Собрание сочинений в 10-ти томах. Том 1

Встань, путник, подойди к подножью цепи горной,

Любуйся издали на облик чудотворный,

На первозданный кряж, запомнивший века,

На зелень дикую, висящую на скалах, -

Какой седой туман ласкал их,

Как увенчали облака!

Вскарабкайся же вверх и задержись на кручах.

Хотел достичь небес... а затерялся в тучах!

Картина страшная меняет облик свой.

Перед тобой стена столетних мрачных елей,

Гнездо бушующих метелей,

Рожденье бури грозовой!

VII

Так вот изображенье славы:

Вчера слепил глаза кристалл,

Но замутился он, кровавый,

И страшным зеркалом предстал.

Вот два изображенья мира,

Два разных лика у кумира,

Два разных возраста души.

К победам в юности готовясь,

Он прочитал под старость повесть

Об унижении в глуши.

Подчас на Корсике туманной

Или на острове втором

Услышит кормщик безымянный

В ущельях заворчавший гром.

И, вспыхнув молнией летучей,

Тот призрак, выросший из тучи,

Скрещает руки на скале, -

Не двигаясь, без содроганья,

Теперь царит он в урагане,

Как раньше в битвах на земле.

VIII

Ушла империя, - остались две отчизны,

Два мрачных образа в его блестящей жизни,

Два моря штормовых у двух границ земли.

Здесь плавал Ганнибал, а там - дорога Васко.

Скажи: Наполеон!
– откликнется как сказка

Двойное эхо издали!

Так пушечный снаряд, пылающий и мстящий,

На черных небесах параболу чертящий,

Как бы колеблется, полет замедлив свой,

Но лютым коршуном он падает на землю,

И роет ямину, сыпучий прах подъемля,

И камни рвет из гнезд на старой мостовой.

И долго, кажется, полно глухого гула

Извергнувшее смерть, дымящееся дуло,

И долго площадь, где снаряд разорвался,

В кровавых отсветах и корчах погибая,

Железное ядро в обломках погребая,

Гудит, истерзанная вся!

Июль 1825 г.

ФЕЯ

И королева Маб ко мне явилась тенью:

Когда мы спим, она низводит к нам виденья.

Эм. Дешан. «Ромео и Джульетта».

Будь то Урганда иль Моргана, -

Но я люблю, когда во сне,

Вся из прозрачного тумана,

Склоняет фея стебель стана

Ко мне в полночной тишине.

Под лютни рокот соловьиный

Она поет мне песни те,

Что встарь сложили паладины, -

И я вас вижу, исполины,

В могучей вашей красоте.

Она за все, что есть святого,

Велит сражаться до конца,

Велит сжимать в руке суровой

Меч рыцаря, к боям готовый,

И арфу звучную певца.

В глуши, где я брожу часами,

Она, мой вездесущий друг,

Своими нежными руками

Луч света превращает в пламя

И в голос превращает звук.

Она, укрывшись в речке горной,

О чем-то шепчет мне тайком,

И белый аист, ей покорный,

Со шпиля колокольни черной

Меня приветствует крылом.

Она у печки раскаленной

Сидит со мною в поздний час,

Когда на нас из тьмы бездонной

Глядит, мигая утомленно,

Звезды зеленоватый глаз.

Влечет видений хороводы,

Когда блуждаю меж руин,

И эхо сотрясает своды,

Как будто там грохочут воды,

Подобные волнам стремнин.

Когда в ночи томят заботы,

Она, незрима и легка,

Приносит мне покой дремоты,

И слышу я то шум охоты,

То зов далекого рожка.

Будь то Урганда иль Моргана,

Но я люблю, когда во сне,

Вся из прозрачного тумана,

Склоняет фея стебель стана

Ко мне в полночной тишине.

1824 г.

ОХОТА БУРГГРАФА

...А старый фавн меж тем

смеялся в диком гроте.

Сегре

Старый бургграф с сенешалем у гроба

Оба.

«Готфрид святой, ты для нас господин

Один.

В наших лесах уже нету былого

Лова;

Если охотничьих дашь нам побед, -

Обет

Ныне даю почитать твои мощи.

Мощи

Дай своему, о лежащий в гробу,

Рабу!

Рог подарю тебе кости слоновой.

Новый

Склеп возведу с драгоценной плитой

Литой.

Будет у гроба всегда для поминок

Инок;

Сам средь монашьих паду власяниц

Я ниц!»

В склепе сыром выступает из мрака

Рака.

Знает бургграф, что избавит обет

От бед.

Солнце на небе высоко пылает.

Лает

Свора борзых: их не кормят псари

С зари.

«Паж, пусть печется получше о конях

Конюх.

Всыпать в кошель не забыл ты монет?»

«О нет!»

«Полно вам, бросьте вы карты и кости,

Гости!

Выберет каждый немедля пусть лук

У слуг.

Вас в своем замке задумал собрать я,

Братья,

Чтоб вам охотничье сердце рожок

Ожег!»

Чаши и кубки выносят на блюде

Люди.

Вот поварята и повар седой

С едой.

Графу ременный стянул наколенник

Ленник;

Паж поправляет алмазный аграф,

А граф

В рог затрубил, созывая отважных:

Важных

Графов имперских и бедных дворян.

Он рьян!

С башни графиня рукой белоснежной

Нежной

Машет лукаво. Вокруг госпожи -

Пажи.

Мост на цепях опустили драбанты.

Банты

Ветер срывает с беретов и грив,

Игрив.