Собрание сочинений в 19 томах. Том 14. Заря богов. Дневники Зевса

Затем я крикнул:

— Воля Урана!

Руки стали лупить пустоту в ужасающем беспорядке; глаза метали молнии во все стороны; отвратительно запахло серой, жара стала нестерпимой, а грохот — оглушительным даже для бога. Стены антимира затряслись, словно готовясь обрушиться.

Я поспешил приказать:

— Воля Зевса!

И испытал большое облегчение, видя, как гекатонхейры тотчас же скрестили руки, циклопы опустили веки, и все застыли в абсолютной неподвижности.

Итак, я стал их хозяином, они были в моей власти. Теперь я мог повелевать их силами, направлять на созидание, разрушение или просто держать в готовности.

Осторожно просунув руку сквозь прутья решетки, я коснулся колоссов, даже подтолкнул их. Они не шелохнулись, оставаясь безобидными, как дубины. Хочу сказать, что сама по себе дубина никогда не опасна. Положите ее хоть на стол, она не пошевелится. Опасна лишь воля того, кто дубиной орудует, или неловкость, если он уронит сей предмет вам на ногу.

Так что мне следовало быть осмотрительным.

Я стал открывать запоры. Но не все девяносто семь. Действуя с великими предосторожностями, я ограничился шестью первыми, самыми верхними. Этого было достаточно.

Неистовый удар вдребезги разнес часть двери. Одноглазые и сторукие ринулись в пролом. Одной молниеносной вспышкой меня вынесло на поверхность мира. Я снова крикнул: «Воля Зевса!» — чтобы остановить этот разгул, и мои колоссы послушно встали рядком там, где я указал: у входа в одну из пещер на берегу моря.

Я осмотрелся и определил, что мы вынырнули на Сицилии.

Прекрасный треугольный остров еще сотрясался до самых основ. Там, где сторукие взломали его, пробивая выход, образовалась высокая гора. С ее зияющей вершины, окутанной багровыми парами, стекала раскаленная мякоть земли, воспламеняя деревья и поглощая все на своем пути.

Я поздравил себя с тем, что коснулся только шести замков. Если бы я открыл их все, яйцо Земли наверняка лопнуло бы целиком.

Пытаясь лучше узнать возможности моих новых слуг, я отделил кусок скалы и передал его циклопу с голубым глазом — камень расплавился и превратился в свинец. Взяв этот свинец, я положил его перед желтоглазым — тусклый свинец превратился в блестящие серебристые жемчужины, покатившиеся в разные стороны. Я зачерпнул пригоршню этого живого серебра и поднес под луч красного глаза — ртуть изменила цвет, отвердела и стала золотом.

Потом я приказал сторуким взбивать морскую воду вдоль берега, причем каждый должен был действовать только одной рукой. Вскоре на поверхности образовалась зеленая ряска — какая-то мелкая, похожая на водоросли чечевица. Я остановил свои опыты. В конце концов, мир уже создан; незачем терять время на то, чтобы его переделывать, особенно если есть риск его уничтожить.

Приготовления к битве. Шлем Лида и трезубец Посейдона. Ирида-посланница

Тогда я начал собирать свои войска и готовить их к битве. Проходя недавно через Преисподнюю, я повидался со своим братом Аидом, который прятался там с тех пор, как был извергнут из утробы Крона. Я призвал его, и мы скрепили наш договор. Темный Аид появился из жерла вулкана Этна, воспользовавшись тем же выходом, что и я.

Я призвал своего второго брата. Вздулись волны, и из обиталища Океана вышел Посейдон.

Я призвал своих сестер Гестию, Деметру и Геру. Все явились на зов, каждая из своего убежища. Деметру я лично попросил, пока будут идти бои, присмотреть за природой, сберечь растительность, позаботиться о плодовитости живых существ. Я пообещал, что на помощь скоро придут времена года, геспериды и даже грации.

Я заключил договор со своим дядей Океаном, который теперь уже не удовлетворялся благожелательным ко мне нейтралитетом, но открыто объявил себя моим союзником. Он пообещал свою поддержку, если я окажусь в затруднении, и разрешил извлекать из него любые ресурсы, в которых я буду нуждаться.

— Ручаюсь, что смогу удержать Понта и фурий волн, — сказал Океан. — Более того, думаю, что смогу убедить их служить тебе. Я не предоставлю никакого убежища твоим врагам, а если только они прижмут тебя к моим берегам, утоплю их, наслав ужасающие валы. — И добавил, как бы невзначай, но веско: — Я знаю, мои дочери очень благосклонны к тебе…

Затем у меня было много тайных переговоров с кузиной Осторожностью. Я не преминул засвидетельствовать ей свою дружбу и благодарность и дал понять, что по-прежнему храню о ней самые волнующие воспоминания. Она тоже была мила со мной, на свой лад доказав нежность, которую ко мне питала. И так было со всеми. Счастливы те, кто своих первых возлюбленных сумел перевести в ранг неизменных союзниц!

От речных нимф мы знали, что титаны и гиганты засели за высокими горными цепями от Альп до Кавказа и теперь укрепляются там. Из-за вершин доносился шум их суеты, слышно было, как они перекатывают огромные глыбы, наваливают груды метательных снарядов. А когда они упражнялись между собой в борьбе, их ревущее дыхание пригибало к земле целые леса.

Будучи осведомлен о приготовлениях Крона, я велел одному из одноглазых выковать шлем из черных туч, который его носителя делал бы невидимым. Этот шлем я вручил своему брату Аиду, чтобы тот смог незаметно окружить противника и начать внезапную атаку с тыла.

Еще я велел одноглазым, чтобы они втроем изготовили трезубец, достаточно прочный для того, чтобы им можно было раскалывать или поднимать горы. Этим трезубцем я вооружил Посейдона.

Наконец я велел выковать самому себе пучок перунов — молний-дротиков. Потом определил порядок нашего наступления. Впереди — гекатонхейры, шеренгой, растопырив руки для схватки, держа головы таким образом, чтобы сообщать мне о расположении противника. За ними я сам, вооруженный молниями. Рядом дочь Афина, готовая меня прикрыть, с Эгидой в руках. Чуть сзади Посейдон, что, оказывая нам поддержку, расчистит путь для второстепенных божеств, которые к нам примкнули. И последними — тяжеловесные циклопы, издали направляющие свои губительные лучи в указанную мною цель.

Построив таким образом свое войско и отдав приказы, я велел предупредить Фемиду, чтобы она была готова вынести свои приговоры сразу же после победы — если добьемся победы, и Память, чтобы она хорошенько запомнила это отважное выступление против тирании.

Для передачи своих приказов я выбрал внучку Океана, прекрасную Ириду, стремительную путешественницу, которая оставляет за собой переливчатый след, пути которой — радуги. Радуга — прохождение света сквозь влажные облака — всегда предвестие. Ирида так и осталась вестницей богов.

Я подождал еще одну мировую ночь, чтобы Аид успел обогнуть укрепления титанов и затаиться на туманных северных равнинах.

Когда наконец солнечная колесница достигла предусмотренного Судьбами знака зодиака, я воздел свою пламенеющую десницу и бросил клич: «Вперед!»

Битва с титанами. Атака кентавров. Предательство Ахерона. Опустошения, учиненные циклопами. Побежденный Крон. Низвержение титанов в Тартар. Помилование гигантов

Да уж! Это была ужасная битва. Завывала бескрайняя морская пучина, содрогалась земля, воздух полнился криками бойцов, и на долгие (для вас неисчислимые) дни свет померк в дыму, а ночи осветились пламенем пожарищ. Стихии так яростно сталкивались меж собой, что всполохи сражения видны были, наверное, со всех планет.