Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.

— Что ж мне теперь, белый фартучек нацепить, — с досадой сказал Уклейкин, — или комбинезончик, как у Нюшки! Хорошо тебе у водовозки-то! Норма не жмет — тихо все, спокойно. А ты потрясись целый день на железяке!.. Все потроха отобьет. И ноги сводит...

— Погоди, — перебил его Степа. — А как же Антон Осьмухин? Машины у вас почти одинаковые, земля одна и та же, а он в передовиках ходит... В газете о нем пишут... Да и Ветлугина вверх тянется.

— Нюшка с Антоном — это особь статья, — многозначительно усмехнулся Уклейкин.

— Почему ж особая? — осторожно спросил Степа.

— А ты, секретарь, тоже хорош! — озлился вдруг Уклейкин. — Ходишь тут, бродишь, а видишь только наполовину. Шерстить, так уж всех шерстить! Почему вот в бригаде сынки да пасынки завелись?

— Кто же это сынки?

— Ну, не сынки, скажем, так дочки, — замялся Уклейкин. — Сам смекай...

Степа задумался. И почему, в самом деле, так везет Ветлугиной? С каждым днем она работала все лучше и лучше. Имя ее не сходило с Доски почета, что висела в бригадном стане, а в районной газете появилась даже заметка об успехах первой девушки-трактористки и об ее учителе и наставнике бригадире Антоне Осьмухине. И, казалось, надо было бы радоваться, что комсомолка из их ячейки, босоногая деревенская девчонка, «Сучок», как дразнили Нюшку в детстве, так круто пошла в гору. Но радости не было.

«Ловко же он ее опутывает, бригадир этот... Как муху паутиной», — подумал Степа и тут же спохватился: уж не ревнует ли он Нюшку, не становится ли подозрительным и мстительным?

В сумерки Степа попал на участок, где работала Нюша. Он долго брел вдоль борозды и по привычке замерял глубину вспашки, когда Нюша догнала его на тракторе.

Глаза их встретились.

Девушка вспомнила, что после приезда Степы она с ним виделась всего лишь один раз. Это случилось позавчера вечером, когда Нюша пришла в избу-читальню на комсомольское собрание.

В считанные минуты она сделала отчет о проделанной работе, заявив в конце, что она теперь человек полевой и секретарствовать не может.

Парни и девчата без возражений избрали секретарем ячейки Ковшова. Нюша вручила ему ключ от сундучка, где хранились комсомольские дела, и протянула руку:

«Покедова, Степан Ефимыч... До осени...»

«Не за тридевять земель уезжаешь. Можем и раньше увидеться. Я к тебе в гости приду».

«Поле — оно без ворот, без дверей. Вход не заказан», — усмехнулась Нюша и тут же, спохватившись, подумала: «И чего это я с ним разговариваю так? А поделом ему... пусть всяких кумушек не слушает...»

— Всех проверяешь? Никому веры нет? — насмешливо спросила сейчас Нюша, останавливая машину.

— Всех... У тебя все в порядке, — отозвался Степа, пряча в карман раскладной метр. — Но понимаешь, какое дело... Соседи уже сев заканчивают, а ваша бригада все еще с пашней ковыряется...

— Да-а, не везет нам, — вздохнув, согласилась Нюша. — Антон говорит, простои нас замучили, поломки... Плохая еще техника в эмтээс.

— Что ты все на Антона ссылаешься! — не скрывая раздражения, заговорил Степа. — Сама приглядись, что в бригаде делается. В колхозе разговорчики всякие пошли. Люди веру в машины теряют. А у тебя...

Степа заметил умоляющий взгляд сестры, что сидела над плугами, и на миг запнулся.

— Что у меня, что?.. — насторожилась Нюша, налегая грудью на руль трактора. — Договаривай, коли начал.

И Степа не удержался:

— А у тебя уши заложило, глаза застило. Гонишь свои гектары и ничего замечать не желаешь. На славу позарилась! Похвалы, заметка в газете... Вот головка и закружилась!..

— Это я на славу позарилась?! Я?! — вскрикнула Нюша и обернулась к Тане, словно хотела найти у нее защиту. — Да мы как скаженные работаем... как дуры отпетые! И в дождь и в жару... До поздней ночи... От баранки аж руки сводит! — Она поправила платок на голове и зло оглядела парня. — Спасибо, товарищ секретарь! Оценил нашу работу, сказал золото словечко... Премного благодарны!..

— Ты послушай, пойми... — пытался удержать ее Степа.

— Чего уж там понимать! Ты бы лучше на себя поглядел. Разъезжаешь тут со своей бочкой, контролер-инспектор, цепляешься ко всем, словно тебе наша бригада поперек горла встала...

— Ладно вам! Разойдитесь! — крикнула Таня, чувствуя, что еще минута, и Нюша со Степой окончательно рассорятся.

Степа махнул рукой и крупно зашагал прочь от трактора.

— Ну что вы с ним, как чужаки, схватываетесь? — с обидой заговорила Таня. — Ведь Степа дело говорит. Тебе и впрямь глаза застило.

— И ты о том же? — уставилась на подругу Нюша.

— Разве ты не видишь, как Антон во всем тебе потакает? И трактор для тебя достал получше, и ремонт в первую очередь, а другим все что похуже да напоследок.

— Да что ты, право! — вздрогнула Нюша и почувствовала, что начинает краснеть.

— Вот еще что... — помявшись, начала Таня, — вы с Антоном все рядом да вместе, прямо как жених с невестой. Правда это?

— Да что ты, Танька... Я знать ничего не знаю.

— Земля слухом полнится. Будто у вас все обговорено и согласовано. Кончите сев — Антон сватов будет засылать. «Никому, говорит, ее не уступлю».

У Нюши на глазах выступили слезы.

— Меня-то он спросил? Что я — лопух у забора, рыба безответная?

Вечером Степа собрал кольцовских комсомольцев около избы-читальни.

— Что за новая придумка? — спросили ребята. — Ночной субботник какой-нибудь или самогонщиков пойдем вылавливать?

— Ни то и ни другое. Просто хочу свести вас в полевой стан к трактористам... — пояснил Степа. — Забыли мы про них. Живут они как на отшибе, ни с кем не знаются... Вот и поговорим с ними, устроим вроде вечера смычки. Ведь дело-то у нас общее. — И он попросил парней захватить гармошку, а девчат не жалеть в этот вечер своих голосов.

Через полчаса с частушками под гармонь комсомольцы уже подходили к полевому стану.

Трактористы прислушались. Они сидели за длинным дощатым столом и при тусклом свете фонарей заканчивали ужин. Мошкара билась о стекла фонарей и, обжигая крылья, сыпалась на стол. Вспыхивали отдаленные зарницы, заливая окружающие поля мертвенным белым светом. Облака на горизонте собирались в тяжелые лохматые стога и ометы. Где-то лениво погромыхивал гром. Было безветренно, душно.

А частушки доносились все громче и отчетливее. Высокими озорными голосами девчата пели о незадачливых чумазых трактористах, об их плохой работе, о мелкой вспашке, об огрехах в поле и даже об удалом Гераське Банкине, который пашет за магарыч чужие огороды.

Банкин с досадой швырнул ложку:

— Черта с два поужинаешь тут. Эй, бригадир! Заткни-ка им глотку!..

Антон поднялся из-за стола и шагнул навстречу Степе.

— Скажи своим гулякам — пусть убираются. Ребятам выспаться надо... Нам завтра на смену чуть свет.

— Понимаю, — усмехнулся Степа. — Народ вы трудовой, рабочий. А все же надо бы нам поговорить. По душам, начистоту. У меня тут для вас кое-какие новости есть.

— Какие еще новости? — нахмурился Антон. Степа присел к столу.