Соблазнить (покорить) Старшего следователя

Ласково глажу по голове то одну, то другую. Полька ещё пытается сохранить спокойствие, а вот Гелочка совсем раскисла. Губки дрожат, в глазах животная паника.

Надо брать ситуацию под контроль.

— Так, бабы, без паники! — командую строго. — Ничего вашему гению не будет, полечат головушка и отпустят.

Достаю из сумки сигарету и тяну Полине.

— На-ка, Полиш, затянись, легче станет.

Подруга жадно тянется губами к тлеющей палочке.

— Можно и мне? — жалобно смотрит на Полю Гела.

— Мала ещё, — ворчу Полинка, но сигарету попробовать сует.

Что это с моим гением педагогики? Совсем раскисла, если малолеток к никотину пристраивает.

Вадим головокружительно дрифтует, видимо на нервах поворот пропустил, и мы, наконец, оказываемся возле больницы. Выскакивает и всем табором мчимся внутрь.

Я придерживаю Полинка, чтоб не упала, Вадик — одной рукой меня, второй Ангелину.

В холле больницы собрались уже вся ребята. Плохо знаю их компанию, ориентируюсь совсем чуть-чуть, исходя из того, что слышала от Димы и Полинки.

— Нам говорить ничего не хотят, — громко жалуется рыжий амбал, похоже, Миша. — Сказали, что информация только для родственников.

— Сейчас все скажут! — хором заявляют Поля с Ангелиной и мчатся к стойке регистратуры.

Не спеша иду за ними. Надо же проконтролировать. На нервах, да ещё и вдвоем что угодно могут учудить.

Медсестра за компьютером вредничает, назревает скандал. Пытаемся уломать ее кто как может, я уже всерьез Диме собираюсь звонить. А что ещё делать, когда не знаешь что делать?

Присутствие Дима я сначала почувствовала. Вот прям каждой клеточкой тела ощутила, что мой любимый мужчина рядом. Через мгновение услышала твердые, уверенные шаги в коридоре.

— Ну что там? — спрашивает Дима на ходу.

Также на ходу обнимает кинувшихся к нему ребят, прижимает к себе и целует девчонок, треплет по плечам парней.

Быстро сгребает меня в охапку и оставляет лёгкий поцелуй на губах.

Прижимаюсь к любимому.

Чувствую напряжённое до предела тело под своими руками. Дима переживает, хотя и старается выглядит спокойным.

Льну к нему. Плевать на все. Я не могу сейчас утешить словами, не та обстановка. Поэтому просто стараюсь передать всю нежность, все тепло, которое во мне есть через прикосновения.

Рядом виснет Гелка. Тоже обнимает отца, но в поисках утешения. Дима легко удерживает нас обеих. Почти одинаковыми движениями гладит по голове, треплет по плечам.

— Пап, на операции, — отчитывается Вадим. — Ожоги, ушибы, сотрясения. Риска для жизни нет.

— Значит все нормально, — хмуро бросает товарищ Старший следователь. — Операции — ерунда, сколько их у меня в жизни было.

Важно другое, — чувствую, что любимый напрягается ещё сильнее. — Сашку подставили.

Вот это поворот!

— Пап, с чего ты взял? — Ангелина отлепляется от груди отца и пытливо смотрит ему в глаза.

— Чувствую, — слышу болезненное напряжение в голосе любимого. — Официальная версия — Сашка что-то перемудрил со своим генератором и тот рванул. Взрыва никто не видел, но все шишки решили свалить на моего сына, — в последних словах особенная боль. Дима отличный отец и он переживает за своего ребенка.

— Сашка? Что-то взорвал? — гневно восклицает Ангелина. — Папуль, да она жизни до такого не доводил! Это ж тебе не Мишка!

— Вот и я о том же, — Мужчина прижимает меня к себе ещё крепче и я едва заметно глажу его по спине под курткой. Черт, как же хочется поцеловать, утешить, приласкать. Как же хочется отогреть от этих ужасных переживаний. Но сейчас у меня есть только прикосновения и взгляд. Надеюсь, любимый поймет меня и без слов.

— Значит так, орлы! — заявляет Дима уже спокойнее. Твердо, деловито. — Официальное расследование я выбил, на месте работает экспертная группа, но там все свои. Девушки остаются караулить в больнице, а вы геть в лабораторию! Что хотите делайте, но Сашу надо спасать!

Парни, как один, встают и направляются к выходу. Только Миша весело ухмыляется:

— Спасем, впервой, что ли? Мы вечно кого-то спасаем!

О да! Дима рассказывал, что вся жизнь его детей — одно сплошное приключение. А я, дура, не верила, думала, что преувеличивает.

Парни скрываются и мой любимый задерживается лишь на секунду дольше.

— Дела, котятки, — поясняет он виновато. — Сашке от меня хороший подзатыльник передайте, чтоб в следующий раз все проверял и перепроверял. А я пошел его задницу перед руководством института в очередной раз прикрывать.

Последний раз целует меня и дочь, а после исчезает так же быстро, как и появился. Торнадо, ей-Богу!

Грустно смотрю ему вслед. Хочется догнать. Побыть вместе хоть мгновение. Поцеловать, перекинуться парой слов. Но я нужна здесь. Поля внеадеквате, девчонки ещё дети совсем. Должен же хоть кто-то держать ситуацию под контролем.

Мужчины уходят и мы с девчонками остаёмся одни. Дети тянутся к нам с Полиной как к самым взрослым.

Мой педагог обнимает Марью и Дарину, я прижимаю к себе неожиданно подошедшую Ангелину и Глашу.

Гела бросает на меня странные взгляды, но я их старательно игнорирую. Потом во всем разберемся, не время для разговоров.

Вот умеет же Сашка выбрать момент, чтоб самоубиться!

Шаги медсестры слышаться издалека.

— Вы, что ли, у Милехину? — спрашивает женщина ворчливо. — Прооперировали его, в реанимации. Все хорошо. Ушибы, следы от ожогов, но не на лице. Было кровотечение, еле остановили. Пришлось вырезать селезёнку. Но это нормально, без нее прекрасно живут и до глубокой старости доживает.

Пытаюсь переварить информацию. Так, селезёнка не самый важный орган. Как-нибудь и без нее проживет…

Смотрю на Полю с Ангелиной, но эти дурынды хохочут, как ненормальные.

Ладно, каждый справляется со стрессом, как может.

— Он теперь у нас… — бормочет Полина.

— Как у Чехова, человек без селезёнки, — вторит Гела и ещё громче смеется.

Веселье прерывает хмурая медсестра.

— В палату к нему пойдете? Только кто-то один.

— Мы вдвоем! — выдают девчонки хором.