Соблазнить строптивого романтика

Особенно не из-за этой серой зоны, в которой он застрял на протяжении последних нескольких лет. Учитывая видимость контроля над единственным оставшимся членом семьи Шулер, которая могла бы бросить ему вызов, если бы только захотела. Если, конечно, она также претерпела серьезное изменение, которое, по его мнению, маловероятно, и стала серьезным человеком, способным произвести впечатление на акционеров. После чего он посмотрел на Аннику.

– Есть всего лишь одна причина, почему люди могли бы поверить в наш союз, – начал он.

Девушка выглядела оскорбленной таким заявлением, и, заметив ее реакцию, Раньери ухмыльнулся:

– Страсть.

– Что, прости, ты… Страсть? – Анника выглядела испуганной.

– Секс – единственная вещь на этой земле, которая может убедить мужчину забыть о своих угрызениях совести, своих предпочтениях, своей репутации и положении. – Раньери вздохнул, возможно, немного более драматично, чем необходимо. – Хотя я, пожалуй, соглашусь с тобой, причина притянута за уши.

– Секс, – повторила она, словно он произнес ужасное ругательство. – Да ты, должно быть, шутишь.

– Таким образом мы сможем объяснить весь этот хаос, – сказал он в защиту своей идеи. – К чему еще вся эта спешка? Если мы поженимся в течение месяца, это вызовет всевозможные обсуждения. Я скажу, что все те пять лет, что твой отец находился в коме, я подавлял свои желания, но теперь, когда он мертв, нам нет смысла скрываться и ждать.

Раньери уже планировал, как будет распространять слухи об их отношениях.

– Возможно, это не самое элегантное решение, но я чувствую, что оно может сработать. В любом случае определенный эффект будет.

Раньери прекрасно понимал, какое влияние имел на женский пол. Но Анника была другой. Она всегда смотрела на него так, как делала лишь она: будто он только что вылез из-под ближайшего камня и только она одна могла видеть грязь, прилипшую к нему. Возможно, он не замечал чего-то такого, чего видела она?

Но Раньери как-никак был из семьи Фурлан. Он мог без труда проследить весь свой род вплоть до XIX века.

Он не привык чувствовать дискомфорт. И лишь в присутствии Анники чувствовал себя таким образом.

Можно с уверенностью сказать, что он вовсе не ценил Аннику Шулер. Но если ему нужно будет жениться на ней, чтобы наконец получить то, чего он полностью заслуживал, что ж, так тому и быть. Он был готов на подобный шаг.

Даже если это означало, что ему придется делать вид, что он одурманен и влюблен в эту девушку.

– Я просто считаю, что не все люди поверят в наш фарс, – сказала Анника, глядя на него с недоверием.

– Нам же не нужно одобрение окружающих, – отреагировал Раньери так, словно она привела логичный аргумент. – Вполне понятно, что люди начнут шептаться об истинной причине. Пусть себе судачат, нас это волновать не должно.

Он ожидал, что в его сторону полетят похвалы, как это обычно и происходило.

«Спасибо, Раньери, ты совершенно прав» – вот какие слова он ожидал от Анники.

Но кого он обманывал, это же Анника Шулер. Единственная женщина, которая смотрела на него так, будто он говорил какой-то бред и ничего не понимал.

Сегодня у нее хватило наглости сидеть там с растрепанными волосами и смотреть на него, как на безумца, а она словно была оплотом спокойной рациональности.

Раньери увидел, что она сбросила туфли и села босиком в одной из самых величественных и уважаемых юридических фирм в мире. Тем не менее именно ее выражение лица будто говорило, что не ей стоит смущаться, а ему.

Она поморщила нос:

– Не уверена, что я готова во всеуслышание заявлять о вспыхнувшей страсти к тебе. Это настолько внезапно и нехарактерно для меня, что я поспешно выхожу замуж за мужчину, которого никогда не видела своим мужем. Никто из моих знакомых не поверит, что я могу сойтись с таким мужчиной, как ты.

Раньери потребовалось немало времени, чтобы признать, что ей действительно удалось вывести его из себя. Обычно он мог контролировать свои эмоции, но сейчас, когда неряшливая и дерзкая девушка смерила его взглядом, Раньери понял, как закипает.

С другой стороны, он всегда придерживался цивилизованного решения вопросов. Он сам решит, каков будет исход, и женщина, которая была заинтересована в его отставке, никак на нее не повлияет. Ей нужен был этот дурацкий музей, но кто знает, может, девушка была заинтересована в получении и «Шулер корпорейшн». Конечно, ее кандидатура на должность руководителя не рассматривалась бы, но компания как-никак носила ее фамилию.

В любом случае, какими бы ни были ее мотивы, Раньери не собирался реагировать на ее уколы.

– Я прекрасно понимаю, что я не всем по вкусу. Богатый, убийственно привлекательный и востребованный всеми и каждым может оттолкнуть некоторых, я в этом уверен. Если бы не я, то наверняка тебя бы привлек бедный и слабый мужчина.

– Я в этом не уверена, – сказала она, наклонив голову, и глаза ее засверкали.

Почему раньше Раньери не замечал, какого цвета были глаза у девушки? Не карие, не болотного цвета. Они были ярко-зелеными.

– Мания величия – это факт, – ответил Раньери. – В этом нет сомнений. И ты прекрасно это знаешь.

– Пусть будет так, – фыркнула Анника.

– И на этом спасибо. Мне все равно, узнает ли весь мир о том, что я вынужден был жениться на тебе, чтобы отстоять свои принципы. В этом нет ничего плохого.

– Я понимаю.

Раньери долго смотрел на девушку, наслаждаясь тем, как румянец появляется на ее щеках.

– Значит, ты готова сдаться?

– Вовсе нет. Я просто… не согласна с твоими словами.

– Но ты уже согласилась. – Он слегка покачал головой, будто разочаровался в ней еще сильнее. – Можно ли верить твоим словам, Анника? Неудивительно, что твоя жизнь такая… несчастная.

– Не говори чушь.

Анника резко встала. Ее льняное платье сильно помялось. Пучок сполз, из-за чего ее волосы стали выглядеть неряшливо. Она поморщилась, и эта реакция лишний раз доказала, что ходить на каблуках девушка не умела, а ведь она даже не сделала ни единого шага.

Раньери захотелось воскресить из мертвых Беннета Шулера, чтобы свернуть ему шею своими руками.

– Ты не можешь заставить меня делать то, чего я не хочу, – сообщила ему Анника. – Я на тебя не работаю. Возможно, твои качества альфа-самца сослужили хорошую службу на работе в качестве генерального директора, но ты мне никто.