Собрание сочинений, том 20

Г-н Дюринг поднимает много шуму по поводу своего открытия, что

«учение о хозяйстве» представляет собой «в высокой степени современное явление» (стр. 12).

Действительно, Маркс в «Капитале» говорит: «Политическая экономия... как самостоятельная наука возникает лишь в мануфактурный период» [148] , а в сочинении «К критике политической экономии» (стр. 29): «Классическая политическая экономия... начинается в Англии с Петти, а во Франции с Буагильбера и завершается в Англии Рикардо, а во Франции Сисмонди» [149] . Г-н Дюринг следует этому предначертанному ему пути, с той лишь разницей, что у г-на Дюринга высшая политическая экономия начинается лишь с тех жалких недоносков, которые буржуазная наука произвела на свет, когда уже закончился ее классический период. Зато он с полнейшим правом может торжествовать в конце своего «Введения», заявляя следующее:

148

См. настоящее издание, т. 23, стр. 377.

149

К. Marx. «Zur Kritik der Politischen Oekonomie». Erstes Heft, Berlin, 1859, S. 29 (К. Маркс. «К критике политической экономии». Выпуск первый, Берлин, 1859, стр. 29). См. настоящее издание, т. 13, стр. 39.

«Но если это предприятие уже по своему внешнему своеобразию и по новизне значительной части своего содержания совершенно не имеет предшественников, то в еще гораздо большей степени оно принадлежит мне как собственность по своим внутренним критическим точкам зрения и по своей общей позиции» (стр. 9).

В сущности он мог бы в отношении обеих сторон — внешней и внутренней — анонсировать свое «предприятие» (промышленное выражение выбрано здесь недурно) как: «Единственный и его собственность» [150]

150

«Единственный и его собственность» — название основного сочинения Макса Штирнера (см. примечание 63), который подобно Дюрингу отличался крайним самомнением.

Так как политическая экономия в том виде, в каком она исторически возникла, представляет собой на деле не что иное, как научное понимание экономики периода капиталистического производства, то относящиеся сюда положения и теоремы могут встречаться, например, у писателей древнегреческого общества лишь постольку, поскольку известные явления, как товарное производство, торговля, деньги, капитал, приносящий проценты, и т. д., общи обеим общественным системам. Поскольку греки делают иногда случайные экскурсы в эту область, они обнаруживают такую же гениальность и оригинальность, как и во всех других областях. Исторически их воззрения образуют поэтому теоретические исходные пункты современной науки. Теперь послушаем всемирно-исторического г-на Дюринга.

«Таким образом, что касается научной теории хозяйства в древности, мы, собственно говоря» (!), «не имели бы сообщить ровно ничего положительного, а совершенно чуждое науке средневековье дает еще гораздо меньше поводов к этому» (к тому, чтобы ничего не сообщать!). «Но так как манера, тщеславно выставляющая напоказ видимость учености... исказила чистый характер современной науки, то для принятия к сведению должны быть приведены, по крайней мере, некоторые примеры».

И г-н Дюринг дает затем примеры такой критики, которая действительно свободна даже от «видимости учености». Положение Аристотеля, что

«каждое благо имеет двоякое употребление: первое присуще вещи как таковой, второе — нет; так, сандалия может служить для обувания ноги и для обмена; то и другое суть способы употребления сандалии, ибо даже тот, кто обменивает сандалию на что-либо, в чем он нуждается, например на деньги или пищу, пользуется сандалией как сандалией; но это не есть естественный способ ее употребления, ибо она существует не для обмена» [151] , — это положение, по мнению г-на Дюринга, «высказано в весьма тривиальной и школьной форме». Но мало того — тот, кто находит в нем «различение между потребительной и меновой стоимостью», попадает вдобавок в «комическое положение», забывая, что «в самое новейшее время» и «в рамках самой передовой системы», — разумеется, системы самого г-на Дюринга, — с потребительной и меновой стоимостью покончено раз навсегда.

151

Aristoteles. «De republican), lib. I, cap. 9. In: «Aristotelis opera ex recensione I. Bekkeri». T. X, Oxonii, 1837, p. 13 (Аристотель. «Политика», кн. I, гл. 9. В книге: Аристотель. Сочинения, издание И. Беккера. Т. X, Оксфорд, 1837, стр. 13). Маркс приводит эту цитату в «К критике политической экономии» и в «Капитале» (см. настоящее издание, т. 13, стр. 13, и т. 23, стр. 95).

«В сочинении Платона о государстве... тоже стремились отыскать современную главу о народнохозяйственном разделении труда».

Это замечание должно, вероятно, относиться к тому месту в «Капитале», гл. XII, § 5 (стр. 369 третьего издания), где — как раз наоборот — доказано, что взгляд классической древности на разделение труда составлял «прямую противоположность» современному [152] . — Презрительную мину — и ничего больше — вызывает у г-на Дюринга гениальное для своего времени изображение разделения труда Платоном [153] , как естественной основы города (который у греков был тождественен с государством), — и только потому, что Платон не упоминает (зато ведь это сделал грек Ксенофонт [154] , г-н Дюринг!) о

152

К. Marx. «Das Kapital». Bd. I, 3. Aufl., Hamburg, 1883, S. 368—369 (К. Маркс. «Капитал». Т. I, 3 изд., Гамбург, 1883, стр. 368—369). См. настоящее издание, т. 23, стр. 377—379.

153

Маркс имеет в виду сочинение Платона «Государство», кн. II. См. «Platonis opera omnia». Vol. XIII, Turici, 1840 (Платон, Полное собрание сочинений. Т. XIII, Цюрих, 1840).

154

Маркс имеет в виду сочинение Ксенофонта «Киропедия», кн. VIII, гл. 2.

«границе, которую данные размеры рынка полагают для дальнейшего разветвления профессий и технического разделения специальных операций. Только благодаря представлению об этой границе идея разделения труда, едва ли заслуживающая при ином понимании названия научной, становится значительной экономической истиной».

Столь презираемый г-ном Дюрингом «профессор» Рошер и в самом деле провел эту «границу», при которой, по мнению г-на Дюринга, идея разделения труда впервые становится «научной», и потому прямо назвал Адама Смита родоначальником закона разделения труда [155] . В обществе, где товарное производство составляет господствующий способ производства, «рынок» всегда был — если уж воспользоваться дюринговской манерой речи — «границей», весьма известной среди «деловых людей». Но требуется нечто большее, чем «знание и инстинкт рутины», для понимания того, что не рынок создал капиталистическое разделение труда, а, наоборот, разложение прежних общественных связей и возникающее отсюда разделение труда создали рынок (см. «Капитал», т. I, гл. XXIV, § 5: Создание внутреннего рынка для промышленного капитала [156] ).

155

См. W. Roscher. «System der Volkswirtschaft». Bd. I, 3. Aufl., Stuttgart und Augsburg, 1858, S. 86 (В. Рошер. «Система народного хозяйства». Т. I, 3 изд., Штутгарт и Аугсбург, 1858, стр. 86).

156

См. настоящее издание, т. 23, стр. 755—759.

«Роль денег была во все времена первым и главным стимулом для хозяйственных» (!) «мыслей. Но что знал об этой роли некий Аристотель? Его знания, совершенно очевидно, не выходили, за пределы представления, что обмен посредством денег последовал за первоначальным натуральным обменом».

Но если «некий» Аристотель позволяет себе открыть две различные формы обращения денег — одну, в которой они функционируют как всего лишь средство обращения, и другую, в которой они функционируют как денежный капитал [157] , — то, по словам г-на Дюринга,

157

Aristoteles. «De republica», lib. I, cap. 8—10. Ср. настоящее издание, т. 13, стр. 119, и т. 23, стр. 163, 175.

он выражает этим «лишь известную нравственную антипатию».

А когда «некий» Аристотель доходит в своей самонадеянности до того, что берется анализировать «роль» денег как меры стоимости и действительно правильно ставит эту проблему, имеющую столь решающее значение для учения о деньгах [158] , то «некий» Дюринг предпочитает уж совершенно умолчать о такой непозволительной дерзости, — разумеется, по вполне основательным тайным соображениям.

158

Маркс имеет в виду сочинение Аристотеля «Никомахова этика», кн. V, гл. 8. См. «Aristotelis opera ex recen-sione I. Bekkeri». T. IX, Oxonii, 1837 (Аристотель. Сочинения. Издание И. Беккера. Т. IX, Оксфорд, 1837). Соответствующие места из этой книги Аристотеля Маркс приводит в «К критике политической экономии» и в «Капитале» (см. настоящее издание, т. 13, стр. 53, и т. 23, стр. 69).

Конечный итог: греческая древность в том отражении, которое она получила в зеркале дюринговского «принятия к сведению», действительно обладает «лишь самыми заурядными идеями» (стр. 25), если только подобные «нелепости» (стр. 29) имеют вообще что-либо общее с идеями, заурядными или незаурядными.

Главу, которую г-н Дюринг написал о меркантилизме, гораздо лучше прочесть в «оригинале», т. е. у Ф. Листа («Национальная система», гл. 29: «Промышленная система, получившая на языке школы ошибочное название меркантилистской системы»). Как тщательно г-н Дюринг умеет и здесь избегать всякой «видимости учености», показывает, между прочим, следующее.

Лист (гл. 28: «Итальянские экономисты») говорит:

«Италия шла впереди всех новейших наций как на практике, так и в области теории политической экономии»,

и упоминает далее как «первое, написанное в Италии, сочинение, специально трактующее вопросы политической экономии, — книгу неаполитанца Антонио Серры о средствах, могущих доставить королевствам избыток золота и серебра (1613 г.)» [159] .

Г-н Дюринг доверчиво принимает это указание и потому может рассматривать «Краткий трактат» Серры [160]

159

F. List. «Das nationale System der politischen Oekonomie». Bd. I, Stuttgart und Tubingen, 1841, S. 451, 456 (Ф. Лист. «Национальная система политической экономии». Т. I, Штутгарт и Тюбинген, 1841, стр. 451, 456).

160

Сочинение А. Серры «Краткий трактат о средствах снабдить в изобилии золотом и серебром королевства, лишенные рудников драгоценных металлов» вышло в Неаполе в 1613 году. Маркс пользовался этой работой в издании П. Кустоди: «Scrittori classici italiani di economia politica». Parte antica. T. I, Milano, 1803 («Итальянские классики политической экономии». Старые экономисты. Т. I, Милан, 1803).