Собрание сочинений в 8 томах. Том 2. Воспоминания о деле Веры Засулич

Признавая себя ввиду вышеприведенного обязанным допустить явку свидетелей защиты в судебное заседание, окружной суд не считал себя вправе устранить их от допроса, так как Правительствующим сенатом в решении по делу Линстрома (1869 г., № 384) признано, что суд не вправе отказывать в допросе приглашенного подсудимым на основании 576 статьи Устава угол, суд-ва свидетеля, а в решении по делу Попова и др. (1870 г., № 475) объяснено, что отказ в выслушании свидетелей, представленных подсудимыми, может считаться правильным в том лишь случае, когда будет удостоверено, что, со времени объявления им об отказе в вызове свидетелей судом, ими пропущен указанный срок для заявления о вызове свидетелей на их счет, то есть что в случае непропущения этого срока свидетель не может быть устранен от допроса.

Вместе с тем окружной суд принял во внимание, что оставление без допроса четырех свидетелей, представленных защитою, не могло бы не произвести на присяжных заседателей самого невыгодного в смысле доверия к суду и к основательности обвинения впечатления. Присяжным заседателям было известно из обвинительного акта и из объяснений подсудимой и сделалось бы известным из заявлений защитника, который неминуемо домогался бы перед судом допроса этих свидетелей, о чем они могли дать свои показания. Запрещение давать показания могло явиться в глазах присяжных следствием стремления скрыть от них, вопреки 612 статье Устава угол. суд-ва, обстоятельства, в которых подсудимая, по ее заявлениям на суде видела средства, если не к оправданию, то к объяснению ее преступного деяния. Сверх того, судебное следствие в значительной степени лишило силы соображения, имевшиеся в виду суда при постановлении определения 23 марта. Двое из представленных защитою свидетелей заявили при первых вопросах, к ним обращенных, что, содержась в доме предварительного заключения, они говорили о происшествии 13 июля тем, кто с ними имел свидания, а подсудимая Засулич, объясняя мотивы своего преступления, заявила, что решимость произвести выстрел в генерал-адъютанта Трепова явилась у нее, когда она услышала в Петербурге рассказы людей, слышавших от очевидцев о том, что происходило 13 июля в доме предварительного заключения. Таким образом, показания этих свидетелей, представляя собою разъяснение мотива преступления, не могли без ущерба для всестороннего разъяснения дела быть устранены, и такое устранение их стояло бы в резком противоречии с лежащими на председателе по 612 статье Устава угол, суд-ва обязанностями. Поэтому суд единогласно признал возможным допустить допрос выставленных защитою свидетелей относительно мотива преступления подсудимой, будучи далек от мысли, что допрос этот, касавшийся одной лишь фактической обстановки происшествия 13 июля, мог быть приравниваем к «запутыванию судебного следствия в интересах обвиняемой…».

Во втором пункте протеста указывается на нарушение 718 статьи Устава угол, суд-ва предложением свидетелям защиты прямо рассказывать о наказании Боголюбова. Указание это опирается на замечания товарища прокурора на протокол судебного заседания. Замечания эти, в чем они касаются нарушения 718 статьи Устава угол, суд-ва, не могут быть подтверждены судом. Допрос каждого свидетеля начинался вопросом, известно ли ему что-либо по обстоятельствам покушения на жизнь генерал-адъютанта Трепова, и по получении отрицательного ответа определялись отношения свидетелей к подсудимой, а затем уже предлагалось сторонам приступить к допросу по обстоятельствам, которые они считали нужным выяснить.

Третий пункт протеста разъяснен выше, и суд считает долгом удостоверить, что он не может видеть в допросе свидетелей защиты «пререкания председателя с определением 24 марта», которое относилось лишь до отказа в вызове судом этих свидетелей и, по единогласному мнению суда, отнюдь не могло стеснять суд в производстве судебного следствия в том или другом объеме, так как в противном случае живое течение судебного следствия, вырабатываемое перекрестным допросом и заявлениями сторон, задерживалось бы и односторонним образом стеснялось решениями, состоявшимися в распорядительном заседании на основании письменных данных предварительного следствия.

Четвертый пункт протеста указывает: а) на отказ в прочтении копии с предписания градоначальника о наказании Боголюбова и б) на неправильное прочтение известия газеты «Новое время» о происшествии 13 июля.

Отказывая в прочтении копии с предписания градоначальника, окружной суд принял во внимание, что копия эта представлена судебному следователю управляющим домом предварительного заключения и им же заверена в своей верности с подлинником. По форме своей она представляла официальную бумагу, предписание одного должностного лица другому, сообщаемое последним в копии; по содержанию своему она касалась таких обстоятельств, которые могли быть предметом допроса лица, писавшего ее подлинник. Лицо это — генерал-адъютант Трепов — было допрошено на предварительном следствии и было вызываемо на суд, причем слушание дела, несмотря на неявку генерал-адъютанта Трепова, было допущено с согласия лица прокурорского надзора, которое своевременно не заявило, что признает это слушание возможным лишь при условии замены личного показания генерал-адъютанта Трепова прочтением копии с его предписания.

Правительствующим сенатом в решениях по делам Глумова (1872 г., № 257), Хотева (1868 г., № 954), Румянцева (1868 г., № 191) и других разъяснено, что закон вообще не разрешает прочтения по 687 статье Устава угол, суд-ва таких письменных актов, которые содержат в себе удостоверение обстоятельств, могущих сделаться известными суду через допрос свидетелей. Справка из дел какого-либо правительственного учреждения или отношение официального лица могут быть, по смыслу тех же решений, прочитаны лишь в случае, если они содержат в себе изложение таких обстоятельств, о которых писавшее лицо не может быть допрошено в качестве свидетеля.

Вместе с тем из соображения решений Правительствующего сената по делам Лихина (1870 г., № 533), Трофимова (1869 г., № 952), Самарина (1868 г., № 606) и Княжнина (1869 г., № 617) оказывается, что целый ряд бумаг и письменных актов, аналогичных с копиею предписания градоначальника, не считается подходящим под указания 687 статьи Устава угол, суд-ва. Рапорты, отношения и предписания полицейских властей и мест, официальные бумаги должностных лиц и справки, выдаваемые из тюремных учреждений, по смыслу вышеприведенных решений не могут быть прочитаны на основании 687 статьи. Копия же, о прочтении которой ходатайствовал товарищ прокурора, была выдана из конторы дома предварительного заключения, удостоверена управляющим этим домом и снята с предписания начальника с.-петербургской полиции подчиненному ему лицу. По мнению суда, близкое тождество таковой копии с вышеупомянутыми документами обязывало его придержаться того взгляда, в силу коего подобные документы, особливо в том случае, когда содержание их может быть установлено спросом писавшего в качестве свидетеля, не подходят под указания 687 статьи.

Поэтому суд отказал в прочтении просимого документа, но вместе с тем председателем было освежено в памяти присяжных то место обвинительного акта, в котором говорится о предписании градоначальника.

Товарищ прокурора признал себя этим удовлетворенным. В протесте указывается на то, что это признание было сделано условно и относилось лишь до заявления председателя присяжным, так как только к этому заявлению мог считать товарищ прокурора относящимся вопрос председателя. Но суд понимал и понимает этот вопрос иначе. Вопрос председателя касался требования товарища прокурора во всей его целости, причем последний, без сомнения, мог просить суд принять другие меры к разъяснению содержания предписания градоначальника. Он мог просить разрешения ссылаться на этот документ, несмотря на его непрочтение, в своей речи (решение Уголовного кассационного департамента по делу Гейдукова, 1871 г.» № 202), мог требовать передопроса свидетеля Курнеева, которому было адресовано предписание градоначальника и который перед тем с категорическою ясностью, не допускающею сомнений, объяснил, за что именно и сколькими ударами был наказан Боголюбов, согласно предписанию, им полученному. Поэтому суд полагает, что заявление товарища прокурора о том, что он удовлетворен, исключало необходимость дальнейшего разъяснения вопроса и возможность в будущем жалобы на стеснение прав обвинения «в интересах защиты Засулич…».

Прочтение отрывка из газеты «Новое время» в качестве вещественного доказательства было допущено судом по тем соображениям, что при предварительном следствии (л. д. 192) № 502 газеты «Новое время» и № 161 газеты «Голос» были предъявляемы следователем обвиняемой Засулич и она была спрошена о том, в этих ли номерах содержится та статья, которая была прочитана Верою Засулич в Пензенской губернии и повлияла, по ее показанию (л. д. 40), ка образование у нее мысли, вызвавшей впоследствии ее преступление, что газеты эти были приобщены к делу и что о чтении их обвиняемою упоминается в обвинительном акте. Суд принял во внимание, что для оценки внутренней стороны преступления Засулич и для определения момента зарождения у нее преступного умысла статья газеты «Новое время» имеет существенное значение. Указание на статьи газет, нашедшее себе место в обвинительном акте, куда вошло далеко не все показание обвиняемой, придавало им ввиду вышеизложенного значение улики или, во всяком случае, вещественного предмета, разъясняющего дело. При этом приобщение их к делу следователем или включение в самое производство являлось безразличным, ввиду решения Уголовного кассационного департамента по делу Свиридова (1869 г., № 51).

Обращаясь, наконец, к указаниям товарища прокурора на то, что председателем были нарушены статьи 676 и 804 Устава угол, суд-ва и что присяжные заседатели не были приглашены не обращать внимания на раздавшиеся во время речи защитника рукоплескания, окружной суд считает обязанностью объяснить, что, согласно с 641 статьей Устава угол, суд-ва, председателем были подробно и всесторонне объяснены присяжным заседателям их права и обязанности, их нравственная и юридическая ответственность, не было лишь указано на размер денежного взыскания, которому подвергаются присяжные, нарушившие свои обязанности. Перед вручением вопросного листа старшине присяжных заседателей председатель сказал подробное заключительное слово, в котором, вновь упомянув о лежащей на присяжных ответственности, напомнил им о порядке их совещаний, каковой не мог не быть им уже известен, так как они решали уже девять дел, состояли из лиц, принадлежащих к развитому классу общества, и должны были совещаться в комнате, на стенах которой крупными печатными буквами изображено содержание статей 801—

816 Устава угол, суд-ва и принесенная ими присяга (решение Уголовного кассационного департамента по делу Арсеньева 1871 г., № 1425, по делу Рыбакова и др. 1868 г., № 426, по делу Бильбасова 1868 г., № 49, по делу Княжнина 1869 г., № 617).

Что карается, наконец, до приглашения присяжных не обращать внимания на рукоплескания, то суд считал бы неуместным и несогласным с достоинством лежащих на присяжных заседателях обязанностей приглашать их немедленно после всякого нарушения порядка в заде заседания не обращать на это никакого внимания, то есть приглашать их не поддаваться давлению внешних, мимолетных явлений и не забывать святости принятой ими присяги. Такое приглашение было бы уместно лишь в случае проявления кем-либо из присяжных своего сочувствия или беспокойства по поводу происшедшего беспорядка. Притом, в начале заседания, при обращении к присяжным по 671 статье Устава угол, суд-ва, председатель указал им на необходимость не поддаваться в предстоящем деле каким-либо мимолетным впечатлениям и не обращать никакого внимания на обстановку, их окружающую, памятуя, что для них, кроме суда, свидетелей и сторон, никого в зале заседания не должно существовать*