Собрание сочинений, том 4
Шрифт:
Итак, к счастью, немыслимо и господство крестьян. Сами крестьяне так мало думают об этом, что они уже теперь большей частью предоставили себя в распоряжение буржуазии.
А неимущие, vulgo{13} — рабочие классы? Вскоре нам придется поговорить о них подробнее; пока же достаточно указать на их раздробленность. Уже это разделение на батраков, поденщиков, подмастерьев, фабричных рабочих и люмпен-пролетариат, наряду с распыленностью их на огромной территории с редким населением, немногими слабыми центрами, делает для них невозможным взаимное выяснение общности своих интересов, соглашение, организацию в единый класс. В силу этой раздробленности и распыленности им не остается ничего другого, как ограничиться лишь ближайшими повседневными интересами, стремлением получать хорошую плату за хорошую работу. Иными словами, это делает рабочих настолько ограниченными, что в их глазах их интересы совпадают с интересами их работодателей, и, таким образом, каждая отдельная часть рабочих становится вспомогательным войском для нанимающего се класса. Батрак и поденщик поддерживают интересы дворянина или крестьянина, на земле которого они работают. Подмастерье в интеллектуальном и политическом
Вот до какой степени мало подготовлена масса рабочих в Германии к тому, чтобы взять в свои руки руководство общественными делами.
Резюмируем вышеизложенное. Дворянство находится в слишком большом упадке, мелкие буржуа и крестьяне по всему их жизненному положению слишком слабы, рабочие еще далеко не достаточно зрелы, чтобы иметь возможность выступить в качестве господствующего класса в Германии. Остается только буржуазия.
Убожество немецкого status quo заключается главным образом в том, что ни один класс до сих пор не был настолько силен, чтобы сделать свою отрасль производства национальной отраслью производства par excellence и благодаря этому стать представителем интересов всей нации. Все сословия и классы, которые появлялись на исторической арене с X века, — дворянство, крепостные, крестьяне-барщинники, свободные крестьяне, мелкие буржуа, подмастерья, рабочие мануфактур, буржуа и пролетарии — существовали один подле другого. Те из этих сословий пли классов, которые благодаря своему владению являются представителями какой-либо отрасли производства, а именно дворянство, свободные крестьяне, мелкие буржуа и буржуа, поделили между собой политическое господство соответственно своей численности, своему богатству и своему участию в общем производстве страны. Результатом этого дележа явилось то, что, как уже было сказано, дворянство получило львиную долю, а мелкая буржуазия меньшую часть; буржуа официально признаются лишь в качестве мелких буржуа, а крестьяне как таковые вовсе не принимаются в расчет, так как ввиду их незначительного влияния они распределяются среди остальных классов. Этот режим, представителем которого является бюрократия, есть политическое выражение всеобщего бессилия и низости, тупой скуки и грязи немецкого общества. Внутри страны ему соответствует раздробленность Германии на 38 местных и провинциальных государств, наряду с раздробленностью Австрии и Пруссии на самостоятельные провинции; во внешних сношениях — позорная беспомощность перед эксплуатацией и пинками извне. В основе этого всеобщего убожества лежит всеобщий недостаток капиталов. Каждый отдельный класс в убогой Германии с самого начала носил на себе печать мещанской посредственности, был убогим и униженным по сравнению с тем же классом других стран. Каким мелкобуржуазным выглядит высшее и низшее немецкое дворянство, начиная с XII века, рядом с богатым, беззаботным, жизнерадостным и решительным во всех своих действиях французским и английским дворянством! До какой степени мелкими, какими ничтожными и провинциально ограниченными кажутся немецкие бюргеры имперских и ганзейских городов рядом с мятежными парижскими буржуа XIV и XV веков, рядом с лондонскими пуританами XVII века! До какой степени мелкобуржуазными являются еще и теперь наши крупнейшие промышленники, банкиры, судовладельцы по сравнению с парижскими, лионскими, лондонскими, ливерпульскими и манчестерскими королями биржи! Даже рабочие классы в Германии насквозь мелкобуржуазны. Таким образом, мелкая буржуазия при своем униженном общественном и политическом положении по крайней мере имеет то утешение, что она является типичным классом Германии и что она передала всем остальным классам свою специфическую приниженность и свою озабоченность мелочными житейскими делами.
Как найти выход из этого жалкого положения? Возможен только один путь. Один класс должен стать достаточно сильным, чтобы поставить возвышение всей нации в зависимость от своего возвышения, развитие интересов всех других классов — в зависимость от прогресса и развития своих интересов. Интерес этого одного класса должен для данного момента стать национальным интересом, сам этот класс должен стать для данного момента представителем нации. С этого момента возникает противоречие между этим классом и идущим вместе с ним большинством нации, с одной стороны, и политическим status quo, с другой. Политический status quo соответствует такому состоянию, которое перестало существовать: столкновению интересов различных классов. Новые интересы оказываются стесненными, и даже часть классов, в пользу которых был установлен status quo, находит, что ее интересы уже не представлены в нем. Уничтожение status quo мирным или насильственным путем является необходимым следствием этого. Вместо него наступает господство того класса, который для данного момента является представителем большинства нации, а при его господстве начинается новая стадия развития.
Подобно тому как недостаток капиталов лежит в основе status quo, т. е. всеобщей слабости, лишь обладание капиталами, их концентрация в руках одного класса, может дать этому классу мощь, необходимую для уничтожения status quo.
Существует ли подобный класс, который может ниспровергнуть status quo в Германии? Да, он существует, хотя по сравнению с соответствующим классом в Англии и во Франции он и представляет собой нечто в высшей степени мелкобуржуазное, но все-таки он существует, и именно в лице буржуазии.
Буржуазия есть тот класс, который во всех странах уничтожает установившийся в бюрократической монархии компромисс между дворянством и мелкой буржуазией и таким путем прежде всего завоевывает власть для себя.
Буржуазия — единственный класс в Германии, который приобщил к своим интересам и объединил под своим знаменем, по крайней мере, большую часть землевладельцев-предпринимателей, мелких буржуа, крестьян, рабочих и даже некоторую часть дворянства.
Партия буржуазии является единственной партией в Германии, которая определенно
знает, что она должна установить вместо status quo; единственной партией, которая не ограничивается абстрактными принципами и историческими дедукциями, по желает провести весьма определенные, ощутимые и осуществимые без всяких проволочек меры; единственной партиен, которая в какой-то степени организована, по крайней мере, в местном и провинциальном масштабе и у которой имеется нечто вроде плана кампании, — одним словом, это — та партия, которая борется в первых рядах против status quo и непосредственно участвует в его ниспровержении.Итак, партия буржуазии является единственной партией, которая прежде всего имеет шансы на успех.
Следовательно, вопрос заключается только в том, поставлена ли буржуазия перед необходимостью завоевать для себя власть путем ниспровержения status quo и достаточно ли она сильна, благодаря собственной мощи и слабости своих врагов, чтобы суметь ниспровергнуть status quo?
Рассмотрим это.
Решающей частью немецкой буржуазии являются фабриканты. От расцвета промышленности зависит расцвет всей внутренней торговли, морской торговли Гамбурга и Бремена, а отчасти и Штеттина, банкового дела; от него зависят доходы железных дорог, а в связи с этим и значительная часть биржевых сделок. Не зависят от промышленности лишь экспортеры зерна и шерсти прибалтийских городов и незначительная группа импортеров изделий иностранной промышленности. Потребности фабрикантов, таким образом, представляют собой потребности всей буржуазии и зависящих от нее в данный момент классов.
Фабриканты в свою очередь делятся на две категории: первая подвергает сырье первоначальной обработке и торгует им в виде полуфабрикатов, вторая принимает наполовину обработанное сырье и доставляет его на рынок как готовый товар.
К первой категории принадлежат владельцы прядильных, ко второй — ткацких фабрик. К первой категории в Германии принадлежат также и предприниматели железоделательной промышленности…{14}
Для того чтобы сделать возможным применение вновь изобретенных вспомогательных средств, построить хорошие пути сообщения, получать дешевые машины и сырье, иметь хорошо обученных рабочих, нужна целая промышленная система; для этого нужна тесная связь между всеми отраслями промышленности, нужны приморские города, зависимые от промышленной внутренней части страны и ведущие оживленную торговлю. Это положение давно установлено экономистами. Но для такой промышленной системы ныне, когда разве только одни англичане не боятся никакой конкуренции, нужна развитая, охватывающая все отрасли, которым угрожает иностранная конкуренция, покровительственная система, видоизменение которой должно постоянно соответствовать положению промышленности. Такой системы не может дать существующее прусское правительство, не могут дать и все правительства, входящие в Таможенный союз. Такую систему может установить и применять только сама правящая буржуазия. Немецкая буржуазия также и поэтому не может долее обходиться без политической власти.
Такая покровительственная система в Германии является тем более необходимой, что мануфактура приближается там к гибели. Без систематически устанавливаемых покровительственных пошлин мануфактура не выдержит конкуренции английских машин, и все те буржуа, мелкие буржуа и рабочие, для которых она до сих пор служит источником существования, погибнут. Это служит немецким буржуа достаточным основанием для того, чтобы предпочесть разорять остатки мануфактуры с помощью немецких машин.
Итак, покровительственные пошлины нужны немецкой буржуазии и могут быть введены только ею самой. Следовательно, уже поэтому она должна овладеть государственной властью.
Фабрикантам мешают с полной выгодой использовать их капиталы не только недостаточно высокие таможенные пошлины, но и бюрократия. Если в таможенном законодательстве они наталкиваются на равнодушие, то здесь, в своих взаимоотношениях с бюрократией, они наталкиваются на самую открытую враждебность со стороны правительства.
Бюрократия была создана для того, чтобы управлять мелкими буржуа и крестьянами. Эти классы распылены в небольших городах или деревнях, интересы их не выходят за самые узкие местные рамки и поэтому им неизбежно свойственен ограниченный кругозор, соответствующий их ограниченным условиям жизни. Они не могут управлять большим государством, у них не может быть ни достаточного кругозора, ни достаточных знаний для того, чтобы согласовать друг с другом различные, взаимно сталкивающиеся интересы. А именно на той ступени развития цивилизации, к которой относится расцвет мелкой буржуазии, имеет место самое причудливое переплетение различных интересов (вспомним хотя бы о цехах и об их столкновениях). Таким образом, мелкие буржуа и крестьяне не могут обойтись без могущественной и многочисленной бюрократии. Они вынуждены допускать опеку над собой, чтобы избежать крайнего хаоса и разорения от сотен и тысяч процессов.
Но бюрократия, в которой нуждаются мелкие буржуа, вскоре становится невыносимыми оковами для буржуа. Уже при мануфактуре надзор со стороны чиновников и их вмешательство становятся очень стеснительными; фабричная промышленность едва возможна при таком надзоре. До сих пор немецкие фабриканты по мере возможности отделывались от бюрократии путем подкупа, чего им никак нельзя поставить в вину. Но это средство избавляет их лишь от незначительной части бремени; не говоря уже о невозможности подкупить всех чиновников, с которыми приходится соприкасаться фабриканту, подкуп не избавляет его от дополнительных издержек, от уплаты гонорара юристам, архитекторам, механикам и от иных расходов, вызываемых надзором, от непредвиденных работ и от простоев. И чем более развивается промышленность, тем больше появляется «верных долгу чиновников», т. е. таких, которые либо в силу одной лишь ограниченности, либо из бюрократической ненависти к буржуазии досаждают фабрикантам самыми назойливыми придирками.
Итак, буржуазия вынуждена сломить могущество этой надменной и придирчивой бюрократии. С того момента, как управление государством и законодательство переходят под контроль буржуазии, бюрократия перестает быть самостоятельной силой; именно с этого момента гонители буржуазии превращаются в ее покорных слуг. Прежние регламенты и рескрипты, служившие лишь для того, чтобы облегчить чиновникам их деятельность за счет промышленников-буржуа, уступают место новым регламентам, облегчающим деятельность промышленников за счет чиновников.