ни один из них не сказал, но что было бы в случае беременности? Создалось ощущение, что вряд ли меня бы отправили на аборт – денег у обоих достаточно, чтобы поднять ребенка, но… но что дальше?

Тогда, лежа на кровати вечером, я все думала – что же будет дальше? И вспоминались какие-то мелочи. Например, то, что страсть между нами вошла в уже довольно щадящий график. Она до сих пор впечатляла, но того голодного желания, которое было между нами в первые дни, не осталось. Они еще не потеряли ко мне интереса, но наша жизнь стала очень напоминать семейную. Любая жажда со временем насыщается, и не сейчас, так потом, она будет полностью удовлетворена. И вдруг – ребенок. Ребенок – это уже серьезно. Ребенок не позволит нам разбежаться в разные стороны, когда наступит пресыщение. И хоть я раньше понимала, что оно когда-нибудь наступит, относилась к этому философски – мол, тогда и буду думать. Костя – вечный шебутной мальчишка – и не скрывает, что никогда не хотел остепеняться. Андрей, наверное, сказал бы, что ребенок так ребенок, лишь бы работе не мешал. И чтобы я точный список дала, что мне требуется. И, возможно, даже график бы назначил, кто из них ездил бы со мной по врачам. А я бы даже не знала, от кого зачала! И даже это не самое страшное: воспаленное воображение не останавливалось, рисовало дальше – что будет через пять, через десять лет? О каком папе малыш будет рассказывать в детском саду? Или так честно всему свету и заявит, что у него их целых два? Или тест ДНК сделаем, если не будет очевидно похож на одного? Или будем притворяться перед ним, что папа с мамой вполне нормальные, а этот дядя живет с нами просто так?

Совсем немного беспричинной паники, а все вдруг стало серьезным. И да, черт возьми, я хочу когда-нибудь родить ребенка! А может, и нескольких! Но, увязнув в этих отношениях, я сама не даю судьбе пойти по правильной дороге. Я люблю обоих, но будто очнулась от долгой эйфории – разве любовь позволяет творить со своей жизнью все, что угодно? Разве в сорок лет, вспоминая эти два месяца, я не пожалею о собственном одиночестве?

Пыталась скрыть свое изменившееся настроение, и все будто бы вошло в привычную колею. Но теперь я не чувствовала того же абсолютного счастья, меня изнутри давило, не позволяло радоваться и расслабляться в их руках. Потому в понедельник я вошла в кабинет Андрея и положила заявление перед ним:

– Подпиши, пожалуйста. Без отработки.

Он сильно прищурился, на листок даже не посмотрел.

– С чего вдруг?

– Андрей, не хочу на тебя работать. Вот ты недавно злился на Костю, что он меня в свой кабинет затащил. А как иначе? Так всегда будет, пока я здесь. И ты… неужели не мешаю работе? И я тоже не могу сосредоточиться.

– Только эта причина?

– Да. Подпиши, - настаивала я. – С завтрашнего же дня начну искать другое место, теперь у меня и опыт есть, и самоуверенность появилась. Мне пора уже самой вставать на ноги!

– Ты ведь понимаешь, что тебе необязательно вообще работать, Ань?

Кивнула.

– Понимаю. Но мне хочется так.

– Только эта причина? – он повторил вопрос, не сводя с меня взгляда.

А я изменилась сильнее, чем предполагала. Потому что совершенно спокойно ответила:

– Да.

И Андрей не усомнился. Пододвинул к себе листок, размашисто подписался. Буркнул недовольно:

– Костя будет злиться на меня.

– Не будет. Я ему все объясню прямо сейчас.

– Вот за это спасибо. Потом в отдел кадров и бухгалтерию.

Костя, действительно, разозлился. Особенно тем, что я сначала отдала заявление в отдел кадров, а уже после зашла к нему. Но выслушал, хоть и морщился. И снова я ввернула козырь – я и без того нечасто о чем-то прошу. Но когда прошу, то жду, что буду услышана. Он вынужден был смириться, предложил подвезти меня до дома. Но я мотнула головой:

– Нет, не отвлекайся от работы.

Дома быстро собрала вещи, оставила записку. Написала, что мне просто надо подумать и навестить родителей. Это не побег, не прощание, просто несколько дней такой нужной изоляции. Попросила не беспокоить звонками – я сама позвоню. Очень скоро. И извинилась за то, что научилась врать.

И в аэропорту шла бодро. Впервые я возвращалась домой с желанием там оказаться. Просто разорвать отношения я не могла, потому и оставила им именно такое послание. Сердце кричало, что я остыну, пообщаюсь с мамой, поскучаю, а потом галопом побегу обратно. Мозг говорил, что я больше никогда не вернусь в столицу. Что я стала именно в той степени сильной, чтобы хватило сил оторвать от себя приятное и вредное. Или это во мне Костя с Андреем спорили, каждый по-своему правый? Я шла легко и чувствовала в себе влияние каждого. Вот от этого уже не избавлюсь, но моей походке такое осознание не мешает.

29

Мама застыла в дверном проеме.

– Аня? А почему не позвонила? Мобильную связь придумали как раз для таких случаев!

– Ты как будто мне не рада, - я выдавила улыбку.

– Рада, очень рада! – опомнилась она. – Заходи. Ты одна? Андрей не приехал?

– Мы поссорились, - соврала я.

– Ну, чего и стоило ожидать, - выдохнула она мне в спину.

Я с радостью обняла улыбающегося отца, потом и маму – она умеет говорить гадости, но от того не перестает быть моей матерью.

За чаем пришлось тоже много врать и держать себя в руках. А это было сложно, потому как мама только входила в раж:

– Смотрю, пальтишко у тебя новое, то есть зарплатой не обижали. Ну, и на кой черт было увольняться?

– Мам, ты же сама требовала, чтобы я домой вернулась!

– Не требовала, а ждала! И молодец, что вернулась! Пете утром позвоним?

Я чуть не поперхнулась.

– Нет. А если мы Пете утром позвоним, то уже к обеду я обратно вернусь. У меня аренда еще на месяц вперед оплачена.

Здесь я сказала правду. Андрей платил за аренду моего жилья, как и обещал. Но несколько дней роли не играют. Потом определюсь и обязательно позвоню ему, чтобы и этот вопрос закрыть. Пока я не готова слышать его голос, потому как Андрей вряд ли настроен говорить именно об аренде квартиры.

Мама же уловила в моем ответе другое:

– Гляди-ка, Володя, дочь нам зубы показывает! А в другом случае ты к нам насколько? Или навсегда?

– Пока не решила, - честно ответила я.

И она моментально обрадовалась:

– Вот и славно. Посиди, отдохни, подумай. Вокруг себя посмотри, правильные выводы сделай. А Пете о твоем возвращении пока сообщать не будем, потом как-нибудь. Но все же друзья детства, некрасиво как-то столичную куру из себя строить.

Я вскинулась:

– Я сама ему позвоню! И общаться с ним буду. Но только когда он жениться на ком-нибудь другом решит. И если вообще в мире найдется хоть одна девушка, которая оценит его занудство!

– Посмотри, как мы заговорили! – мама тоже начала раздражаться. – Занудство! Все девицы же только за клоунов замуж выходят, а нормальные, серьезные мужчины не котируются! Через сколько дней ты своему великолепному Андрюше надоела? Понравилось, когда тебя незануды бросают? Или все-таки лучше нормального мужика себе выбрать, которому и ты по статусу? Верочка наша всегда другая была, потому сейчас и счастлива замужем. Что ты в телефон уткнулась? Нормально вообще, столько времени родителей не видела, но от сотового оторваться не можешь!