Соблазни меня

— Хорошо, не правда ли? — спрашивает Лана.

Я киваю и отрезаю еще кусочек.

Я медленно жую и наблюдаю за Ланой, которая достает из сумки небольшой пластиковый контейнер и ложку.

— Мы будем есть ланч? — говорит она высоким поющим голосом, многие так обычно разговаривают с младенцами и животными, повязывая слюнявчик ребенку. Он улыбается, она подносит наполненную ложку к его рту. — Если ты съешь все, то сможешь получить от тетушки Билли немного жареного мороженого.

Остальная часть обеда — это полный стресс, изнурительные мытарства, потому что я все время притворяюсь, что ем столько же, сколько и они. Поверьте, это настоящий подвиг, учитывая, что в маленькой пиале всего три штуки этих димов. Двое оказываются у меня в ладони под столом, а затем отправляются в мою сумочку. Несмотря на все их попытки втянуть меня в разговор, я чувствую себя обделенной и испытываю безумную ревность к их, безусловно, тесной дружбе. Прибывает жареное мороженое, и я вздыхаю с облегчением. Со своего места я чувствую аромат обжаренного теста с ванилью. Смелая комбинация ничего не скажешь, это заставляет меня напрячься. Малышу дают немного попробовать, мне кажется, он любит его. Как только мы заканчиваем десерт, Билли встает.

— Я пойду пососу чинарик, — говорит она, взяв пачку сигарет.

У меня появляется легкая паника от мысли остаться наедине с Ланой.

— От курения бывает рак.

— Здорово, но нет уж увольте меня умереть от скуки, — язвительно замечает она и уходит.

Я смотрю на Лану, которая вытаскивает из коробки влажные салфетки и протирает руки ребенку. В ужасе от неловкости за молчание, я ляпаю первое, что приходит в голову.

— Сколько ему сейчас лет? — как будто мне это интересно.

— Завтра будет четырнадцать месяцев.

— Он очень спокойный ребенок, да?

— Да, он копия своего отца. Первый язык Блэйка был молчание, — она с улыбкой поглядывает на меня. — Когда он был маленьким, то в большей степени молчал, и его родители стали беспокоиться, что с ним что-то не так.

— Как ты думаешь, у вас будут еще дети?

Лана светится.

— Конечно. Как минимум еще двое, но скорее всего трое.

— Да, — ее похоже не волнует, что от такого количества детей может испортиться фигура? Ну, у нее есть деньги, и поэтому она может пойти на это, а потом переделывать свое тело, как захочет.

— Вот видишь, все вытерли, — говорит она своему сыну, а потом обращается ко мне:

— Он ненавидит, когда что-нибудь у него грязное, — она начинает вытирать этой же салфеткой на столе. — У меня есть небольшой подарок для тебя, в благодарность, что ты согласилась быть моей подружкой на свадьбе, но я в такой спешке этим утром собиралась, благодаря все ему, — она бросает взгляд на сына, — что забыла принести его. Если у тебя ничего не запланировано сегодня на вечер, может быть, ты захочешь пойти со мной домой после примерки? Мы могли бы выпить чаю.

Я не могу в это поверить, потому что я умирала от желания, увидеть, где сейчас живет Лана. Но я заставляю свой голос звучать так, что как бы не слишком хочу.

— Ну, не знаю, возможно могла бы.

Лана оплачивает счет и наконец-то, мы выходим из ресторана. Я делаю глубокий вдох прохладного воздуха. Это первый и думаю последний раз, когда я посещаю с ними ресторан.

Bentley подъезжает, и мы все залезаем в него. Внутри у меня просто нет слов, чтобы передать весь этот комфорт. Я располагаюсь на мягком сиденье, и нас везут на девичью церемонию, называемую примеркой свадебного платья.

5.

Я краду секреты, ибо я изучила ритуал получения их.

В какой-то момент я могу становиться невидимой,

и люди забыв обо мне, начинают открывать

свой лабиринт тайн.

Джули Сугар

Лана исчезает в примерочной кабинке со швеей по имени Рози и ее помощницей, имя которой я не расслышала. Странно, но я признаюсь сама себе, что начинаю испытывать прилив возбуждения. Интересно, какое это свадебное платье? Большинство из них сшиты, как по шаблону и еще... конечно, присутствуют идеи невесты. Я пытаюсь представить, каким может быть платье Ланы. Очевидно, оно будет длинное до пола. Но я никогда не видела сшитое на заказ платье, которое бы перелетало через полмира дважды и требовалось четыре примерки. Как пояснила Лана в машине — первая примерка была, когда была только «основа платья», скелет, вторая — когда оно было наполовину сделанным, третья — когда оно могло почти на равных конкурировать, и четвертая и последняя примерка, когда его остается только застегнуть.

Проходят пять минут.

Сораб спит в своей коляске, а Билли, развалившись на одном из длинных диванов, играет со своим телефоном. Я хожу туда-сюда по огромному помещению, которое принадлежит другим дизайнерам, но дизайнеры Ланы, два австралийца, арендовали его на день. После полуденное солнце опускается по небу, распространяя мягкий серебряный свет. Я подхожу к окну и смотрю вниз на улицу.

Вид из окна представляет собой заднюю стенку серого здания, но я люблю Лондон. Каждый раз, когда я приезжаю сюда, начинаю чувствовать себя живой. Мой взгляд останавливается на двух мужчинах, стоящих внизу у фонарного столба, небрежно посматривая по сторонам. Я узнаю их, они были и в ресторане. Сзади я слышу мягкий шелест брюк Билли.

Я оборачиваюсь и смотрю на нее, но она по-прежнему возиться со своим телефоном. Я отхожу от окна, перейдя к длинному столу, стоящему в конце комнаты и смотрю на предметы, лежащие на нем. Мелок портнихи, эскизы, образцы тканей, изогнутая линейка, ножницы, сантиметр.

А я почему-то продолжаю думать про двух мужчин, стоящих на улице.

— Она выходит, — произносит Рози с сильным австралийским акцентом, открывая занавеску примерочной.

Билли подскакивает ближе и комично начинает петь: «Встречаем невесту». Но она останавливается на полуслове, замирает, обхватив руками свои щеки, когда Лана, немного опустив голову, из-за свисающей фаты, выходит из-за примерочной кабинки. Мой рот просто раскрывается от беззвучного возгласа. Платье настолько потрясающе изысканное, полностью видно, что от выдающихся кутюрье, и Лана, Лана какая-то невообразимо, невероятно прекрасная.

Я буквально никогда не видела ничего столь прекрасного в своей жизни.

Рози начинает описывать платье. Я с трудом слышу какие-то обрывки фраз — лиф сделан из французского кружева с замысловатой вышивкой, антикварные мелкий жемчуг, кристаллы Swarovski, ручной работы итальянский шелк.

Я лучше опишу его вам сама. Платье имеет воротник — тонкую ленту, обернутую вокруг шеи и небольшой вырез спереди. Лиф выполнен из французского кружева, с замысловатой вышивкой, украшенный антикварным мелким жемчугом и кристаллами Swarovski, а также итальянским шелком ручной работы. Материал настолько органично облегает все ее тело, что нигде не видно никакой ни складки, ни морщинки, это действительно реально здорово. Где-то наверху ее бедер оно превращается в бальное платье за счет тюли и множества, наверное, сотни слоев органзы. Такое мастерство несомненно поражает. Неудивительно, что ей понадобилось четыре примерки.

— Ох, Лана, ты такая красивая, — восклицает Билли, ее голос звучит несколько сдавленно.

Лана счастливо улыбается, и смотрит на меня.

— Это фантастика. Ты выглядишь...по-королевски, — с искренним восторгом пораженно говорю я, испытывая настоящее благоговение от ее вида. И именно в этот момент я не чувствую себя аутсайдером. Мы, как бы все вместе, участвуем в красивом ритуале. Словно трое друзей, которые отправились оценить свадебное платье Ланы, каким-то образом, она смогла соединить нас. Я на самом деле чувствую слезы, которые собираются в уголках моих глаз. Раньше никто никогда не приобщал меня к своим планам.

— Повернись, — командует Билли, Лана молча поворачивается.

Теперь моя очередь задохнуться от восхищения. Платье имело смелый вырез чуть ли не до ее маленькой пояснице, откуда неожиданно превращается в романтические лепестки розы. Все лепестки в большинстве своем искусно с большим талантом исполнены и точно представляют собой настоящую розу. Концы некоторых лепестков потерты, чтобы создать впечатление блестящей нежности. Слои ткани, в заключении, резко спадают вниз от верха низа юбки образуя шлейф платья, настолько смелый и превосходный.