Собрание сочинений (Том 4)
Шрифт:
Вроде как, уйдя в наладчики, этот душа-парень одержал еще и моральную победу на Козарем, а теперь вот, видите ли, празднует ее, всаживая "карьеристу" неприятную шпильку.
Эта ситуация не осталась не замеченной читателями. Некоторые наладчика поддержали, как бы разделяли его победу: дескать, честно ведет себя человек, не сумел быть хорошим инженером, так стал наладчиком.
Но в этом как бы ответе есть несколько умолчаний, прямо скажем, непростительных умолчаний. Ведь Володя ни словом не обмолвился, что он не стал хорошим конструктором и оттого подался в наладчики, вовсе нет, он напирает совсем на другое - на свою свободу ("Отработал восемь часов - и свободен"), на свою неответственность ("И отвечаю только за тебя, не то что ты,
Однако - и здесь достаточно одного лишь здравого смысла, не требуется никакой специальной подкованности - вполне очевидно: Козарь хочет принять на себя повышенную ответственность, а бывший конструктор - с себя ответственность снять. Хорошо. Даже если идти, на мой взгляд, от крайнего, от абсурдного, предположив, что Козарь - голый карьерист и больше ничего, а такая крайняя оценка встречается в некоторых письмах, то ведь и тогда будет ясно: карьеризм не категория долга, а вот уклонение от ответственности, нежелание отвечать за обязанность, данную образованием, безусловно не из гражданских деяний. Это не что иное, как уклонения от долга.
Впрочем, на свои шпильки Володя, человек с "легкой" совестью, мог бы иметь право. Однако лишь в том случае, если бы не заканчивал институт, а после училища, техникума или иной специальной подготовки прямо и шел в наладчики. Как известно, профессия наладчика (за редким исключением, за таким, к примеру, как настройка ЭВМ или суперсложных станков) не требует высшего образования. Не требует пяти лет учебы и огромных государственных денег, которые истрачены на Володю, не желающего исполнять свой профессиональный долг. И вот уже тут между словами "профессиональный" и "нравственный" я бы поставил знак равенства.
В этом раскладе мораль Саши Козаря мне куда больше по душе, чем мораль личности, которой недостает совести исполнить свои профессиональные обязанности. И что стоят после этого его общительность, душевность, умение играть на гитаре?
Козарь не спешит зачислять своего приятеля в неудачники, и правильно делает. Он не неудачник. Его покой и нежелание ответственности умышленны, а оттого злостны. Поступок Владимира превращается из дела свойства вроде бы сугубо личного в печальное явление - общественную пассивность, общественную уклончивость.
Вот мы говорили об активной общественной позиции - так здесь налицо пассивная общественная позиция. Уклонения от долга - это тоже позиция.
К слову будь сказано, пример Володи с гитарой вовсе даже не единствен. Немало молодых инженеров, особенно из заочников, из рабочих, получив диплом, покрутившись с годик в конструкторском бюро или заводском отделе, возвращаются назад, к станку: тут и денежнее, и проще.
Я не склонен все такие ситуации подряд оценивать знаком "минус", у всякого свои мотивы, есть среди них и очень немаловажный - психологический барьер перехода из одного в другое качество, особенно если происходит это в стенах того же предприятия, - тут надо помогать вчерашнему рабочему побыстрее адаптироваться в новом, и для многих, его окружающих людей, сомнительном для него положении, - это совершенно особая и важная тема, но принцип, сам принцип уклонения от долга, диктуемого обязательствами, постыден и общественно опасен.
Собственно говоря, бывший конструктор Владимир - человек, не лишенный для кого-то внешней привлекательности (гитарист, добряга) и даже псевдорыцарства (пошел в рабочие с дипломом инженера - вот уже нетщеславная личность) - всего-навсего пролог, предисловие, не до конца испорченный предшественник куда менее симпатичного Владимира Владимирова.
Многие читатели на исповедь Владимира откликнулись жестко и однозначно. Вот один из таких приговоров:
"Мне жаль вас, Неизвестный (позвольте называть вас так, а не вымышленной фамилией, поскольку, открыв забрало, на честный поединок вы все-таки не вышли).
Вам в жизни не повезло. Вы первым уходите с работы, вам не хочется остаться, чтобы завершить интересное дело, работа никогда не снилась вам по ночам, вы ни разу, если не считать комиссионного магазина, не вскричали: "Эврика!"Но письмо ваше кричит. Кричит, убеждая всех, как вам хорошо. Мне кажется, вы кричите, чтобы заглушить голос совести. Судя по письму, вы неглупый человек и сами хорошо понимаете, кто вы есть. И руками своими, "с мозолями и ссадинами", вы прикрываете лицо, чтобы не увидели мы в ваших глазах то, что вы сами боитесь увидеть.
Давайте называть вещи своими именами. Что касается основной (впрочем, какая из них основная?) вашей работы, то здесь вы уже почти тунеядец. И, к сожалению, таких, которые подписались бы под вашим письмом (конечно, тоже вымышленной фамилией), пока еще много. Такие же, как вы, "неизвестные" и безразличные, прячутся за чужими спинами и в НИИ, и на стройках. И как раз то, что вы, "неизвестные", не придумали и не сделали, составляет сегодня пресловутый дефицит. Строительные недоделки оставили тоже вы, равнодушные. Так кто вы, дорбый волшебник или злостный спекулянт? Ведь то "доброе дело", которое вы за большие деньги делаете новоселам, уже должно быть кем-то сделано, причем не "глубокой ночью", а в течение обычной рабочей смены. Должно, но не сделано. И тогда слетаетесь вы.
Я тоже инженер. Совсем немного старше вас. Очевидно, мы любим одни и те же вещи. Красивые вещи любят все, здесь вы правы. Но красивая вещь это прежде всего вещь чистая, без пятен. А вас обманули. Обманули давно, еще в детстве, внушив, что за деньги можно купить жизнь, а не ее неудачную копию.
Надеюсь, что вы будете одним из самых последних воинствующих мещан, которые еще мешают нам жить. Но у вас есть дети. Мальчик и девочка. Очень хочется, чтобы их научили отличать настоящее от подделки.
Виктор Безбородов, Москва".
Еще один ответ Владимирову:
"Мне 37 лет. Женат. Двое детей. Пока. Работаю не инженером, а наладчиком автоматических линий на КамАЗе. Имею, как считаю, все необходимое для нормальной жизни. Только все наше, советское: и аквариум с рыбками, и совесть трудящегося человека, и постоянное желание работать артистично, и чувство отвращения к тунеядцам и жуликам.
Мне импонирует молодой киевский инженер А. Козарь, стремящийся стать начальником цеха, потому что он хочет работать на работе. Мне импонирует тот начальник цеха, который забывает, что такое свободное время, который не покидает рабочего места, пока не уверится, что им сегодня сделано все необходимое и возможное. Но почему он зачастую не может вовремя уйти с работы домой, где его ждут жена, дети, друзья, не имеет возможности почитать новую книгу, сходить в театр?
Не потому ли, что Владимировы не сделали что-то, работая спустя рукава, скорее всего отбывая, как они считают, время, дабы потом с неистраченной силой на халтуре "зашибать деньгу"?
Не слишком ли много развелось у нас скрытых тунеядцев, которые, получая и в самом деле немалые деньги, паразитируют за счет тех, кто "вкалывает", "лезет из кожи вон", "становится на уши"?
Р. Нурми,
г. Брежнев".
Резкость общественного мнения в оценке жизни Владимира Владимирова очевидна и понятна. Открытость его письма отдает цинизмом преуспевающего дельца, а не честной откровенностью.
Александр Козарь хочет быть первым в деле. Если бы речь шла только о профессионально-личном его первенстве, не возникло бы даже предмета спора. Но он имеет в виду первенство над людьми, первенство в управлении, а всякое первенство - дело не однозначное, требующее еще много иных нравственных достоинств. Это мы выяснили.
Но вот Владимир Владимиров говорит вроде бы о сугубо личном - о том, что в свободное время он не пьянствует и не бездельничает, не лупит "козла" во дворе, а зарабатывает деньги, создает материальное благополучие, в сфере которого он не хочет быть последним.