Собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Секта

— Новое — хорошо забытое старое. Нас удивительно легко научили забывать. Вы правы, насчет мифологии. Кажется, Лосев сказал, что мы живем в мифологическом мире, полном чудес, которые творятся ежедневно. Покорение природы, поворот рек, обводнение пустынь и осушение болот — разве не чудеса? Ничего в сущности не изменилось. Вместо человека-творца пришел антихрист. Какая разница? Человек-творец — личность мифическая, зато винтик — самая, что ни на есть, обыденная. Вытравлено чувство инициативы, полная безответственность сверху донизу. Она-то и прячется за личиной мифа. Отсюда и блестящие результаты за десять лет после перестройки и ускорения.

— Любопытный анализ. Я как-то не думал в таком направлении…

— Патогенная зона мешает, — усмехнулся Лазо и с нескрываемым удовольствием позубоскалил насчет особого местоположения нехорошей улицы Варварки. — Сами того не ведая, вы подыгрываете непримиримым.

Скворцов слушал, не поднимая головы.

— Не могли бы вы изложить это в конспективной форме? — попросил он, не выказав своего отношения ко всему сказанному. — На одну-полторы странички.

— Предельный объем для начальства?

— Так уж заведено. Иначе можно захлебнуться в информационном потопе.

— Позвольте всего один вопрос?

— Сколько угодно.

— Правда, что ваш генерал вертит столы? Переставляет кровати? Гадает по звездам?

— О чем вы? — недоуменно встрепенулся Скворцов. — Какие кровати?

— Не может быть, чтобы вы не читали статью, о которой судачит вся Москва. Никогда не поверю, Владлен Юлианович.

— Какая статья? Неужели вы думаете, будто у меня есть время читать все подряд? Одних бумаг столько…

— Но генерала Алехина, надеюсь, вы знаете?

— Алехина?.. Конечно! Исключительно эрудированный и работоспособный человек. Материалы, которые от него поступают, заставляют серьезно задуматься.

— Гороскопы? Кабалистические таблицы?

— Какие гороскопы? — раздраженно отмахнулся Скворцов. — Я занимаюсь общественным мнением, мае-медиа и прочее. Факты, что приводит Алехин, заставляют на очень многое взглянуть совершенно иными глазами. Я даже не представлял себе, что такое возможно.

— Именно?

— Различные явления нашей жизни, — уклонился от прямого ответа Скворцов. — А вы — кровати, столы… Между прочим, Алехин одобрительно отзывался о вашем материале.

— Каком?

— Про «черный чемодан». Вы совершенно правильно оценили подоплеку провокации. Зло, не всегда справедливо в адрес администрации, но в основном верно.

— Хорошо, что напомнили. Какие-нибудь выводы были сделаны?

— Будьте спокойны.

— А что показало расследование?

— Грубая подделка с магнитофоном, только и всего… Вас, конечно, интересуют инициаторы? Пока ничего конкретного сказать не могу. Я ведь и сам не в курсе. Совсем другая епархия.

— Связи между событиями не усматриваете? Голоса из гробов, из ядерных чемоданов, ракетный удар и апокалипсис… Как-то уж очень все сходится! И метро, опять же. Какое-никакое, но подземелье… Черный юмор?

— Едва ли.

— Вот и мне так казалось… На мой вопрос вы, Владлен Юлианович, не ответили. Ладно, ладно! — замахал руками Лазо, отвергая любые возражения. — Будем считать, что ответили наполовину. Возможно, в дальнейшем мне больше повезет. Процентов, эдак, на семьдесят пять. Как вы считаете?

— Смотря что вас интересует. Обещать наперед не берусь.

— Меня интересует то же, что и всех. В первую очередь, наших читателей, — Саня демонстративно вынул диктофон. — Было приятно вновь увидеться с вами, Владлен Юлианович, обменяться кое-какими мыслями, но пора и о людях позаботиться. Общество не может довольствоваться одними слухами. Вы согласны?

— На то и существует печать, чтоб давать точную, проверенную информацию, — поморщился Скворцов. — Но, к сожалению, сами газеты частенько пускают провокационные слухи. Не хочется употреблять избитого выражения «газетная утка».

— Исключительно справедливое замечание. Надеюсь, мне не надо принимать его на свой счет?

— Разумеется, нет, — вымученно улыбнулся Скворцов.

— Отлично. Я не стану спрашивать вас про знаменитого потрошителя «капитана Печенкина». Знаю, что милиция сбилась с ног, хотя чаще она сбивается со следа, знаю о лживых, уж простите, Владлен Юлианович, обещаниях прокуратуры… Тут мы примерно на одном уровне: оба, как вы недавно выразились, «не в курсе». Ничего, не мы одни. Поэтому оставим Печенкина и сосредоточимся на дискетах, изъятых правоохранительными органами на Большой Никитской и в Скатертном. Не возражаете?

Скворцов выжидательно промолчал.

— Мой первый и совершенно конкретный вопрос, — продолжал Лазо. — Что это за дискеты?

— Знаю не больше вашего. Честно!

— Правда ли, что, будучи введенными в компьютер, они вызвали смерть нескольких человек?

— Мне известно только о двух случаях смертельного исхода.

— Пусть будет два. Но сколько людей пострадало? Кто они? Кроме оператора из «Блица», нет ни одной фамилии. Наконец, куда их отправили? В какие больницы?

— Столько вопросов сразу… Вынужден разочаровать вас, ибо не владею соответствующей информацией, но обещаю навести справки. Это в моих силах. Знаю только, что скончался работник уголовного розыска. Фамилию уточню. Думаете, кому-то от этого станет легче?

— Легче не станет, но по крайней мере будет соблюдена элементарная этика. Хотя бы в отношении семьи погибшего милиционера.

— Значит, до следующей встречи?

— Договорились, Владлен Юлианович, но, прежде чем откланяться, разрешите задать последний вопрос, — Саня выключил и спрятал в карман диктофон. — Не для печати. Это в контексте нашей беседы о всяческой чертовщине. Правда ли, что дискеты-убийцы содержат шестьсот шестьдесят шесть единиц информации? Случайное совпадение с числом антихриста я заведомо отметаю… Что вы думаете по этому поводу, Влад?

— Не знаю, что и подумать, Саня. Честно, — Скворцова ничуть не покоробило возвращение к неформальным отношениям. — Вы попали в самую точку, все верно: шестьсот шестьдесят шесть.

— Если бы я! Сообщение впервые появились в американской печати. Похоже, что за бугром, как всегда, осведомлены о состоянии наших дел лучше нас самих… Значит, никакой башни Мерлина нет возле Спасской? — полушутя, спросил Саня перед уходом.

— Никто не позволит изменить облик Кремля, — в тон ему ответил Скворцов.