Собор Парижской Богоматери (сборник)

В тот момент, когда Гаврош забирал патроны у сержанта, лежавшего около тумбы, в труп ударила пуля.

– Гм! – проговорил Гаврош. – Они стали стрелять в мертвых.

Вторая пуля ударила в камень, как раз возле него. Третья опрокинула его корзину.

Гаврош поднял глаза и увидел, что в него стреляют национальные гвардейцы.

Он выпрямился во весь рост и с развевающимися по ветру волосами уперся руками в бока, вперил глаза в стрелявших в него солдат национальной гвардии и вызывающе запел песенку.

Потом он поднял корзину, сложил в нее, не оставляя ни одного, все упавшие на землю патроны и, подойдя еще ближе к стрелкам, стал опустошать другой патронташ. Там мимо него просвистела еще четвертая пуля. Гаврош продолжал петь.

Пятая пуля точно еще более подзадорила его.

Так продолжалось несколько времени.

Зрелище было и ужасное, и захватывающее. Гаврош, в которого стреляли, насмехался над стрелками. Казалось, что ему это даже доставляет большое удовольствие. Это был воробей, собирающийся заклевать охотника. На каждый выстрел он отвечал куплетом. Стреляли безостановочно и все время давали промахи. На каждый выстрел он отвечал куплетом. Солдаты национальной гвардии и солдаты регулярной пехоты смеялись, целясь в него. Он ложился, потом вставал, прятался за угол двери, потом вскакивал, исчезал, потом опять показывался, уходил и возвращался, сердился на картечь и в то же время собирал патроны, опустошал патронташи и наполнял свою корзинку. Бунтовщики, задыхаясь от волнения, следили за ним глазами. Баррикада дрожала от страха, а он пел. Пули гнались за ним, но он был проворнее их.

Он играл в прятки со смертью.

Но вот одна пуля, меткая и коварная, настигла храброго мальчугана. Гаврош зашатался и упал. С баррикады раздался крик ужаса. Гаврош приподнялся, тонкая струйка крови стекала по его лицу. Он поднял обе руки кверху, взглянул в ту сторону, откуда раздался выстрел, и снова запел. Но кончить куплет ему не удалось: вторая пуля навеки оборвала его песенку. Гаврош зашатался, упал лицом на мостовую и уже больше не шевелился. Отважная душа маленького ребенка отлетела.