Собрание сочинений, том 17
Шрифт:
Абзац из рукописи первого наброска «Гражданской войны во Франции»
Такова Коммуна — политическая форма социального раскрепощения, освобождения труда от узурпаторской власти (рабовладельческой власти) монополистов средств труда, созданных самими трудящимися или даруемых природой. Как государственная машина и парламентаризм не составляют действительной жизни господствующих классов, а являются лишь организованными общими органами их господства, политическими гарантиями, формами и выражениями старого порядка вещей, так и Коммуна — не социальное движение рабочего класса и, следовательно, не движение общего возрождения человечества, а организованное средство действия. Коммуна не устраняет классовой борьбы, посредством которой рабочий класс добивается уничтожения всех классов, и следовательно всякого классового господства (ибо она не представляет чьих-либо частных интересов; она представляет освобождение «труда», то есть основного и естественного условия индивидуальной и общественной жизни, труда, который меньшинство может переложить на большинство лишь посредством узурпации, обмана и искусственных уловок), но Коммуна создает рациональную обстановку, в которой эта классовая борьба может проходить через свои различные фазы наиболее рациональным и гуманным путем. Коммуна могла бы повлечь за собой насильственную реакцию и вызвать столь же насильственные революции. Коммуна кладет начало освобождению труда, — которое является ее великой целью, — с одной стороны, тем, что уничтожает непроизводительную и вредоносную работу государственных паразитов, устраняет причины, по которым приносится в жертву огромная доля национального
Если бы коммунальная организация прочно установилась в национальном масштабе, то катастрофами, которые ей возможно пришлось бы пережить, были бы спорадические мятежи рабовладельцев, которые, прерывая на какой-то момент дело мирного прогресса, только ускорили бы движение, вложив меч в руки Социальной Революции.
Рабочий класс знает, что он должен пройти через различные стадии классовой борьбы. Он знает, что замена экономических условий рабства труда условиями свободного и ассоциированного труда может быть только прогрессивным делом времени (это экономическое преобразование), что эти условия требуют не только изменения распределения, но и новой организации производства или, вернее, избавления (освобождения) общественных форм производства при существующем организованном труде (порожденном современной промышленностью) от пут рабства, от их нынешнего классового характера, и гармоничной национальной и интернациональной координации общественных форм производства. Рабочий класс знает, что эта работа возрождения будет снова и снова замедляться и задерживаться сопротивлением традиционных интересов и классовых эгоизмов. Он знает, что нынешнее «стихийное действие естественных законов капитала и земельной собственности» может быть заменено «стихийным действием законов общественной экономики свободного и ассоциированного труда» только в результате длительного процесса развития новых условий, как было заменено «стихийное действие экономических законов рабства» и «стихийное действие экономических законов крепостничества». Но рабочий класс знает в то же время, что огромные шаги по этому пути могут быть сделаны сразу же благодаря политической организации в форме Коммуны и что настало время начать это движение в своих собственных интересах и в интересах человечества.
КРЕСТЬЯНСТВО
(Военная контрибуция.) Еще до установления Коммуны Центральный комитет заявил через свой «Journal Officiel»: «Большая часть военной контрибуции должна быть уплачена виновниками войны» [424] . В этом и заключается тот великий «заговор против цивилизации», которого больше всего боятся «люди порядка». Это сугубо практический вопрос. Если победит Коммуна, контрибуцию должны будут платить виновники войны; если победит Версаль, тогда производящие массы, уже заплатившие своей кровью, разорением и налогами, должны будут платить снова, а финансовые магнаты сумеют даже извлечь из этого дела барыши. Вопрос о покрытии военных издержек предстоит разрешить гражданской войной. Коммуна представляет в этом жизненно важном вопросе не только интересы рабочего класса, мелкой буржуазии, но в сущности всего среднего класса, за исключением буржуазии (богатых капиталистов), (богатых землевладельцев и их государственных паразитов). Она представляет прежде всего интересы французского крестьянства. Если победит Тьер и его «ruraux» [«помещичья палата», «деревенщина», помещики. Ред.], на плечи крестьянства будет переложена большая часть военных налогов. И еще находятся такие глупцы, которые повторяют вслед за «ruraux», что они — крупные земельные собственники — представляют крестьянина, того крестьянина, который, конечно, по простоте душевной горит желанием уплатить миллиарды военной контрибуции за этих добрых «землевладельцев», которые уже заставили его уплатить им миллиард возмещения за революцию! [425]
424
В этой фразе Маркс передает содержание статьи, отражающей позицию Центрального комитета национальной гвардии в вопросе о выплате контрибуции; статья была напечатана в «Journal Officiel de la Republique Francaise» № 83, 24 марта 1871 года.
425
См. примечание 233.
Те же самые люди преднамеренно скомпрометировали февральскую республику дополнительным налогом на крестьянина в 45 сантимов [426] , но тогда они сделали это именем революции, именем созданного ею «временного правительства». Теперь уже от своего собственного имени они ведут гражданскую войну с Республикой Коммуны, чтобы свалить бремя военной контрибуции со своих плеч и взвалить его на плечи крестьянина! Он будет от этого, разумеется, в полном восторге!
Коммуна отменит рекрутский набор, партия порядка навяжет крестьянину налог кровью. Партия порядка посадит на шею крестьянина сборщика податей для покрытия расходов на паразитическую и дорогостоящую государственную машину, Коммуна даст ему дешевое правительство. Партия порядка будет по-прежнему предоставлять городскому ростовщику обирать и разорять его. Коммуна освободит его от кошмара закладных, тяготеющего над его клочком земли. Коммуна заменит паразитический судебный аппарат — нотариуса, судебного пристава и т. д., — пожирающий главную часть его дохода, коммунальными служащими, которые будут работать за плату рабочего, а не обогащаться за счет крестьянского труда. Она разорвет всю эту судебную паутину, которая опутывает французского крестьянина и в которой ютятся адвокаты и мэры буржуазных пауков, высасывающих его кровь! Партия порядка по-прежнему подчинит его власти жандарма, Коммуна возвратит его к самостоятельной общественной и политической жизни! Коммуна просветит его, утвердив руководство школьного учителя, партия порядка навяжет ему отупляющее руководство священника! Но французский крестьянин — прежде всего расчетлив! Он найдет весьма разумным, если оплата духовенства не будет больше взыскиваться с него сборщиком податей, а будет зависеть от «добровольного проявления» его набожности!
426
Дополнительный налог в 45 сантимов на каждый франк прямых налогов был установлен временным правительством Второй республики 16 марта 1848 года. Налог, вся тяжесть которого легла на крестьянство, вызвал среди него глубокое недовольство, использованное крупными землевладельцами и католическими священниками для агитации против демократов и рабочих Парижа и превращения крестьянства в резерв контрреволюции.
Луи Бонапарт был избран французским крестьянством в президенты республики, но Вторую империю создала партия порядка (во время анонимного режима республики при Учредительном и Законодательном собраниях)! В 1849 и 1850 гг. французский крестьянин, противопоставляя своего мэра правительственному префекту, своего школьного учителя правительственному священнику, себя самого — правительственному жандарму, начал этим показывать, что ему нужно на самом деле. Реакционные законы партии порядка в 1849 г., и особенно в январе и феврале 1850 г. [427] , по самому своему существу были специально направлены против французского крестьянства! Если французский крестьянин возвел Луи Бонапарта в президенты республики, потому что по традиции все выгоды, извлеченные им из первой революции, он фанатически переносил на первого Наполеона, то крестьянские вооруженные восстания в некоторых департаментах Франции и жандармская охота на крестьян после coup d'etat доказали, что этот самообман быстро рассеивается! Империя опиралась на искусственно поддерживаемые иллюзии и традиционные предрассудки крестьянина, Коммуна опиралась бы на его жизненные интересы и действительные потребности.
427
См. примечание 234.
Ненависть французского крестьянина сосредоточена на помещике, на владельце замка, на том, кто получил миллиардное возмещение и на городском капиталисте в маске земельного собственника, чьи захваты крестьянской земли никогда не происходили так быстро, как при Второй империи, отчасти потому, что они искусственно поощрялись государственными мерами, отчасти
потому, что они естественно вырастали из самого развития современного сельского хозяйства. Помещики знают, что три месяца господства Республики Коммуны во Франции явились бы сигналом к восстанию крестьянства и сельского пролетариата против них. Вот откуда их свирепая ненависть к Коммуне! Освобождения крестьян они боятся даже больше, чем освобождения городского пролетариата! Крестьяне вскоре провозгласили бы городской пролетариат своим руководителем и старшим братом. Правда, во Франции, как и в большинстве континентальных стран, существует глубокое противоречие между городскими и сельскими производителями, между промышленным пролетариатом и крестьянством. Стремлением пролетариата, материальной основой его движения является труд, организованный в крупном масштабе, хотя в настоящее время организация труда является деспотической, и централизация средств производства, хотя они в настоящее время централизованы в руках монополиста не только как средства производства, но и как средства эксплуатации и порабощения производителя. Задача пролетариата состоит в том, чтобы преобразовать нынешний капиталистический характер этого организованного труда и этих централизованных средств труда, превратить их из орудий классового господства и классовой эксплуатации в формы свободного ассоциированного труда и в общественные средства производства. С другой стороны, труд крестьянства разъединен, и его средства производства раздроблены, распылены. На этих экономических различиях покоится в качестве надстройки целый мир различных социальных и политических взглядов. Но эта крестьянская собственность давно уже переросла свою нормальную фазу, то есть фазу, когда она была реальностью, была способом производства и формой собственности, которые отвечали экономическим потребностям общества и ставили самих сельских производителей в нормальные условия жизни. Крестьянская собственность вступила в период своего упадка. С одной стороны, из нее вырос обширный proletariat foncier (сельский пролетариат), интересы которого совпадают с интересами городских наемных рабочих. Самый способ производства изжил себя вследствие современного развития агрономии. Наконец, сама крестьянская собственность стала номинальной, оставляя крестьянину иллюзию собственности и экспроприируя у него плоды его собственного труда. Конкуренция крупных сельских хозяев, налог кровью, государственный налог, ростовщичество городских кредиторов по закладным и всяческое обирание крестьянина с помощью судебной системы, опутывающей его со всех сторон, низвели крестьянина до положения индийского райята, в то же время повседневным фактом стала его экспроприация — экспроприация даже его номинальной собственности — и низведение его до степени сельского пролетария. Следовательно, крестьянина отделяет от пролетария уже не его действительный интерес, а вводящий его в заблуждение предрассудок. Коммуна, как мы показали, является единственной властью, которая может, даже при своем нынешнем экономическом положении, немедленно дать ему крупные блага, вместе с тем она представляет собой единственную форму правления, которая может обеспечить преобразование его нынешних экономических условий, спасти его, с одной стороны, от экспроприации крупным землевладельцем, и избавить его, с другой стороны, от каторжного труда и нищеты, на которые он обречен под предлогом мнимой собственности; она может превратить его номинальную собственность на землю в действительную собственность на плоды его труда, может сочетать для него выгоды современной агро-номии,—вызванной к жизни общественными потребностями, но теперь постоянно выступающей против него как враждебная сила, — с сохранением его положения как действительно независимого производителя. Получив сразу выгоды от Республики Коммуны, он скоро проникся бы доверием к ней.РЕСПУБЛИКАНСКИЙ СОЮЗ (РЕСПУБЛИКАНСКАЯ ЛИГА)
Партия беспорядка, режим которой достиг своей высшей точки в обстановке коррупции Второй империи, оставила Париж (исход из Парижа), и за ней последовали ее приспешники, ее челядь, ее лакеи, ее государственные паразиты, ее mouchards [шпионы. Ред.], ее «кокотки», и вся свора низшей богемы (обыкновенные уголовные преступники), дополняющей собой богему знати. Но действительно живые элементы среднего класса, освобожденные рабочей революцией от своих лжепредставителей, впервые в истории французских революций отделились от этой партии и выступают в своем истинном виде. Это — «Лига республиканской свободы» [428] , играющая роль посредника между Парижем и провинцией, отрекшаяся от Версаля и шествующая под знаменами Коммуны.
428
Речь идет, по-видимому, о Республиканском союзе департаментов (см. примечание 231).
КОММУНАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ КАК ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА ВСЕХ КЛАССОВ ОБЩЕСТВА, НЕ ЖИВУЩИХ ЧУЖИМ ТРУДОМ
Мы видели, что парижский пролетарий сражается за французского крестьянина, Версаль же сражается против него, что «ruraux» больше всего боится, как бы Париж не был услышан крестьянами» как бы не исчезла разделяющая их блокада, что основной причиной их войны против Парижа является попытка удержать крестьян в кабальной зависимости и по-прежнему обращаться с ними, как со своей вещью, «taillable a merci et misericorde» [бесправным низшим сословием. Ред.].
Впервые в истории мелкая буржуазия и средняя буржуазия открыто объединились вокруг рабочей революции и провозгласили ее единственным средством своего собственного спасения и спасения Франции! Они образуют вместе с рабочими основную массу национальной гвардии, они заседают с ними в Коммуне, они играют роль посредника в интересах рабочих в Республиканском союзе!
Главные меры, которые были предприняты Коммуной, были предприняты для спасения среднего класса — класса-должника Парижа от класса-кредитора! Этот средний класс сплотился во время июньского восстания (1848 г.) против пролетариата под знаменами капиталистического класса, его генералов и его государственных паразитов. И он тотчас же был наказан 19 сентября 1848 г., когда были отвергнуты «concordats a l'amiable» [429] . Победа над июньским восстанием сразу же оказалась вместе с тем победой кредитора, богача-капиталиста над должником, над средним классом. Кредитор беспощадно требовал своего «фунта мяса» [Шекспир. «Венецианский купец», акт IV, сцена первая. Ред.]. 13 июня 1849 г. национальная гвардия этого среднего класса была разоружена и изрублена армией буржуазии! Во времена империи, когда расхищались государственные ресурсы, за счет чего жирел богач-капиталист, этот средний класс был отдан на разграбление биржевому спекулянту, железнодорожным королям, мошенническим обществам Credit Mobilier и т. д. и был экспроприирован капиталистическими объединениями (акционерными компаниями). В политическом отношении средний класс был принижен; велось наступление на его экономические интересы, вместе с тем средний класс был морально возмущен оргиями этого режима. Гнусности войны переполнили чашу терпения и пробудили в нем чувства француза. При виде бедствий, обрушившихся на Францию в результате этой войны, при виде переживаемого ею кризиса — национального крушения и финансового разорения — средний класс чувствует, что не растленный класс, претендующий на роль рабовладельцев Франции, а единственно лишь отважные устремления и геркулесова сила рабочего класса могут принести спасение!
429
«Concordats a l'amiable» — см. примечание 229.
Средний класс чувствует, что лишь рабочий класс может освободить его от господства попов, превратить науку из орудия классового господства в народную силу, превратить самих ученых из пособников классовых предрассудков, из честолюбивых государственных паразитов и союзников капитала в свободных тружеников мысли! Наука может выполнять свою истинную роль только в Республике Труда.
РЕСПУБЛИКА ВОЗМОЖНА ЛИШЬ КАК ОТКРЫТО ПРИЗНАННАЯ СОЦИАЛЬНАЯ РЕСПУБЛИКА
Нынешняя гражданская война рассеяла последние иллюзии насчет «республики», так же как империя рассеяла обманчивую иллюзию неорганизованного «всеобщего избирательного права» в руках государственного жандарма и попа. Все живые элементы Франции признают, что во Франции и в Европе республика возможна лишь как «социальная республика», то есть как республика, отнимающая у класса капиталистов и крупных землевладельцев его государственную машину, чтобы заменить ее Коммуной, которая открыто объявляет «социальное освобождение» великой целью республики и таким образом обеспечивает это социальное преобразование коммунальной организацией. Всякая другая республика может быть лишь анонимным террором всех монархических фракций, объединенных легитимистов, орлеанистов и бонапартистов, который приведет к империи того или иного сорта, являющейся его конечной целью, — анонимным террором классового господства, который, сделав свое грязное дело, обязательно завершится империей!