Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1

Видал простых господ, видал и генералов;

А чтоб не завести напрасный с вами спор,

Так знайте, что весь свет считаю я за вздор.

Довольно на веку я свой живот помучил,

И ездить назади я истинно наскучил.

Извозчик, лошади, карета, хомуты

И все, мне кажется, на свете суеты.

Здесь вижу мотовство, а там я вижу скупость;

Куда ни обернусь, везде я вижу глупость.

Да, сверх того, еще приметил я, что свет

Столь много времени неправдою живет,

Что нет уже таких кащеев на примете,

Которы б истину запомнили на свете.

Попы стараются обманывать народ,

Слуги — дворецкого, дворецкие — господ,

Друг друга — господа, а знатные бояря

Нередко обмануть хотят и государя;

И всякий, чтоб набить потуже свой карман,

За благо рассудил приняться за обман.

До денег лакомы посадские, дворяне,

Судьи, подьячие, солдаты и крестьяне.

Смиренны пастыри душ наших и сердец

Изволят собирать оброк с своих овец.

Овечки женятся, плодятся, умирают,

А пастыри притом карманы набивают.

За деньги чистые прощают всякий грех,

За деньги множество в раю сулят утех.

Но если говорить на свете правду можно,

То мнение мое скажу я вам неложно:

За деньги самого всевышнего творца

Готовы обмануть и пастырь и овца!

Что дурен здешний свет, то всякий понимает.

Да для чего он есть, того никто не знает.

Довольно я молол, пора и помолчать;

Петрушка, может быть, вам станет отвечать».

«Я мысль мою скажу, — вещает мне Петрушка, —

Весь свет, мне кажется, ребятская игрушка;

Лишь только надобно потверже то узнать,

Как лучше, живучи, игрушкой той играть.

Что нужды, хоть потом и возьмут душу черти,

Лишь только б удалось получше жить до смерти!

На что молиться нам, чтоб дал бог видеть рай?

Жить весело и здесь, лишь ближними играй.

Играй, хоть от игры и плакать ближний будет,

Щечи его казну, — твоя казна прибудет;

А чтоб приятнее еще казался свет,

Бери, лови, хватай все, что ни попадет.

Всяк должен своему последовать рассудку:

Что ставишь в дело ты, другой то ставит в шутку.

Не часто ль от того родится всем беда,

Чем тешиться хотят большие господа,

Которы нашими играют господами

Так точно, как они играть изволят нами?

Создатель твари всей, себе на похвалу,

По свету нас пустил, как кукол по столу.

Иные резвятся, хохочут, пляшут, скачут,

Другие морщатся, грустят, тоскуют, плачут.

Вот как вертится свет! А для чего он так,

Не ведает того ни умный, ни дурак.

Однако, ежели какими чудесами

Изволили спознать вы ту причину сами,

Скажите нам ее...» Сим речь окончил он,

За речию его последовал поклон.

Шумилов с Ванькою, хваля догадку ону,

Отвесили за ним мне также по поклону;

И трое все они, возвыся громкий глас,

Вещали: «Не скрывай ты таинства от нас;

Яви ты нам свою в решениях удачу,

Реши ты нам свою премудрую задачу!»

А вы внемлите мой, друзья мои, ответ:

«И сам не знаю я, на что сей создан свет!»

ПОСЛАНИЕ К ЯМЩИКОВУ{*}

Натуры пасынок, проказ ее пример,

Пиита, философ и унтер-офицер!

Ограблен мачехой, обиженный судьбою,

Имеешь редкий дар — довольным быть собою.

Простри ко мне глагол, скажи мне свой секрет:

Как то нашлось в тебе, чего и в умных нет?

Доволен ты своей и прозой и стихами,

Доволен ты своим рассудком и делами,

И, цену чувствуя своих душевных сил,

Ты зависти к себе ни в ком не возбудил.

О чудо странное! Блаженна та утроба,

Котора некогда тобой была жерёба!

Как погреб начинен и пивом и вином,

И днем и нощию объятый крепким сном,

Набивший нос себе багровый, лучезарный,

Блажен родитель твой, советник титулярный!

Он, бывши умными очами близорук,

Не ищет проницать во глубину наук,

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . .

Не ищет различать и весить колких слов.

Без грамоты пиит, без мыслей философ,