Соблазнительная капитуляция

Путь был свободен, но я должна была быть абсолютно уверена, поэтому я постучала в каждую дверь офиса и убедилась, что мы остались вдвоем.

Лука прислонился к своему столу, пока я проверяла еще раз.

— Здесь есть кто-нибудь? — он закричал, и я шикнула на него. Он приложил руку к уху. — Нет, только эхо. — Он схватил меня за рубашку и притянул к себе.

— Итак, — сказал он.

— Итак, — сказала я.

— Твой стол или мой? — спросил он, целуя меня и прижимая к двери моего кабинета.

— У меня на столе повсюду отчеты, — сказала я, когда он поцеловал меня и начал расстегивать мою рубашку.

— На моем столе повсюду отчеты, — сказал он. Он поцеловал меня в ключицу, и я провела руками по его спине, чтобы вытащить рубашку из брюк.

Я не хотела заниматься сексом на отчетах, которые должны были быть упакованы в файлы. Это было просто… нехорошо.

— Как насчет того, чтобы пойти сюда? — сказал он, увлекая меня за собой в зал заседаний. Там был большой-пребольшой стол, и его убирали каждый вечер, а еще на двери был замок.

— Ты такой умный. Мне нравится.

— Мне нравится, что ты такая сексуальная, — сказал он, открывая дверь, захлопывая ее, а затем запирая на ключ.

Не успела я опомниться, как он снова уложил меня на стол и поцеловал. Я не увидела колечко на языке, и он остановился и на мгновение отстранился.

— Я чуть не забыл кое-что, — сказал он, сунув руку в карман и доставая что-то оттуда. Он раскрыл ладонь, и я увидела, что это была штанга для языка. Он высунул язык, вставил штангу внутрь и завинтил крышку. Это выглядело намного проще, чем, вероятно, было на самом деле.

— Ты идеальный мужчина, — сказала я, когда он поцеловал и облизал мою шею своим волшебным языком.

— Повернись, — сказал он, и я повернулась. Он запустил руку мне под юбку, проверяя и дразня меня.

— Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя? — Он спрашивал меня об этом почти каждый раз, и ответ всегда был положительный.

Я услышала, как рвется обертка от презерватива, а затем он вошел в меня сзади, и мы оба были почти одеты. Он был глубоким и твердым, и он наклонял меня, пока мое лицо не оказалось на столе, и я повернула голову в сторону, когда он вошел в меня, и встретила его своими бедрами. Это было первобытно и казалось почти запретным. Сочетание этого, расположения и того факта, что любой мог зайти, заставило меня быстро кончить, а он последовал за мной.

Он лег мне на спину и поцеловал в затылок.

— Прости за то, что произошло.

— Да, — сказала я, глядя на него боковым зрением. — Я все равно заставлю тебя заплатить за это. — С этими словами он слез с меня и перевернул, толкая до тех пор, пока я не оказалась сидящей на столе, свесив ноги. Я точно знала, что он делает, и предвкушение делало это еще более восхитительным. Он позаботился о себе, застегнул молнию на брюках и опустился передо мной на колени, раздвигая мои ноги.

Подцепив пальцами мои трусики, он стянул их с моих бедер и задрал юбку. Я была широко открыта для него, и моя кожа покрылась мурашками.

Лука провел руками по внутренней стороне моих бедер, остановившись как раз там, где я хотела его видеть. Затем он высунул язык и облизал дорожку, по которой только что прошли его руки, снова резко остановившись. Мои ноги дрожали в ожидании. Он отплатил мне тем же, но в то же время собирался не торопиться, что едва не сделало все еще хуже.

Его язык кружил вокруг моего клитора, он пронзительно щелкал, когда касался моего, и мои руки зарылись в волосы, а потом я взлетела еще выше, когда его рот, язык и руки подняли меня выше, выше, выше…

— О боже, Лука. Я люблю тебя. — Я не могла кончить, не сказав ему об этом прямо сейчас. Его рот был занят, поэтому он не ответил, но, когда через несколько минут он заставил меня кончить снова, и я рухнула на стол, от прохладного красного дерева по моей коже побежали мурашки. Он ухмыльнулся и подтянулся, чтобы сесть рядом со мной, его ноги фактически касались пола, в то время как мои даже близко не доставали.

— Ты прощен, — сказала я, неуклюже похлопав его по плечу. Я не думала, что смогу пошевелиться. Ему пришлось бы отнести меня обратно к моему столу и поддерживать до конца дня.

— Я все еще сожалею. — Он заложил руки за спину и оперся на них. Я повернула голову, чтобы посмотреть на него.

— Знаю. Это не похоже на то, что ты скрываешь тайного ребенка или изменяешь мне. Ты лжешь не потому, что пытаешься спасти свою задницу. Я уважаю это. Я разумный человек. — Я ждала, что он фыркнет по поводу последней части, но он этого не сделал. Казалось, он погрузился в свои мысли.

— У тебя ведь нет ребенка, да? — Он, наконец, посмотрел на меня.

— Нет. Детей нет. — Тогда не так страшно.

— Эй, — сказала я, погладила его по руке и села, положив подбородок ему на плечо. Я одернула юбку и сделала пометку найти свое нижнее белье перед уходом.

— Это так больно — не иметь возможности сказать тебе об этом. Так больно, что иногда это как удар ножа. — Я поцеловала его в плечо.

— Все в порядке, Лука. Правда. Сейчас я в порядке. Просто предупреди меня в следующий раз или, по крайней мере, постарайся написать мне, отправить дымовой сигнал или еще что-нибудь. Что-нибудь. Я правда волновалась за тебя, и мне не нравится, когда ты так волнуешься.

— Мне не нравится заставлять тебя так волноваться. Я позабочусь, чтобы этого больше не повторилось. — Он наклонился, чтобы поднять мои трусики, встал со стола и наклонился, чтобы надеть их обратно. Я спрыгнула со стола, и он вернул их на место. Какая жалость.

— Итак, Вам понравилось, мисс Кларк? Получу ли я оценку за свою работу? — К нему вернулась игривость, и я была рада. Не то чтобы мне не нравилась его серьезность, но иногда меня беспокоило, когда он слишком долго оставался серьезным.

— Хм, я думаю, мне нужно еще раз взглянуть на качество вашей работы, перед выставлением оценки. — Я обернула его галстук вокруг своего запястья и притянула к себе его губы для поцелуя. И тут мы услышали звук закрывающейся двери.

Мы с Лукой замерли на середине поцелуя, и мои глаза распахнулись. Я прижалась к нему, и мы прислушались. Шансы на то, что кто-то войдет в эту комнату, были невелики, но кто знает. Я начала обдумывать свои варианты. Дверь была заперта изнутри, но, если кто-то попытается ее открыть, нам крышка.