Собрание сочинений в 14 томах. Том 10

У штурвала стоял рослый туземец в белой рубашке и ярко-красной набедренной повязке.

Бойд Дункан был оригиналом. По крайней мере так полагали его друзья. Человек состоятельный, он мог бы жить в полном комфорте, но предпочитал путешествовать самым диким и некомфортабельным образом. Как-то у него возникли некоторые соображения о коралловых рифах, резко расходившиеся с мнением Дарвина по этому вопросу. Он изложил их в нескольких статьях и одной книге и снова занялся любимым делом — бороздил Тихий океан на крохотной яхте водоизмещением в тридцать тонн и изучал рифообразование.

Его жену, Минни Дункан, тоже считали оригиналкой, так как она с радостью делила с мужем его бродячую жизнь. За шесть богатых приключениями лет их брака она поднималась с ним на Чимборасо, проделала зимой на собаках три тысячи миль по Аляске, проехала верхом из Канады в Мексику, плавала на десятитонном яле по Средиземному морю и прошла на байдарке из Германии к Черному морю через всю Европу. Это была великолепная пара бродяг; он — высокий и широкоплечий, она — маленькая брюнетка и счастливая женщина, сто пятнадцать фунтов мышц и выносливости, и при этом очень красива.

В прошлом «Сэмосет» был торговой шхуной; Дункан купил его в Сан-Франциско и переоборудовал. Внутренние помещения были полностью переделаны, так что трюм превратился в кают-компанию и каюты, а ближе к корме были установлены машина, динамо, рефрижератор, аккумуляторы, а на самой корме — бензиновые баки. Разумеется, команда судна была невелика. Бойд, Минни и капитан Детмар были единственными белыми на борту. Считал себя белым и метис Лоренцо, маленький, замасленный механик родом из Португалии. Коком взяли японца, а стюардом — китайца. Первоначально команда яхты состояла из четырех белых матросов, но один за другим они подпали под чары осененных пальмами Южных островов, и их заменили островитянами. Так, один из темнокожих матросов был родом с острова Пасхи, второй — с Каролины, третий — с Паумоту, четвертым оказался гигант самоанец. В море Бойд Дункан, знавший мореходное дело, нес вахту в очередь с капитаном Детмаром, и оба они становились к штурвалу или определяли местонахождение судна. В трудные моменты к штурвалу могла стать сама Минни, и именно в этих случаях она оказывалась более надежной, чем туземные матросы.

Когда пробило восемь склянок [25] , все матросы собрались на корме, и затем появился Бойд Дункан с бутылкой и кружкой. Ром он разливал сам, по полкружки на каждого. Они выпивали свою порцию, одобрительно причмокивая, с явным удовольствием, хотя ром был не очищенный и обжигал даже их луженые глотки. Выпили все, кроме Ли Гума — стюарда-трезвенника. Эта церемония окончилась, и они стали ждать следующей — раздачи подарков. Великолепные образчики полинезийской расы, гиганты с крепкими мускулами, они тем не менее весело смеялись по пустякам, как дети, и при свете фонаря было видно, как загорались нетерпением их черные глаза, а большие тела покачивались в такт качке.

25

Склянки — удары в судовой колокол (рынду), которыми на судах отмечают время. Один удар соответствует получасу, двойной удар — часу. Через каждые четыре часа счет склянок возобновляется сызнова. — Восемь склянок здесь соответствуют полуночи.

Выкликая каждого по имени, Минни вручала подарок, сопровождая подношение каким-нибудь шутливым замечанием, что еще больше увеличивало общее веселье. Тут были дешевые часы, складные ножи, пакетики с наборами рыболовных крючков, прессованный табак, спички и, кроме того, всем — по куску пестрого ситца для набедренных повязок. Команда встречала шутки Бойда Дункана взрывами смеха: он завоевал их симпатии.

Капитан Детмар, бледный, улыбавшийся только когда хозяин случайно взглядывал на него, стоял, прислонившись к рулевой рубке, и наблюдал за этой сценой. Дважды он спускался в свою каюту, задерживаясь там не больше, чем на минутку. Позднее, когда Лоренцо, Ли Гум и Тойяма получали свои подарки в кают-компании, он опять дважды исчезал. Ибо дьявол, дремавший в душе капитана Детмара, выбрал для пробуждения именно этот вечер всеобщего веселья. Может быть, в этом был повинен не только дьявол, потому что капитан Детмар, тайно в течение долгих месяцев хранивший непочатую кварту виски, избрал сочельник, чтобы приложиться к ней.

Было еще не поздно — только что пробило две склянки [26] , — когда Дункан и его жена остановились у трапа на наветренном борту. Поглядывая на море, они обсуждали, можно ли будет сегодня спать на палубе. Маленькое темное облачко, медленно сгущавшееся на горизонте, предвещало шквал. В то время как они заговорили об этом, капитан Детмар, спускаясь с бака, мельком взглянул на них с внезапной подозрительностью. Он остановился, и лицо его судорожно задергалось. Затем он произнес:

26

Две склянки — здесь час ночи.

— Вы говорите обо мне.

Голос его дрожал от возбуждения. Минни Дункан вздрогнула, затем поглядела на непроницаемое лицо мужа, все поняла и промолчала.

— Я знаю, что вы говорили обо мне, — повторил капитан Детмар, на этот раз почти рыча.

Он не шатался, и опьянение проявлялось только в судорожных подергиваниях его лица.

— Минни, пойди вниз, — мягко проговорил Дункан. — Скажи Ли Гуму, что мы будем спать в каюте. Еще немного — и ливень промочит все насквозь.

Она поняла его с полуслова и ушла, лишь чуточку помедлив и бросив тревожный взгляд на хмурые лица мужчин.

Попыхивая сигарой, Дункан ждал, пока через открытый люк до него не донеслись голоса жены и стюарда.

— Ну? — тихо, но резко спросил Дункан.

— Я сказал, что вы говорите обо мне. Я повторяю это снова. Я ведь не слепой. День за днем я вижу, как вы разговариваете обо мне. Почему вы не скажете это мне в лицо? Я знаю, что вы думаете. И я знаю, вы решили рассчитать меня в Ату-Ату.

— Жаль, что у вас в голове такая путаница, — спокойно ответил Дункан.

Но капитан Детмар был настроен воинственно.

— Вы-то знаете, что собираетесь рассчитать меня. Вы слишком хороши, думаете вы, чтобы общаться с такими, как я — вы и ваша жена.

— Будьте любезны не упоминать о ней, — предостерег Дункан. — Что вам надо?

— Мне надо знать, что вы собираетесь делать дальше.

— Теперь уволить вас в Ату-Ату.

— Это вы с самого начала собирались.

— Нет. К этому принуждает меня ваше теперешнее поведение.

— Нечего мне очки втирать!

— Я не могу держать капитана, который называет меня лжецом.

На мгновение капитан Детмар растерялся. Его губы зашевелились, но он ничего не сказал. Дункан еще раз невозмутимо затянулся и перевел взгляд на растущую тучу.

— В Таити Ли Гум ходил за почтой, — начал капитан Детмар. — И сразу после этого мы снялись. Вы прочли письма уже в море, а тогда было поздно. Вот почему вы не рассчитали меня на Таити. Я все понимаю. Когда Ли Гум поднялся на борт, я видел длинный конверт. На конверте стоял штамп канцелярии губернатора Калифорнии, каждый мог это видеть. Вы действовали за моей спиной. Какой-нибудь оборванец в Гонолулу наябедничал вам, и вы написали губернатору, чтобы проверить его слова. И его ответ Ли Гум принес вам. Почему вы не поговорили со мной, как мужчина с мужчиной? Нет, вы действовали за моей спиной, зная, что это место — единственная для меня возможность снова встать на ноги. А как только вы прочли письмо губернатора, вы решили отделаться от меня. Было ясно по вашему лицу все эти месяцы. Все время вы оба любезничали со мной, а сами прятались по углам и говорили обо мне и об этом деле во Фриско.

— Вы кончили? — спросил Дункан тихим и напряженным голосом. — Совсем кончили?

Капитан Детмар не ответил.

— Тогда я вам кое-что скажу. Именно из-за этого дела во Фриско я не рассчитал вас на Таити, хотя вы давали мне для этого бог знает сколько поводов. Но я полагал, что если нужно кому-нибудь предоставить возможность снова стать человеком, так именно вам. Если бы не эта история, я бы уволил вас, как только узнал, что вы меня обкрадываете.

Капитан Детмар вздрогнул от удивления, хотел было перебить Дункана, но раздумал.