Собрание сочинений в десяти томах. Том восьмой. Годы странствий Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся

Так пусть художник хотя бы полгода не делает других опытов, кроме практических, и не берет в руки ни угля, ни кисти, не имея намеренья претворить находящийся перед ним предмет в законченную картину! Если у него есть природный талант, то очень скоро обнаружится, что мы про себя имели в виду, когда давали такие указанья.

Скажи мне, кто твой друг, и я тебе скажу, кто ты; скажи мне, чем ты занимаешься, и я скажу тебе, что из тебя может получиться.

Каждый человек должен думать по-своему, ибо, идя своим путем, он находит помощницу в жизни — истину или хотя бы подобье истины. Но он не вправе давать себе волю и должен проверять себя: жить голым инстинктом человеку не пристало.

В любом роде деятельности, если она ничем не ограничена, мы в конце концов терпим крах.

В созданьях рук человеческих, как и в творениях природы, заслуживает внимания прежде всего цель.

Люди заблуждаются в себе и в других, потому что принимают средства за цель, между тем как деятельность без цели бесплодна, а порой и пагубна.

Все, что мы придумываем или предпринимаем, изначально должно быть столь чисто и совершенно, что действительность может только погубить эти свойства; однако за нами все-таки остается преимущество: мы можем поставить на место сдвинутое, восстановить разрушенное.

Заблуждения, полузаблуждения, заблуждения на одну четверть — все их можно исправить только ценой больших трудов, отвеяв все ложное, а истинное поставив на подобающее место.

Далеко не всегда необходимо, чтобы истина воплощалась: довольно и того, если она, как дух, витает вокруг нас и порождает общее согласие, если она истово и благостно разносится по воздуху, словно колокольный звон.

Немецкие художники младшего поколения, даже те, что прожили некоторое время в Италии, на мой вопрос, почему они, особенно в пейзажах, являют глазу столь резкие, неприятные тона, избегая малейшей гармонии, — дерзко и спокойно отвечают, что именно так, а не иначе видят природу.

Кант обратил наше внимание на то, что существует критика разума, что эта высочайшая способность, какой только обладает человек, имеет причины быть бдительной по отношению к самой себе. Пусть каждый испытает на своем опыте, как много преимуществ дает нам такое высказывание. А я хотел бы поставить другую задачу в том же духе: нам необходима критика чувств, если мы хотим, чтобы искусство вообще, и особенно немецкое, выздоровело и на радость всем зашагало вперед об руку с жизнью.

Разумный от рождения человек нуждается в долгом образовании, каким бы путем он его ни получил: благодаря ли заботливости родителей и воспитателей, благодаря ли кроткому примеру или суровому опыту. Точно так же человек рождается лишь начинающим,а не законченнымхудожником; пусть он изначально смотрит на мир свежим взглядом, пусть у него есть глаз к внешнему облику, пропорциям, движению, — все равно в нем может не быть природных способностей к сложной компоновке, к изображению позы, света, тени, к колориту, хотя он сам этого не видит.

А если он не склонен учиться у достигших большего совершенства художников прошлого и современности тому, чего в нем нет, и через это стать настоящим художником, — тогда ложно понятое стремление сохранить самобытность не даст ему дорасти до самого себя. Ведь не только то, что мы получили от рождения, но и то, что сумели приобрести, принадлежит нам; мы состоим и из того, и из другого.

Общие понятия и большое самомнение в любой миг могут стать причиной великого несчастья.

«Играть на трубе — не в дудку дудеть: надобно шевелить пальцами».

У ботаников есть класс растений, которые они называют «incompletae» [4] . Можно сказать, что и среди людей есть «неполные», незавершенные. Это те, у кого мечты и стремления несоразмерны делу и его плодам.

Самый ничтожный человек может быть «полным», если действует в пределах своих способностей и умений; но если это необходимое равновесие исчезает, тогда затмеваются, идут прахом и пропадают самые великие достоинства. В последнее время такая беда случается еще чаще: ибо кому под силу удовлетворить требованиям столь высоко стоящей современности, и к тому же движущейся с такой огромной быстротой?

4

Неполными (лат.).

Только разумно-деятельные люди, которые знают свои силы и пользуются ими рассудительно и в меру, многого достигнут в мире.

Вот величайшая ошибка: мнить о себе больше, чем ты есть, и ценить себя меньше, чем ты заслуживаешь.

Время от времени мне попадается какой-нибудь юноша, в котором мне не хотелось бы видеть никаких перемен, даже к лучшему; но меня огорчает, что многие готовы плыть по течению, куда несет их поток времени, и тут у меня возникает желание напоминать снова и снова: человеку в его утлом челноке для того и дано в руки весло, чтобы он повиновался не прихоти воли, а своей прозорливой воле.

Откуда молодому человеку самому научиться считать предосудительным и вредным то, что все делают, одобряют и поощряют? Как ему не пойти туда же, не дать своим природным свойствам развиться в ту же сторону?

Величайшую беду нашего времени, которое ничему не дает созреть, я вижу вот в чем: оно каждый миг проедает предыдущий миг и все, что сегодня имеет, сегодня и спускает; у него что в руках было, то по пальцам сплыло, — а плодов никаких. Ведь есть же у нас газеты на каждое время дня! Да и среди них умная голова найдет место добавить и то и се. Вот и получается, что все наши дела, наши занятия, наши создания, даже наши намерения вытаскиваются на публику. Никто не вправе радоваться и страдать иначе как для забавы остальных, и все с курьерской скоростью переносится из дома в дом, из города в город, из страны в страну, из одной части света в другую.

Нельзя удержать безудержное умножение паровых машин. То же самое — в нравственной сфере: оживление в торговле, шелест банкнот, разбухание долгов, имеющих покрыть прежние долги, — вот те чудовищные стихии, во власть которым отдан теперь молодой человек. Благо ему, если природа наделит его умом воздержным и спокойным и он не будет предъявлять чрезмерных требований к миру, но и не допустит, чтобы мир определял его сущность.

Но дух времени грозит ему в любом кругу, и нет ничего нужнее, как заблаговременно указать ему направление, куда должна повернуть руль его воля.

Значение самых невинных слов и поступков растет с годами, и всякому, кого я долго вижу рядом, я постоянно указываю, в чем состоит различие между доверительной искренностью и нескромностью; вернее, нет даже различия, а есть незаметный переход от самого безобидного к самому вредоносному, который и необходимо видеть, вернее, ощущать.

В этом мы и должны упражнять наш такт, не то мы рискуем утратить людское расположение на том самом пути, на котором нам удалось его приобресть. С течением жизни это постигается само собой, но сперва надобно дорого заплатить за науку, и платы этой не сбережешь для потомков.