Собор без крестов - 2

— Оставь себе, вместе с Валетом утром садитесь на хвост Луке и следите, куда он поедет, где будет кантоваться. После десяти, через каждый час звони мне в «Уникум», в кабинет, чтобы я знал, где искать этого преподобного Луку.

— Это мы могём, — беспечно заверил Лесника Угрю­мый.

Через пятнадцать минут после этого уяснения инструк­ций домашний киллер на машине покинул дом хозяина.

Как Лесник и предполагал, Угрюмый, приехав домой к Валету, получил от него исчерпывающую информацию на Луку, поэтому им не пришлось обращаться за дополнитель­ными сведениями ни к кому другому.

С Туляком и его молодчиками Лесник остановился в офисе компании «Уникум». С их приездом здание превра­тилось в потревоженный улей.

Сидя в кабинете, который ещё недавно занимал Стокоз-младший, Лесник внимательно слушал сообщение Ле­селидзе, иногда перебивая его рассказ короткими реплика­ми типа: «Вот нахал! Ишь чего захотел...»

Позвонил Угрюмый и сообщил по телефону результа­ты коллективных наблюдений за Лукой, Лесник приказал ему взять такси и немедленно приехать в «Уникум», оста­вив Валета и водителя для дальнейшего наблюдения.

Поприветствовав вошедшего в кабинет Угрюмого и поздоровавшись с ним за руку, Лесник попросил:

— Давай рассказывай, что вы с Валетом разнюхали в отношении Луки. Что он из себя представляет и чего стоит?

— Судим за кражу, за хулиганство и по сто восьмой час­ти первой (тяжкие телесные повреждения, не повлекшие за собой смерть). На козырного не тянет, но как блатной смот­рится неплохо...

— Трекай дальше!

— Кодла у него подобралась серьезная и уверенно дер­жит город под пятой.

— Вот теперь обстановка для меня прояснилась. Боль­ше мне о нём можешь не говорить. Теперь всё понятно и всё ясно. Скажи мне, Угрюмый, откровенно, ехать ли нам к Луке или пригласим его к себе?

— Ты, Лесник, не дури и своими гнилыми вопросами пацанов дури! — с обидой в голосе возмутился Угрюмый,

— А что тебе в моём предложении не понравилось? — улыбнувшись, прищурил глаза и, почти спрятав их под кус­тистые брови, поинтересовался он у товарища.

— А давай я тебе посоветую, чтобы ты поехал на прием к Луке, — хохотнул Угрюмый. — Вот хохма будет! Только времени жалко, всё равно ж не поедешь.

— Почему ты так думаешь?

— Где это видано, где это слышано, чтобы такой ко­зырный туз, как ты, ехал на поклон к какому-то блатняге.

— Верно рассуждаешь, а я, между прочим, хотел на ста­рости лет сделать Луке исключение...

— И покрыть себя позором на всю страну? Если ты так поступишь, то я не вынесу такого позора с твоей стороны и застрелюсь. Лучше сейчас же откажись от глупых мыслей.

— Не бойся, я на старости лет ещё не совсем выжил из ума, — заверил Угрюмого Лесник, успокаивая его улыбкой. Неужели я позволю себе опуститься до мужика или какой- нибудь шерсти.

В преступном мире у воров имеется строгая иерархия по мастям. Чем выше масть, тем больше прав у такого вора по отношению к зеку более низкой масти. Всех мастей в преступной среде очень много. В данном романе нет необ­ходимости описывать их подробно, я остановлюсь только на одной масти фраеров, и то вкратце. Она самая много­численная. Но фраера в своей массе тоже не однородны. Они делятся на козырных, диких, простодушных и желез­ных.

Я упомянул о воровских мастях для того, чтобы чита­телю стало ясно, почему Угрюмый занял жесткую позицию и не соглашался с решением Лесника ехать к Луке на пок­лон.

По воровскому закону блатные всегда и везде должны находиться ниже козырных воров, каким был Лесник. К тому же он был признанный вор в законе, медвежатник мирового класса, а поэтому не могло быть и речи, чтобы такой мастистый вор, как Лесник, пошел на приём к блат­ному.

В реальной жизни заключенные в ИТК, а бывшие зеки на свободе между собой и с фраерами стараются придер­живаться указанных правил. Если стороны не находили вза­имопонимания, то та сторона, чьи права были попраны дру­гой, начинала требовать удовлетворения. Расплатой прови­нившегося могли быть извинения, бутылка спиртного, а иногда даже жизнь. Все зависело от того, насколько вор низшей масти обидел, оскорбил вора более мастистого.

Эти конфликты между спорящими разрешались либо самостоятельно в драках, поножовщине, убийствах, либо они обращались к уважаемому авторитету, который решал спор, опираясь на воровской закон. Его решение для обеих сторон считалось обязательным.

— Ты со мной так больше не шути, не забывай, что я тоже уже старик.

— Значит так, сейчас поедешь к Луке и в вежливой фор­ме предложишь ему явиться ко мне на переговоры.

— Вот эта работёнка мне по вкусу. Она греет кровь и будоражит нервы, — потирая ладони, заявил Угрюмый. — А если он не пожелает принять твое приглашение, тогда что мне делать? — озабоченно спросил он, подумав.

— Явишься ко мне и сообщишь результат своей мис сии.

— Что будет дальше?

— Тогда вы его притащите ко мне сюда, и я ему куль­турно напомню: кто есть он и кто я.

— Ты знаешь, Лесник, после твоего покаяния несколь­ко лет тому назад, я тебя как будто потерял. А теперь вижу, что ты не терялся. Ты мне таким больше нравишься, — при­знался Угрюмый.

Он, как наркоман, ежедневно страдающий без очеред­ной порции наркотика, нуждался в острых ощущениях, опасных для жизни приключениях. По своей природе Уг­рюмый был похож на кровожадного зверя, которого Лес­нику только благодаря своему авторитету удалось укротить. Когда же Лесник отпускал его на волю и разрешал «погу­лять», то Угрюмый, не упуская такой возможности, стано­вился опасным для тех, кто оказывался его противником.

Телефонный звонок прервал их беседу. Звонил Валет, который сообщил Леснику последние результаты своего наблюдения.

— Кончай свою слежку за Лукой и немедленно приез­жай ко мне, возьмешь Угрюмого и доставишь его к «свое­му» Луке, — потребовал Лесник.

Выслушав Валета, Лесник произнес в трубку:

— Он знает, что ему сказать, — а после паузы добавил, — Пусть это тебя не волнует, — и спокойно положив трубку на аппарат, обращаясь к Угрюмому, сказал. — Сейчас под­ъедет Валет. Он тебя отвезёт в какую-то там шашлычную, где остановилась компания Луки. Там ты с ним и погово­ришь.

— Поговорю! — заверил Лесника Угрюмый.

— А пока подождём Валета. Ты свою дуру оставь пока у меня тут, а то ты шибко горячий; Вместо делового толковища сразу начнёшь палить.

— Ты, Лесник, обижаешь меня своим недоверием. Я иногда могу быть сдержанным.

— Не хочешь с дурой расставаться?

— Конечно, нет!

— Так её у тебя при шмоне все равно быки Луки забе­рут.

— Сыро у них в одном месте, чтобы найти у меня то, что я постараюсь занычить. Не каждому менту по силам та­кая спецуха, а уж быков Луки проведу как пить дать. Был такой случай, когда я сидел в ШИЗО, у нас менты в камере учинили подробный шмон. Видать, у них была наводка ка- кой-то суки, что в нашей камере есть наркота. Бедные мен­ты всё вверх дном в камере перевернули, а ни хрена не на­шли.