Город уши заткнул и уснуть захотел,И все граждане спрятались в норы.А у меня в этот час еще тысячи дел, —Задерни шторы и проверь запоры!Только зря: не спасет тебя крепкий замок,Ты не уснешь спокойно в своем доме, —Потому что я вышел сегодня на скок,А Колька Дёмин — на углу на стрёме.И пускай сторожит тебя ночью лифтерИ ты свет не гасил по привычке —Я давно уже гвоздик к замочку притер,Попил водички и забрал вещички.Ты увидел, услышал – как листья дрожатТвои тощие, хилые мощи, —Дело сделал свое я – и тут же назад,А вещи – теще в Марьиной Роще.А потом – до утра можно пить и гулять,Чтоб звенели и пели гитары,И спокойно уснуть, чтобы не увидатьВо сне кошмары,мусоров и нары.Когда город уснул, когда город затих —Для меня лишь начало работы…Спите, граждане, в теплых квартирках своих —Спокойной ночи, до будущей субботы!1961
«Что же ты, зараза, бровь себе подбрила…»
Что же ты, зараза, бровь себе подбрила,Для
чего надела, падла, синий свой берет!И куда ты, стерва, лыжи навострила —От меня не скроешь ты в наш клуб второй билет!Знаешь ты, что я души в тебе не чаю,Для тебя готов я днем и ночью воровать, —Но в последне время чтой-то замечаю,Что ты стала мине слишком часто изменять.Если это Колька или даже Славка —Супротив товарищев не стану возражать,Но если это Витька с Первой Перьяславки —Я ж те ноги обломаю, в бога душу мать!Рыжая шалава, от тебя не скрою:Если ты и дальше будешь свой берет носить —Я тебя не трону, а в душе зароюИ прикажу залить цементом, чтобы не разрыть.А настанет лето – ты еще вернешься,Ну а я себе такую бабу отхвачу,Что тогда ты, стервь, от зависти загнешься,Скажешь мне: «Прости!» – а я плевать не захочу!1961
Тот, кто раньше с нею был
В тот вечер я не пил, не пел —Я на нее вовсю глядел, Как смотрят дети, как смотрят дети.Но тот, кто раньше с нею был,Сказал мне, чтоб я уходил,Сказал мне, чтоб я уходил, Что мне не светит.И тот, кто раньше с нею был, —Он мне грубил, он мне грозил. А я все помню – я был не пьяный.Когда ж я уходить решил,Она сказала: «Не спеши!»Она сказала: «Не спеши, Ведь слишком рано!»Но тот, кто раньше с нею был,Меня, как видно, не забыл, — И как-то в осень, и как-то в осень —Иду с дружком, гляжу – стоят, —Они стояли молча в ряд,Они стояли молча в ряд — Их было восемь.Со мною – нож, решил я: что ж,Меня так просто не возьмешь, — Держитесь, гады! Держитесь, гады!К чему задаром пропадать,Ударил первым я тогда,Ударил первым я тогда — Так было надо.Но тот, кто раньше с нею был, —Он эту кашу заварил Вполне серьезно, вполне серьезно.Мне кто-то на плечи повис, —Валюха крикнул: «Берегись!»Валюха крикнул: «Берегись!» — Но было поздно.За восемь бед – один ответ.В тюрьме есть тоже лазарет, — Я там валялся, я там валялся.Врач резал вдоль и поперек,Он мне сказал: «Держись, браток!»Он мне сказал: «Держись, браток!» — И я держался.Разлука мигом пронеслась,Она меня не дождалась, Но я прощаю, ее – прощаю.Ее, как водится, простил,Того ж, кто раньше с нею был,Того, кто раньше с нею был, — Не извиняю.Ее, конечно, я простил,Того ж, кто раньше с нею был,Того, кто раньше с нею был, — Я повстречаю!1962
У тебя глаза – как нож
У тебя глаза – как нож:Если прямо ты взглянёшь —Я забываю, кто я есть и где мой дом;А если косо ты взглянёшь —Как по сердцу полоснешьТы холодным, острым серым тесаком.Я здоров – к чему скрывать, —Я пятаки могу ломать,Я недавно головой быка убил, —Но с тобой жизнь коротать —Не подковы разгибать,А прибить тебя – морально нету сил.Вспомни, было ль хоть разок,Чтоб я из дому убег, —Ну когда же надоест тебе гулять!С грабежу я прихожу —Язык за спину заложуИ бежу тебя по городу шукать.Я все ноги исходил —Велисипед себе купил,Чтоб в страданьях облегчения была, —Но налетел на самосвал —К Склифосовскому попал, —Навестить меня ты даже не пришла.И хирург – седой старик —Он весь обмяк и как-то сник:Он шесть суток мою рану зашивал!А когда кончился наркоз,Стало больно мне до слез:Для кого ж я своей жистью рисковал!Ты не радуйся, змея, —Скоро выпишут меня —Отомщу тебе тогда без всяких схем:Я тебе точно говорю,Востру бритву навострю —И обрею тебя наголо совсем!1962
Весна еще в начале
Весна еще в начале,Еще не загуляли,Но уж душа рвалася из груди, —И вдруг приходят двоеС конвоем, с конвоем:«Оденься, – говорят, – и выходи!»Я так тогда просил у старшины:«Не уводите меня из Весны!»До мая пропотели —Всё расколоть хотели, —Но – нате вам – темню я сорок дней.И вдруг – как нож мне в спину —Забрали Катерину, —И следователь стал меня главней.Я понял, я понял, что тону, —Покажьте мне хоть в форточку Весну!И вот опять – вагоны,Перегоны, перегоны,И стыки рельс отсчитывают путь, —А за окном – в зеленомБерезки и клены, —Как будто говорят: «Не позабудь!»А с насыпи мне машут пацаны, —Зачем меня увозят из Весны!..Спросил я Катю взглядом:«Уходим?» – «Не надо!»«Нет, хватит, – без Весны я не могу!»И мне сказала Катя:«Что ж, хватит так хватит». —И в ту же ночь мы с ней ушли в тайгу.Как ласково нас встретила она!Так вот, так вот какая ты, Весна!А на вторые суткиНа след напали суки —Как псы на след напали и нашли, —И завязали сукиИ ноги и руки —Как падаль по грязи поволокли.Я понял: мне не видеть больше сны —Совсем меня убрали из Весны…1962
Большой Каретный
Левону Кочаряну
Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном.Где твои семнадцать бед? На Большом Каретном.Где твой черный пистолет? На Большом Каретном.А где тебя сегодня нет? На Большом Каретном.Помнишь ли, товарищ, этот дом?Нет, не забываешь ты о нем.Я скажу, что тот полжизни потерял,Кто в Большом Каретном не бывал. Еще бы, ведьГде твои семнадцать лет? На Большом Каретном.Где твои семнадцать бед? На Большом Каретном.Где твой черный пистолет? На Большом Каретном.А
где тебя сегодня нет? На Большом Каретном.Переименован он теперь,Стало все по новой там, верь не верь.И все же, где б ты ни был, где ты ни бредешь,Нет-нет да по Каретному пройдешь. Еще бы, ведьГде твои семнадцать лет? На Большом Каретном.Где твои семнадцать бед? На Большом Каретном.Где твой черный пистолет? На Большом Каретном.А где тебя сегодня нет? На Большом Каретном.1962
Зэка Васильев и Петров зэка
Сгорели мы по недоразумению —Он за растрату сел, а я – за Ксению, —У нас любовь была, но мы рассталися:Она кричала и сопротивлялася.На нас двоих нагрянула ЧК,И вот теперь мы оба с ним зэка —Зэка Васильев и Петров зэка.А в лагерях – не жизнь, а темень-тьмущая:Кругом майданщики, кругом домушники,Кругом ужасное к нам отношениеИ очень странные поползновения.Ну а начальству наплевать – за что и как, —Мы для начальства – те же самые зэка —Зэка Васильев и Петров зэка.И вот решили мы – бежать нам хочется,Не то всё это очень плохо кончится:Нас каждый день мордуют уголовники,И главный врач зовет к себе в любовники.И вот – в бега решили мы, ну а покаМы оставалися всё теми же зэка —Зэка Васильев и Петров зэка.Четыре года мы побег готовили —Харчей три тонны мы наэкономили,И нам с собою даже дал половничекОдин ужасно милый уголовничек.И вот ушли мы с ним в руке рука, —Рукоплескали нашей дерзости зэка —Зэка Петрову, Васильеву зэка.И вот – по тундре мы, как сиротиночки, —Не по дороге всё, а по тропиночке.Куда мы шли – в Москву или в Монголию, —Он знать не знал, паскуда, я – тем более.Я доказал ему, что запад – где закат,Но было поздно: нас зацапала ЧК —Зэка Петрова, Васильева зэка.Потом – приказ про нашего полковника:Что он поймал двух крупных уголовников, —Ему за нас – и деньги, и два ордена,А он от радости все бил по морде нас.Нам после этого прибавили срока,И вот теперь мы – те же самые зэка —Зэка Васильев и Петров зэка.1962
«Эй, шофер, вези – Бутырский хутор…»
– Эй шофер, вези – Бутырский хутор,Где тюрьма, – да поскорее мчи! – Ты, товарищ, опоздал, ты на два года перепутал —Разбирают уж тюрьму на кирпичи.– Очень жаль, а я сегодня спозаранкуПо родным решил проехаться местам…Ну да ладно, что ж, шофер, тогда вези меня в «Таганку», —Погляжу, ведь я бывал и там.– Разломали старую «Таганку» —Подчистую, всю, ко всем чертям! – Что ж, шофер, давай назад, крути-верти свою баранку, —Так ни с чем поедем по домам.Или нет, шофер, давай закурим,Или лучше – выпьем поскорей!Пьем за то, чтоб не осталось по России больше тюрем,Чтоб не стало по России лагерей!<1963>
«За меня невеста отрыдает честно…»
За меня невеста отрыдает честно,За меня ребята отдадут долги,За меня другие отпоют все песни,И, быть может, выпьют за меня враги.Не дают мне больше интересных книжек,И моя гитара – без струны.И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,И нельзя мне солнца, и нельзя луны.Мне нельзя на волю – не имею права, —Можно лишь – от двери до стены.Мне нельзя налево, мне нельзя направо —Можно только неба кусок, можно только сны.Сны – про то, как выйду, как замок мой снимут,Как мою гитару отдадут,Кто меня там встретит, как меня обнимутИ какие песни мне споют.1963
Рецидивист
Это был воскресный день – и я не лазил по карманам:В воскресенье – отдыхать, – вот мой девиз.Вдруг – свисток, меня хватают, обзывают хулиганом,А один узнал – кричит: «Рецидивист!»«Брось, товарищ, не ершись,Моя фамилия – Сергеев, —Ну а кто рецидивист —Ведь я ж понятья не имею».Это был воскресный день, но мусора не отдыхают:У них тоже – план давай, хоть удавись, —Ну а если перевыполнят, так их там награждают —На вес золота там вор-рецидивист.С уваженьем мне: «Садись! —Угощают «Беломором». —Значит, ты – рецидивист?Распишись под протоколом!»Это был воскресный день, светило солнце как бездельник,И все люди – кто с друзьями, кто с семьей, —Ну а я сидел скучал как в самый гнусный понедельник:Мне майор попался очень деловой.«Сколько раз судились вы?»«Плохо я считать умею!»«Но все же вы – рецидивист?»«Да нет, товарищ, я – Сергеев».Это был воскресный день – а я потел, я лез из кожи, —Но майор был в математике горазд:Он чегой-то там сложил, потом умножил, подытожил —И сказал, что я судился десять раз.Подал мне начальник лист —Расписался как умею —Написал: «РецидивистПо фамилии Сергеев».Это был воскресный день, я был усталым и побитым, —Но одно я знаю, одному я рад:В семилетний план поимки хулиганов и бандитовЯ ведь тоже внес свой очень скромный вклад!1963
Я женщин не бил до семнадцати лет
Я женщин не бил до семнадцати лет —В семнадцать ударил впервые, —С тех пор на меня просто удержу нет:Направо – налево я им раздаю «чаевые».Но как же случилось, что интеллигент,Противник насилия в быте,Так низко упал я – и в этот момент,Ну если хотите, себя осквернил мордобитьем?А было все так: я ей не изменилЗа три дня ни разу, признаться, —Да что говорить – я духи ей купил! —Французские, братцы, за тридцать четыре семнадцать.Но был у нее продавец из «ТЭЖЭ» —Его звали Голубев Слава, —Он эти духи подарил ей уже, —Налево – направо моя улыбалась шалава.Я был молодой, и я вспыльчивый был —Претензии выложил кратко —Сказал ей: «Я Славку вчера удавил, —Сегодня ж, касатка, тебя удавлю для порядка!»Я с дрожью в руках подошел к ней впритык,Зубами стуча «Марсельезу», —К гортани присох непослушный язык —И справа и слева я ей основательно врезал.С тех пор все шалавы боятся меня —И это мне больно, ей-богу!Поэтому я – не проходит и дня —Бью больно и долго, — но всех не побьешь – их ведь много.1963