Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Вечерний звон
Шрифт:
— Еще бы! — с усмешкой отозвался Листрат.
— Петр, так что же решим? — обратилась Сашенька к Стукачеву: тот снова уткнулся в книжку.
— Пусть остается. Проверить на деле, а потом решить окончательно. Черный займется им.
Листрата покоробили эти слова. Но — молчок… Коготок увяз — птичке конец.
— Мы тебя испробуем, — двусмысленно сказала Сашенька. — Теперь скажи, где Таня и Ольга Михайловна?
Таню и Ольгу Михайловну Листрат видел давно; кроме того, он вспомнил наказ Воронина — не болтать лишку.
— Не знаю, —
— Я слышала, — растягивая слова и кокетничая о Листратом, снова заговорила Сашенька, — что этот мерзавец Улусов все-таки содрал с вашего села дань?
— Двадцать тысяч.
— Подлец! — стиснув зубы, проговорила Сашенька. — Этому тоже голову напрочь!
— Однако, — сказал Листрат, — соловья баснями не кормят. Раз уж я ваш, то и харчи ваши. Я за три дня краюху хлеба съел.
— О, какая я недогадливая! — заспешила Сашенька. — Прости, Листрат, заболталась, забыла, что ты голоден! — Исподлобья она кинула на него ищущий взгляд. Притаенная радость снова затрепетала в полузакрытых глазах около заячьей губки и ноздрей.
Листрат, смекнув, в чем дело, озорно повел бровью.
Сашенька налила Листрату крепкого чаю, отрезала хлеба и накрошила на деревянное блюдо ветчины.
«Эка ухаживает! — со злостью подумалось Волосову. — Ну, баба! Враз сцапала парня!» Он с завистью наблюдал, как Сашенька увивалась вокруг Листрата, угощая его.
К костру подошел еще один, заспанный и вялый, в студенческой тужурке, небрежно накинутой на плечи.
— Лаптев, — окликнула его Сашенька, — здесь ваш односельчанин.
— А-а! — с начальственным снисхождением заметил лавочников Николай, он же Белый, он же Лаптев. — Здравствуй. И ты тут? — Николай зевнул, кисло улыбнулся и подал Листрату руку. — Глаза его смотрели мутно. — Ну, что там мой кровопиец?
Сашенька налила Николаю чаю и наложила еды.
— Не сожгли еще его мужики? А надо было бы! — Николай сел к костру.
— Ничего, — рассмеялся Волосов, — мы с Васькой здорово растрясли его мошну! Будет помнить «братьев»! Трус он у тебя, Лаптев, несусветный.
— В сынка пошел! — с ненавистью добавил Листрат. Он не любил белобрысого Николая и не раз бил его за ябеды и угрозы пожаловаться отцу.
Сашенька многозначительно подмигнула Волосову. Тот встал.
— Пойдем, Листрат, — сказал он. — Поспать тебе надо.
«Сейчас секреты начнут разводить!» — подумал Листрат. Костя повел его к пещере. По дороге Листрат спросил Волосова, что тут делает Николай.
— Он большая шишка в партии. — Волосов скривил губы. — В центре заседает. К нам вроде инспектором приехал. Надоел всем барским видом. Ему хорошо! Пожил бы он в лесу, не то бы запел. Инспектор! — уже совсем зло добавил он.
В пещере, где жили рядовые члены боевой организации, никого не оказалось: кто сидел или спал у костра, кто бродил по лесу и удил рыбу в лесном озере.
Листрат заснул быстро. Он не слышал, как входили и выходили люди, разговаривали,
смеялись и переругивались. Проспал он весь день и ночь.Затем настали дни испытаний.
Вожди занимались теориями и выдумыванием фантастических планов, а остальные боялись выходить из лесу, и, если бы не голод, вряд ли какая-нибудь сила вытащила их отсюда. В округе знали, что в лесу скрывается опасная шайка.
Скоро Листрат понял, что все боевики боятся своих вожаков, боятся мужиков, а того больше — экспедиции правительственных войск. Все с часу на час ждали солдат.
Ночами боевики ходили в соседние деревни, где у них были верные люди из молодых мужиков, они снабжали «братьев» харчами. Если таких в селе не оказывалось, боевики шарили по погребам и чуланам, свертывали головы курам, обыскивали нашесты.
Волосов высокопарно называл воровские налеты «экспроприацией», Листрат проще и вернее — грабиловкой. Волосов свирепел от грубых и резких слов Листрата.
Дело не раз доходило до драк — идейных теоретически и кровопролитных по существу.
Дня через четыре Листрат заметил исчезновение двух самых отчаянных грабителей. Волосов доверительно сообщил, что эти двое посланы в Борисоглебск убивать губернатора. Листрат ужаснулся. «Тикать, — решил он, — тикать, иначе петля! Ежели убьют губернатора — тотчас нагрянут солдаты, оцепят лес, шайке и мне конец».
Он решил бежать. Подвернулся счастливый случай: Листрата позвали к костру вождей. Стукачев приказал ему пробраться в Дворики и передать Петру Сторожеву письмо, с обязательным личным и секретным вручением. Листрат должен был немедленно доставить ответ в Грибановский лес.
Листрат ликовал, но для вида похныкал, жалуясь на горемычную судьбу.
— Поймают меня! — отговаривался он, впрочем, не очень ретиво.
— Всех нас в конце концов поймают, — утешил его Токмаков. — А ты изловчись, чтоб не поймали.
Листрат не стал возражать. Ему до смерти надоело грабить мужиков, да и стыдно было: в жизни он не украл ничего чужого. По горло был он сыт болтовней об убийствах и поджогах. Опротивел ему надменный вид лавочникова Николая, — после первой встречи он перестал узнавать Листрата. Особенно осточертела ему Спирова.
Уже на третий день Сашенька, у которой, как говорится, юбка не была каменной, завела Листрата в лес… Потом это вошло у нее в привычку. Надоела она Листрату до смерти.
«Ладно, — думал он, — лишь бы выбраться отсюда!»
Стукачев растолковал, как поближе и поудобнее пройти к Дворикам. Листрат собрался быстро. Проводить его вызвалась Сашенька. Листрат кое-как отделался от нее.
И вот он вышел из леса.
Воля!..
Листрат глубоко и радостно вздохнул. Солнце садилось в нежной золотистой россыпи. Вокруг расстилались поля, согретые вечерним светом. Широка и просторна земля наша! Широка и просторна воля!..
Листрат шел и пел.
«Авось есть дома приятели, выручат!»