Собрание сочинений, том 1

Изображая действие слова Божия на свою душу Святитель писал: «Как сладостно и приятно читающему или слушающему со вниманием слово Божие, верой видеть, как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, в слове том Бога, Творца, Искупителя и Промыслителя своего и божественные Его свойства; верой и любовью лобызать непостижимую Его благость, излиянную на род человеческий; удивляться непостижимой Его премудрости, показываемой в создании мира и в Промысле о нем; хвалить непостижимую Его правду, которой рабов Своих защищал и защищает, а врагов Своих казнил и казнит; хвалить непостижимое величество славы Его, видеть божественные Его чудеса, от начала мира сотворенные; слышать милостивые и отеческие Его обещания, иные сбывшиеся, иные непременно сбыться имеющие; – взирать верой на будущую славу, различно изображенную в слове святом, и к ней желанием восхищаться! Как увеселительно представлять себе образ спасения нашего, описанный в нем, которым мы избавились от греха, смерти, диавола и ада, – и удивляться, в сем показанной нам, благости Божией, и радостным духом благодарить Его! Весьма приятно нам читать то известие, в котором описываются подвиги нашего воинства и изображается победа, одержанная над нашими врагами; но несравненно приятнее перечитывать и вспоминать тот подвиг, которым Избавитель наш Иисус Христос Сын Божий, подвизался за нас и славно победил врагов наших. Все это представляется в св. Божием слове, – заключает свт. Тихон, – сам читай, христианин, и увидишь».

Услаждаясь таким образом чтением или слушанием слова Божия, святитель Тихон приобрел самую твердую и несомненную уверенность в божественности слова Божия, так что верил ему больше, чем своим собственным чувствам. «Священное писание, – пишет он, – есть истинное Божие слово, которое прельстить и солгать не может, как и сам Бог. Ему верить должно больше, нежели своим чувствам и всему свету. Чувства наши и весь свет удобнее могут обмануть нас, нежели св. Писание». Потому он так любил упражняться в слове Божием, что Псалтирь и весь Новый Завет и некоторые места Ветхого Завета знал наизусть.

В подобном же отношении к богомыслию свт. Тихона находилась и молитва. В его душе как богомыслие переходило в молитву, так и молитва в Богомыслие, или непременно сопровождалась им. «Истинная молитва не может быть без размышления», – учит сам Святитель. Как он учил, так и действовал. Все его размышления об истинах веры, или имеют форму собеседования с Богом, или заканчиваются молитвенным обращением к Нему, что мы уже отчасти и видели. «Знаю я и со смирением исповедуюсь, – пишет он, – что я много Тебе, Создателю и Богу моему, согрешил, и жалею о том. И другие грехи вижу в совести моей, а иных не вижу, и более не вижу, нежели вижу: грехопадения бо кто разумеет (Пс 18:13). Жалею и сокрушаюсь, что ими Тебя, благого и человеколюбивого Бога моего, Создателя моего, Искупителя моего, высочайшего Благодетеля моего, Тебя, которого Ангелы святые со страхом и трепетом почитают и поклоняются, Тебя, такого и толикого Господа, безумно и последнейший червяк безмерно оскорблял своими грехами. И сколько раз я согрешал пред Тобой, сколько раз видел Ты меня согрешающим, столько раз Ты терпел по благости Твоей, и сколько раз терпел мне, столько раз миловал меня. И если бы по святейшей правде поступил Ты со мной, уже бы давно сошла в ад душа моя, но благость Твоя и долготерпение Твое удержали Тебя и не допустили меня, бедного грешника, до погибели моей... Исповемся Тебе, Господи, всем сердцем моим; и прославлю имя Твое во век; яко милость Твоя велия на мне и избавил еси душу мою от ада преисподнейшаго (Пс 85:12–13). От сих и прочих, которых и не знаю, благодеяний Твоих ко мне, вижу я, что в любви Твоей ко мне и благости, человеколюбии, долготерпении и щедротах весь заключаюсь. Благость Твоя, Господи, есть, что я еще не погиб, еще живу. Вижу я, что Ты ведешь меня ко спасению вечному, которое обещал Ты знающим и почитающим Тебя. Помилуй же меня бедного грешника до конца, и благодатью единородного Сына Твоего заглади все согрешения мои, и спаси мя в вечную жизнь, да там со всеми избранными Твоими за все твои благодеяния буду благодарить, хвалить и петь Тебе, с единородным Твоим Сыном, и Пресвятым Духом, не верой, но лицом к лицу, в нескончаемые веки. Аминь».

Взаимно и молитва сопровождалась богомысленными размышлениями или переходила в богомысленное соуслаждение. Так, по свидетельству келейников, мы знаем, что при молитве и богомыслии отличный имел он дар слезный. «Нередко, во время божественной литургии, в церкви, стоя со вниманием, столь иногда углублялся в размышления о любви Божией к роду человеческому, об искуплении его непостижимым таинством воплощения Сына Божия, об Его страданиях и об евхаристии, что при многолюдном собрании рыдал даже вслух всех присутствующих во храме». Подобным образом и в келии, когда он молился, «от воображения двоякой вечности, слышимы были вопли его и рыдания, с произношением гласного моления: Помилуй Господи, пощади Господи, потерпи Благость наша грехам нашим; услыши Господи и не погуби нас со беззаконьми нашими и прочее. И плачь слышим был такой, как плачь друга по лишении умершего своего друга». [93] Без сомнения, во время молитвы Святителя, в его дуще возникали и другие размышления и представления, которые также возбуждали в нем слезы и плачь, например представления о вездеприсутствии Божием. «Веруй и думай, что Бог близ тебя и пред тобою есть; и таким образом возбудится в тебе истинная, сердечная и благоговейная молитва, – говорит Святитель. – Тогда будешь пред Ним падать со смирением, и кланяться, и воздыхать, и молиться, и говорить: о Господи помилуй! о Господи ущедри! о Господи услыши! Тогда и сердце и ум убудут соответствовать словам молитвы твоей».

93

Записки Иоанна келейника. 232

При таком содружестве молитвы с богомыслием, свт. Тихон восторгался нередко до созерцания или изумления. Что такое созерцание или изумление, это вполне объясняет св. Исаак Сирин. «Все роды и виды молитвы, какими только люди молятся Богу, имеют пределом чистую молитву, – пишет он. – Ибо и воздыхания, и коленопреклонения, и сердечные прошения, и сладчайшие вопли и все виды молитвы, как сказал я, имеются пределом чистую молитву, и до нее только имеют возможность простираться. А от чистоты молитвенной и до внутренней, как скоро мысль переступила этот предел, не будет уже иметь она ни молитвы, ни движения, ни плача, ни власти, ни скорби, ни прошения, ни вожделения, ни услаждения чем-либо из уповаемого в сей жизни, или в будущей. До сего только предела всякое молитвенное движение и все виды молитвы доводят ум властью свободы. Потому и подвиг в молитве. А за сим пределом будет уже изумление, а не молитва; потому что все молитвенное прекращается, наступает уже некое созерцание и не молитвой молится ум...». «Святые в будущем веке, когда их ум поглощен Духом, не молитвой молятся, но с изумлением водворяются в веселящей их славе. Так бывает и с нами. Как скоро ум сподобится ощутить будущее блаженство, забудет он и самого себя и все здешнее, и не будет уже иметь в себе движения к чему-либо. Такой молитвенной высоты достигают весьма немногие из святых.

«Как из многих тысяч едва находится один, исполнивший заповеди и все сказанное с малым недостатком и достигший душевной чистоты: так из тысячи разве один найдется, при великой осторожности, сподобившийся достигнуть чистой молитвы, расторгнуть этот предел и принять оное таинство; потому что чистой молитвы никак не могли сподобиться многие; сподобились же весьма редкие; а достигший того таинства, которое за сей молитвой, едва по благодати Божией находится и из рода в род».

Свт. Тихон, по благодати Божией, иногда бывал за пределами молитвенного подвига в изумлении, и как видно из его собственных слов, неоднократно. «Сколько раз, – говорил он, – с живой верой мы будем размышлять об этом великом деле, об искуплении нашем во Христе, – столько раз в удивлении и некоем исступлении будем находиться». Судя по этим словам, можно думать, что он неоднократно бывал в таком состоянии, состоянии изумления. И действительно, подобные состояния бывали с ним нередко. «Иногда в своей келии, при чтении слова Божия, иногда в монастырском саду, во время прогулок и богомысленных размышлений, он вдруг падал на колени, прижимал руки к сердцу, возводил очи горе, и лицо его освещалось особенной радостью и чистотой. И когда проходили такие состояния, и после долго еще оставался на лице его отсвет небесной радости, а его живое, радостное расположение духа, его словоохотливость и желание делиться своими чувствами с другими, показывали, что душа Святителя была полна восхищением и невольно открывалась, чтобы излить полноту духовного утешения».

Так один раз утром он прохаживался по садовой дорожке, и, углубленный в размышление, вдруг остановился, как бы пораженный чем-то. Пал на колени, приложил руки к сердцу, устремил глаза вверх, как-будто видел что-то. Лицо его заметно изменилось и просветлело, изображая что-то неземное и необычайное. Увидев все это с колокольни, благовестивший к обедне соборный клирик, в страхе и недоумении тотчас прибежал в церковь и дрожащим голосом, как изумленный, пересказал инокам все виденное им. Те поспешили на колокольню, но Тихон уже ходил по саду и на лице его оставались признаки, показывавшие, в каком положении он недавно был. [94] Еще подобный случай передает нам его келейник. Часто предаваясь молитвенным и созерцательным подвигам в монастырском саду, Святитель не желал, чтобы кто-нибудь был свидетелем его подвигов и потому наказывал своему келейнику, чтобы он в случае крайней надобности, заранее давал о себе знать своим покашливанием. Так келейник и делал. Но однажды случилось, что, имея крайнюю надобность до Тихона, келейник много раз кашлял, не доходя до него, но молящийся не слышал и продолжал стоять лицом к востоку, с воздетыми к небу руками. Видя, что Тихон его не слышит, келейник подойдя к нему, окликнул: «Ваше преосвященство!» Тут только вошел в себя Святитель... Внезапность и неожиданность этого звука, так его поразила, что даже пот выступил на его лице, и он сказал келейнику: «Вот, как голубь забилось у меня сердце! Ведь я давно тебе приказывал, чтобы не доходя до меня покашлять». «Я кашлял», – отвечал ему келейник. – «Ну, я не слыхал». Вообще, как только Святитель замечал, что келейники случайно бывали зрителями подобных состояний, он строго запрещал им рассказывать об этом.

94

Москвитянин. 1843 г., № 4, стр. 474.

При таком упражнении и преуспевании в молитве и вообще в духовных подвигах безмолвия, свт. Тихон приобрел сыновнее дерзновение пред Богом. Так он молил Господа открыть ему день кончины и получил просимое: «в день недельный (т.е. в воскресенье) будет кончина твоя», – было ему сказано в видении. Так, еще он молил Матерь Божию о том, чтобы один из его друзей не отлучался от него по смерти, – и в сонном видении от самой Божией Матери получил уверение, что будет так, как он просит. В другой раз в сонном видении он также увидел Богоматерь, сидящую на облаках, и стоящих около Нее апостолов Петра и Павла. Стоя перед ними на коленях, он просил о продолжении всему миру милостей Божиих и услышал глас ап. Павла: Когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба.

Молитва Святителя нередко оказывала и чудодейственную силу. Так, один из его прислуги, человек весьма преданный Святителю, сильно простудился и так захворал, что уже готовился к смерти. Желая перед смертью проститься со Святителем и получить от него святительское благословение, больной попросил, чтобы его привели к нему и, когда привели, между прочим сказал свт. Тихону: «Владыко святый! хотя и совсем умираю, но ежели мои слабые и недостойные услуги для вас потребны и моей душе спасительны, то верую, что Господь Бог услышит ваши молитвы и возвратит мне здравие». На это Святитель со слезами сказал: «Иди, и Бог тебя помилует». И действительно, по молитвам Святителя, больной в скором времени освободился от болезни без всяких лекарств. «Великую и живую имел он в себе веру, – прибавляет к этому рассказу келейник, – и Господь Бог во многих случаях его слушал». [95]

95

Из записок Иоанна келейника.

Во время же молитвеных подвигов, Господь однажды удостоил Своего угодника и видения будущей славы. Это было в один из приездов Тихона из Задонска в Толшевский монастырь. По обычаю, исполняемому им здесь, в полночь Тихон обходил вокруг церкви и, становясь перед алтарем на колени, пламенно молился Богу: «Покажи мне уготованное любящим Тебя». И вот однажды он видит, что небо как бы отверзлось и воссиял свет, озаривший весь монастырь, причем был слышан голос: «Виждь уготованное любящим Бога». От этого небесного видения он пал на землю, и когда видение кончилось, от страха и сладости сердечной он едва мог доползти до келии. [96] Еще однажды, в сонном видении, он получил прикровенное откровение о вчинении его в лик св. святителей. Это было в ночь под 12 мая, когда церковь воспоминает святителей св. Германа патриарха и св. Епифания архиепископа кипрского. Ему представилось, что будто бы он в церкви и видит двух стоящих святителей, из которых один в патриаршем, а другой в архиерейском облачении. Вот будто-бы вышедший из алтаря архидиакон с хрустальным кадилом, стал кадить предстоящих и сперва покадил архиепископу, потом патриарху, а затем и ему самому. На это сновидение свт. Тихон обратил свое внимание и рассказывал о нем, как о случившемся с одним из его друзей.

96

Записки Чеботарева, и в Записках Иоанна келейника. 238

Кроме этих благодатных дарований, свт. Тихон обладал еще и даром прозорливости, который хотя и не открывался в нем в таком обилии, в такой открытости и обширности, как бывает у прозорливцев и прорицателей, привлекающих к себе толпы народа за словом благословения или запрещения, – но несмотря на это, обитал в нем постоянно и время от времени открывался в нем в различных случаях. Так он узнавал свойства и расположения приходивших к нему, хотя иногда Господь и не открывал ему сердечные помышления некоторых из них, как например, обманувшего его капитана, о котором уже была речь. Иногда он наперед знал духовные нужды своих друзей и знакомых и приезжал к ним в то самое время, когда они нуждались в его духовной помощи и руководстве. Иногда видел отдаленное как близкое. Так осенью 1777 или 1778 года, Святитель, прервав свои душеспасительные размышления, которым предавался, расхаживаясь по заднему крыльцу своей келии, вдруг пришел к келейнику и приказал ему записать, что этого именно года и числа в Петербурге великое наводнение, причинившее великую гибель многим домам и людям. [97]

97

Из записок Иоанна келейника. К сожалению, эта записка затерялась у келейника. Но в записях о наводнениях, хранящихся в адмиралтействе, показано, что в 1777 году 10 сентября в Петербурге было и особенно великое и особенно гибельное наводнение, потому что началось ночью, в 6 часов утра вода поднялась до 10 ф. и 7 дюймов. Много было разрушено домов и много погибло народу. Подобное же наводнение было и в 1778 году и тоже в сентябре. Вода поднималась до 7 ф. и 5 дюймов. (Панорама Петербурга, Ч. II, гл. 11, ст. 49). Какое из этих наводнений предвидел Тихон, мы не можем сказать.