Собрание сочинений в 20 т. Том 14. Тайна трёх
Шрифт:
«Я – царь Гаммураби, единственный… Я показал людям свет… Путями мира вел их… И, дабы не угнетал сильный слабого, начертал я законы мои… Угнетенный да придет перед лицо мое, слова мои да услышит, и будет оправдан; да облегчится сердце его, и да скажет он: «Воистину, царь Гаммураби – отец народа своего», и да помолится обо мне от всего сердца Мардуку, богу моему».
Через сорок веков могли бы помолиться за царя Гаммураби честная женщина, Анна Каренина, и проститутка, Соня Мармеладова. Он один не сказал о них: «Мне отмщение, и Аз воздам», но, «наклонившись низко, что-то чертил перстом на земле», – не эти ли слова: «должно испытать сокровенное?» – «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень».
Да, царь Гаммураби имел право сказать: «Я показал людям свет».
СветБогиня Иштар – «Жена, облеченная в солнце», или «Божия Невеста», Enitu, на вершине вавилонской башни, зиккуррата, с темным треугольником ложесен: «Ложесна Твоя престол сотвори, и чрево Твое пространнее небес содела!»
Мы смотрим на этот треугольник или параллелограмм и ничего не понимаем. «Какая мерзость!» – хохочет Вольтер, ужасается Паскаль. Но ни хохот, ни ужас не помогают Анне Карениной и Соне Мармеладовой: одна кончает под поездом, другая – в кабаке, на Сенной. Не так ли кончит и вся наша «цивилизация»? «Я думаю: не можно ли эту цивилизацию послать к черту на рога, как несомненно от черта она и происходит?» (Розанов).
Мы на горе всем буржуям,Мировой пожар раздуем!Нам кажется, что это пожар только социальный. Нет, не только: за громовою бурей общественной – тихая буря пола; под сверкающим огнем социальным – темные лучи полового радия.
«Жены да безмолвствуют», «жена мужу да повинуется», – учит апостол Павел. Ну, а если жена отвратится от мужа и скажет ему: «Ты больше не войдешь ко мне», как это предвидел царь Гаммураби, за две тысячи лет до апостола Павла, – тогда что?
«Испытать должно сокровенное?» Нет, слова эти, начертанные перстом на песке, стерлись.
Все сокровенное в любви, всю божественную тайну Двух мы свели к «Елене Прекрасной», к женскому равноправию и полицейской регламентации публичных домов. Потухли небесные огни пола, и вспыхнули земные огни проституции. «Вавилонскую блудницу» напоминает наша христианская цивилизация так, как ни одна из языческих.
«Бог в ложеснах» – мерзость для нас; ушел Бог, пришел дьявол.
Существо нашей цивилизации – бесполое, потому что безбожное, и это не простится ей: «охладеет любовь», сойдет в ад, и проклята будет земля проклятием бесплодия.
Истощились хлебные житницы…Люди людей пожирают от голода…Мать дитя свое изготовила к трапезе…И вторая Атлантида погибнет так же, как первая.
Что значит вавилонское поклонение ктеису? Что значит целомудрие, целость пола – целость личности, как путь к воскресению? Почему нужна тихая буря пола, бо`льшая, чем все бури общественные, все революции, чтобы мы это поняли.
«Всякая женщина, рожденная в той стране, должна, хоть раз в жизни, войти в храм Афродиты, чтобы отдаться чужеземцу… В ограде святилища устроены ходы, разделенные веревками; чужеземцы ходят по ним и выбирают себе женщин, которые понравятся им. Женщина, занявшая место в ограде, уже не может уйти, пока чужеземец не бросит ей денег на колени и не совокупится с нею вне ограды. Кидая деньги, он должен сказать: «Призываю богиню Милитту!» И как бы ни был скуден дар, женщина не отказывает мужчине: это запрещено ей законом, ибо дар тот свят; следует же она за первым, кто бросит ей денег» (Herodot. I, 199).
Геродот повествует об этом, не осуждая и не оправдывая, но уже ничего не понимая, так же как мы не понимаем. Что это? «Священная проституция»? Соединение этих двух слов нелепо и кощунственно. Но, кроме слова
«проституция», у нас нет другого.Проституция есть половое самоубийство женщины. Проститутка продает тело свое и берет плату себе. Но эти вавилонские женщины и девушки, как бы ни был щедр или скуден дар, отдают его богине; и натянутая между ходами веревка уравнивает всех, бедных и богатых, знатных и простых. Здесь не может быть и похоти в грубом смысле, по крайней мере со стороны женщины: не она выбирает мужчину.
Раз в жизни посвящаются Милитте все вавилонские женщины и девушки, а иные – навсегда. Эти живут за оградою святилищ, в особых кельях, как затворницы, и называются «чистыми», kadistu, «святыми», kedesa, «невестами божьими», enitu. Строгие законы о них напоминают римские законы о весталках, или средневековые уставы женских обителей. Город Урук (Эрех) есть священный город кеде-шей, блудниц богини Иштар, и сама она – Кедеша, Блудница богов.
Есть и у царя Гаммураби закон о священной проституции, и тут же, рядом, – закон о свободе женщин в браке, о равенстве жены и мужа, непревзойденный в нашей христианской цивилизации.
Нет, мы тут, в самом деле, ничего не понимаем.
Единственный смысл пола для нас – деторождение. Человек родится, чтобы родить и умереть: смертная личность, бессмертный род – таков порядок естественный, данный, и мы принимаем его, как должный, иного не ищем.
Вавилон ищет: он уже смутно предчувствует, что в деторождение включается пол не без остатка; что есть что-то в половой любви ненужное для безличного рода, но для человеческой личности самое ценное; что созидание бессмертного рода на разрушении смертной личности, этот «закон природы» – для человека беззаконие; это естество пола – данное, но не должное; и человек восстает на него. Из этого-то восстания, пусть еще слепого, грешного, но уже вещего, и родилось то, что мы называем «священной проституцией».
Всякий человек должен, хоть раз в жизни, вырваться из цепи рождений-смертей; всякий мужчина должен, хоть раз в жизни, соединиться с женщиной, и всякая женщина с мужчиной, не для того чтобы родить и, родив, умереть. Когда мужчина говорит женщине: «Призываю богиню Милитту!» – то она становится для него Милиттою, и покров стыда падает с нее, как с самой богини Иштар на дне ада, или с «божьей невесты», enitu, на вершине вавилонской башни, зиккуррата. И нечаянный гость, чужеземец, входит к ней, как таинственный Вестник с белым цветком:
Он вошел, и не боюсь,Не боюсь я Светлоликого.Он, как брат мой… ПоклонюсьБрату, вестнику Великого.Белый дал он мне цветок…«И разрушил (царь Иосия) домы блудилищные, которые были при храме Господнем, где женщины ткали одежды для Астарты… И высоты… их же устроил Соломон, царь Израилев, осквернил… и наполнил место их костями человеческими» (Четв. Царств. XXIII, 7–14).
Но не там ли, на этих высотах, воспел царь Соломон Суламифе, смуглой пастушке, «дикой серне гор бальзамических», чистейшую песнь чистейшей любви, Песнь песней?
На ложе моем ночью искала я того,кого любит душа моя;искала его и не нашла его.Встану же я, пойду по городу,по улицам и площадям…Встретили меня стражи,обходящие город…«Не видали ли того, кого любит душа моя?»Избили меня стражи, изранили,сняли с меня покрывало…«Покрывало стыда» сняли с нее, как с блудницы или с самой богини Иштар. Но в ту же ночь постучался к ней Чужеземец, таинственный Вестник с белым цветком.