Собор без крестов - 2

— Я тебя сюда вызвал не для того, чтобы выслушивать твое восхищение. Эти бабки и акции сейчас везти к тебе домой нельзя.

— Почему?

— Вдруг у моих американских друзей имеются платные уши копов. Они могут вывести гончих на наш след. Чтобы подстраховаться и не замараться в дерьме, нам надо с тобой свою добычу на время хорошенько спрятать.

— Конечно, но где?

— Я знаю, что ты в дружбе с внуком Молоха. Знаю, ка­кими темными делами он занимается, но это его дело. Меня интересует, не возьмется ли он до моего отъезда домой при­прягать у себя нашу добычу?

— Думаю, что от него отказа в нашей просьбе не будет.

— Тогда поехали к нему в ресторан.

ГЛАВА 50. ЛОКМАН ХАИМ ЯКОБОВИЧ

После затяжного дождя, прекратившегося только к утру, во многомиллионном городе, задыхающемся от смо­га, дышалось на удивление легкой приятно. Нос наступле­нием утра просыпающийся город уже в достаточной степе­ни увеличил плотность движущегося потока транспортных средств, который урча и поскрипывая, с каким-то злорад­ным удовольствием отравлял легкие людей угарным газом, словно наказывая жителей за то, что они не желают пере­двигаться жить и работать дедовскими методами. Как до­лго природа будет терпеть нашу строптивость, будущее по­кажет.

Сев в машину вместе с Константином, Лесник попро­сил его:

— Помотайся немного по городу, а вы, парни, понаб­людайте за машинами, следующими за нами. Давайте про­верим, не сел ли кто нам на хвост.

— А что, могут сесть? — поинтересовался у него Кон­стантин.

— Такой ход со стороны кое-кого не исключаю, поэто­му проверить такую версию считаю не лишним.

Поколесив по городу минут тридцать и не обнаружив за собой слежки, они поехали к Локману Хаиму Якобовичу на двенадцатую авеню в ресторан «Ночная фиалка», кото­рый после смерти Молоха автоматически стал собствен­ностью его сына.

Якоб Давыдович занимался Честным, чистым бизне­сом, но, зная, чем зарабатывал на жизнь его отец, Молох, не запрещал своему сыну Хаиму время от времени нарушать закон. Тем более, что связанная с ним мафия не облагала его ресторан разорительной данью, что было немаловаж­ным фактором в принятии решения отцом не препятство­вать Хаиму делать грязные деньги.

Хаим был похож фигурой на деда и отца, такой же, как они, низкого роста, с огромной головой, но пока еще ее ук­рашала не плешь, а короткие курчавые черные волосы. Он не был толст, как Молох, или, как отец, но плотная фигура уже сейчас говорила о его предрасположенности к полно­те. Только тридцатилетний возраст Хаима еще позволял ему бороться с этой склонностью и не отдавать свое тело в плен жировых отложений. Его карие, жгучие глаза были улыб­чивы и пытливы.

Просьба Лесника, поддержанная Константином, у Ха­има вызвала понимание и поддержку. Взяв мешок с ноч­ной добычей, Хаим унес его из комнаты и отсутствовал с ним довольно долго. Вернулся к гостям он без мешка и за­верил их, что ценности будут у него храниться не менее над­ежно, чем в швейцарском банке. Откуда ему было знать, что не все денежные вклады клиентов в швейцарских банках имеют стопроцентную гарантию.

Считая проблему гостей решенной, Локман, обра­щаясь к Леснику, поинтересовался:

— Как вы смотрите, Виктор Степанович, на то, чтобы вместе за дружеским столом отметить нашу встречу?

— Хаим, мы отметим ее в другой раз, когда будет более подходящее время, — уклонился от предложения Лесник.

— Почему?

— Сам подумай, ну зачем нам сейчас перед всеми афи­шировать, что между нами дружеские отношения?

— Как скажете, Виктор Степанович, вам виднее, — раз­ведя руками, как бы снимая с себя всю ответственность за то, что встреча между ними прошла без хлебосольства, за- явил он.

Не задерживаясь больше в «Ночной фиалке», простив­шись с Локманом, Лесник со всем своим сопровождением поехал домой к сыну.

Если после завтрака Лесник вместе с Сысоем и Хуго легли отдыхать, то Константин отправился на работу в свою фирму, довольный, что скупленные Юргендом акции Ре- гиты и ее дяди теперь им никто не предъявит к оплате, а при желании он может их вновь пустить в оборот. Только его семье надо немного переждать и убедиться, что его отец и он вне всяких подозрений в преступлении, связанном с семейством Потсбернера.

Приехав к себе на работу, Константин позвонил в меж­дународный аэропорт и заказал наследующий день три би­лета первого класса на авиарейс в Вену. Такова была воля его отца. Ее выполнение откладывать на конец рабочего дня он не стал, так как за кучей дел мог о ней позабыть.

Лесник проснулся в три часа дня. Сходив в спальню к телохранителям он их разбудил:

— Ребята, вставайте! — после чего пошел в ванную умы­ваться, бриться и приводить себя в порядок. Его примеру вынуждены были последовать Хуго с Сысоем.

Покидая обеденный стол, приготовленный служанкой на три персоны, Лесник, обращаясь к телохранителям, предупредил:

— Как отобедаете, приходите ко мне в спальню, есть разговор.

Телохранители не заставили себя долго ждать и при­шли к нему в комнату почти сразу за ним.

— Ну как, орлы, отдохнули? Выспались? — спросил он

их.

— Вполне, — заверил его Сысой.

— От новых знакомых коллег-телохранителей много новостей почерпнули?

— С чем пришли, с тем и ушли, — недовольно признал­ся Сысой. —Каждый боится другому проболтаться, а поэтому никто никого новостями не баловал.

— Чем же вы тогда все занимались, ожидая нас?

— Кто кемарил, кто играл в биллиард, а кто резался в карты.

— Так выходит, что ничего путевого вы у американцев для себя не почерпнули? — удивился Лесник.

— Почему не почерпнули? — возразил Хуго, вступая с Лесником в беседу. — Кое-какие выводы для себя сделали.

— Какие же именно?

— Молчи и дышь, будет барыш.

— Хороший вывод, — довольно заметил Лесник. До­став из тумбочки пачку стодолларовых американских бан­кнотов, он кинул ее на кровать, отделявшую его от телохра­нителей.

— Это, парни, вам по пять кусков на нос. Плата за ра­боту. Она у вас не была пыльной и тяжелой. Скорее вам это плата за то, чтобы вы побыстрее забыли все, что видели и слышали.

— Так и будет, — заверили они его, не скрывая своего удовлетворения от полученного щедрого денежного подар­ка.