Собрание сочинений в 10 томах. Том 7

— Быть может, я и раньше догадывался об этом! — ответил он. — Однако я все еще должен звать тебя этим именем; ты — королева всех женщин. Разве есть другая столь прелестная и смелая? По крайней мере, здесь таких нет! — И король склонился перед ней с такой изысканной любезностью, которая была бы впору европейцу.

— Я очень рад узнать из твоих собственных уст, королева, — продолжал Олфан, — что ты не богиня, а смертная женщина, так как богини от нас далеки и мы должны почитать их издали, а смертных женщин мы можем любить! — И он снова поклонился.

— Честное слово, — сказал Леонард сам себе, — король выступает в качестве моего соперника!

Что касается Хуанны, то она вскочила, и лицо ее покрылось румянцем. Появилось новое осложнение, но теперь нельзя было обнаруживать свое недовольство.

— Слушай, Олфан, — сказала она, — теперь некогда заниматься разговорами, так как еще до рассвета я могу умереть и очутиться далеко от всякой любви и почитания. Мы пришли в вашу страну за теми красными камнями, которые вы называете кровью Аки и которые у белых людей имеют большую цену и служат для украшения женщин. Вот почему я как женщина побудила Избавителя предпринять это путешествие, а теперь из-за моего безумия наша жизнь в опасности.

— Извини меня, королева, — сказал смущенно Олфан, — но прежде чем ты окончишь свой рассказ, я хотел бы спросить, кто для тебя этот белый человек?

— Он — мой супруг! — смело сказала она.

Олфан печально поник головой, но искра сомнения закралась в его душу, так как образ жизни Хуанны, до мелочей известный ему, противоречил ее ответу. Видя, что он не верит ей, Хуанна прибавила:

— Он мой супруг, и этот человек, — указала она на Франциско, — исполняющий у нас обязанности жреца, повенчал нас согласно нашим обычаям шесть месяцев тому назад, а Оттер был свидетелем брака.

— Ты говоришь, что Избавитель твой супруг, королева, и эти люди подтверждают это, исключая его самого. Скажи мне: ты любишь его и стала бы сожалеть, если бы он умер?

Хуанна вспыхнула, как рубин, украшавший ее лоб, но ответила:

— Да, я люблю его, и если бы он умер, то и я бы умерла!

Леонард с трудом подавил восклицание, готовое сорваться с его губ.

— Я слышал твой ответ, королева, — сказал Олфан тоном глубокого разочарования, — не угодно ли тебе окончить свой рассказ?

— Дальше остается недолго рассказывать, — сказала Хуанна, подавив вздох облегчения, когда затруднительный допрос был окончен, — женщина Соа, моя служанка, принадлежит к вашему народу. Она — дочь жреца Нама и убежала отсюда сорок лет тому назад, после того, как была избрана в невесты Змею.

— Где же она теперь? — спросил Олфан.

— Мы не знаем: прошлой ночью она исчезла, подобно прочим нашим слугам.

— Быть может, Нам знает, где она, и тогда вы скоро увидите ее, — высказал предположение Олфан. — Продолжай, королева!

— После того как Избавитель и я были обвенчаны, Соа, бывшая моей нянькой много лет, рассказала нам о великом народе, своих братьях, среди которых она желала бы умереть.

— Пусть ее желание исполнится! — вставил Оттер.

— Она и научила нас, что добраться до красных камней можно будет, разыграв роль богов.

Король закрыл глаза, как бы не желая созерцать красоту, принадлежавшую, как теперь он узнал, белому чужестранцу.

— Разве я не говорил, что власть моя мала, королева? — сказал он мрачно. — И потом, как я могу помогать тем, кто пришел в эту страну, чтобы обманывать нас, и навлек гнев богов на их детей?

— Но ведь мы спасли твою жизнь, Олфан, и ты поклялся нам в верности.

— Если бы вас не было, королева, то моя жизнь и не подвергалась бы опасности, а в верности я поклялся богам, а не смертным, которым отомстят истинные боги. Как же я буду помогать вам?

— Но мы были друзьями, Олфан. Ты поможешь нам ради меня!

— Ради тебя, королева, — горько сказал он, — ради той, которая говорит, что этот человек — ее муж и что она любит его! Нет, это значит просить слишком многого. Если бы ты не была замужем и захотела благосклонно взглянуть на меня, короля этой земли, тогда, конечно, я умер бы за тебя в случае нужды. Но теперь?! Нет ли у тебя других причин, по которым я, по-твоему, должен был бы рисковать своей жизнью для тебя и этих людей?

— Во имя дружбы, которую ты должен считать священной, кроме того, помогая нам, ты победишь Нама, иначе он, погубив нас, погубит и тебя!

Олфан, подумав несколько, ответил:

— Поистине твой ум велик, королева, и смотрит далеко во мрак вещей! Ты могла бы быть королевой! Я человек иной расы, чем ты; я — дикий вождь дикого племени, имеющий весьма мало мудрости. Однако я научился следующим вещам: никогда не нарушать обещания, никогда не покидать друга и никогда не забывать оказанной услуги. Итак, королева, хотя ты не можешь для меня быть чем-либо, пока этот человек жив, я все-таки готов отдать за тебя свою жизнь. Что касается других, то скажу только, что не трону и не предам их. А теперь я пойду, чтобы поговорить с некоторыми из вождей, моих друзей, которые ненавидят жрецов, чтобы, если дело дойдет до суда, иметь их голоса в вашу пользу, так как без хитрости ничего нельзя сделать. Скоро я вернусь, чтобы проводить вас в храм. Пока прощайте.

И, поклонившись, король вышел.

После его ухода несчастные искатели приключений решили на всякий случай поделить между собой яд Хуанны. Все взяли, только карлик отказался.

— Сбереги это для себя, баас, — сказал он. — Как бы ни умереть, но только не так. Я не люблю этих средств, от них люди корчатся и делаются зелеными. Нет, нет. Лучше встретиться с челюстями Змея.

Тогда Леонард и этот кусочек взял себе.

XXVII. Испытание богов

Едва Хуанна успела спрятать остатки ада, как в комнату вошел Нам. После приветствий, на этот раз еще более многословных, чем раньше, он вкрадчиво заметил, что луна взошла на небе.

— Значит, нам пора отправляться! — угрюмо сказал Леонард.

Хуанна одела свое монашеское платье, а Оттер — красную бахрому и шапку из козьего меха, и они вышли из дворца; у ворот они встретили Олфана и воинов, а также большое число жрецов, которые должны были идти впереди и сзади них. Заняв свои места, все двинулись с большой торжественностью к храму, куда вошли через другие двери. На этот раз Хуанна и Оттер должны были занять места на удаленной от идола площадке, вблизи бассейна. На той же площадке было поставлено полукругом еще около тридцати сидений, предназначенных, очевидно, для старейшин.

Когда Хуанна и Оттер сели, а Леонард и Франциско разместились позади них, Нам выступил вперед и обратился со следующей речью к совету старейшин и народу:

— Старейшины народа тумана! Я передал ваши желания священным богам, удостоившим некоторое время тому назад облечься в человеческую плоть и посетить свой народ; милостивые боги согласились явиться сюда, чтобы поговорить с вами о беде, угрожающей стране. Вот они лицом к лицу с вами и со всем большим собранием своих детей. Сообщите богам, чего вы хотите от них, чтобы они могли ответить вам своими собственными устами или через меня, их слугу.