Собрание сочинений в десяти томах. Том второй. Фауст

Провались в тартарары Проходимцы-гости. А не то я сам с горы Провалюсь со злости!

Ксении

Лязгом ножниц на ремне Дайте насекомым Туш исполнить сатане И его знакомым.

Геннингс

Надрываются сверчки Так, что вянут уши, И считают, чудаки, Что у них есть души.

Музагет

Я пришел на юбилей И застрял до часу. Ведьмы севера милей Девственниц Парнаса.

Бывший гений своего времени

И у немцев есть ступень Высшего паренья. Это брокенская сень На заре весенней.

Любопытный путешественник

Что так злится, не пойму, Господин сердитый? Видно, чудятся ему Здесь иезуиты.

Журавль

Кто так чист душою всей, Тот не загрязнится, Ловлей рыбы у чертей Замутив водицу.

Светский человек

Чем фальшивей пустосвят, Тем с ним спор бесцельней: Даже брокенский разврат Для него молельня.

Танцор

Не литавры ль вдалеке Словно гром грохочут? Это цапли в тростнике В унисон гогочут.

Танцмейстер

Гляньте на коротыша И кувалду эту! А туда же антраша, Па и пируэты!

Скрипач

Если бы волынщик смолк, Каждый этой ночью Здесь друг друга бы, как волк, Разорвал на клочья.

Догматик

Нет, критикой меня не сбить. Раз черт есть вид объекта, То, значит, надо допустить, Что он и сам есть некто.

Идеалист

Я — содержанье бытия И всех вещей начало. Но если этот шабаш — я, То лестного тут мало.

Реалист

Реальность жизни — мой кумир. Что может быть бесспорней? Сегодня, впрочем, внешний мир Мне неприемлем в корне.

Супернатуралист

Я здесь не просто ротозей: О выводах заботясь, До ангелов я от чертей Дойду путем гипотез.

Скептик

Забыли, так попутал черт, Где зад у них, где перед. Нет, только тот во взглядах тверд, Кто ничему не верит.

Капельмейстер

Комары и мошкара, Захотели взбучки? Вправду ли вы мастера Или недоучки?

Ловкачи

Услужаем второпях Нашим мы и вашим. Можно — пляшем на ногах, Вверх ногами пляшем.

Недалекие

Наши лучшие деньки Закатились к черту. Износились башмаки, И штаны протерты.

Блуждающие огоньки

На болотах дух несвеж. Вас поздравить не с чем. Даже мы средь вас, невеж, Воспитаньем блещем.

Падающая звезда

Я лежу от вас на пядь На навозной куче. Не поможете ли встать Вы звезде падучей?

Толстяки

Эй, посторонись, плотва, Мелюзга, младенцы! Выступают существа Плотных корпуленций.

Пук

Толстокожие, как слон, Лежебоки, сидни! Пук, причудливый, как сон, Нынче всех солидней.

Ариэль

Все, кто с крыльями, за мной! Воздух тих и влажен. Холм за просекой лесной Розами усажен.

Оркестр

^(pianissimo)

Прояснился небосклон, Тени отступили, Мгла рассеялась, как сон, Разлетелась пылью.

ПАСМУРНЫЙ ДЕНЬ. ПОЛЕ

Ф а у с т и М е ф и с т о ф е л ь.

Фауст

Одна, в несчастье, в отчаянье! Долго нищенствовала — и теперь в тюрьме! Под замком, как преступница, осужденная на муки, — она, несравненная, непорочная! Вот до чего дошло! И ты допустил, ты скрыл это от меня, ничтожество, предатель! Можешь торжествовать теперь, бесстыжий, и в дикой злобе вращать своими дьявольскими бельмами! Стой и мозоль мне глаза своим постылым присутствием! Под стражей! В непоправимом горе! Отдана на расправу духам зла и бездушию человеческого правосудия! А ты тем временем увеселял меня своими сальностями и скрывал ужас ее положения, чтобы она погибла без помощи.

Мефистофель

Она не первая.

Фауст

Стыдись, чудовище! Вездесущий дух, услышь меня! Верни это страшилище в его прежнюю собачью оболочку, в которой он бегал, бывало, передо мною ночами, сбивая с ног встречных и кладя им лапы на плечи. Возврати ему его излюбленный вид, чтобы он ползал передо мною на брюхе и я топтал его, презренного, ногами! Не первая! Слышишь ли ты, что говоришь? Человек не мог бы произнести ничего подобного! Точно мне легче от того, что она не первая, что смертных мук прежних страдалиц было недостаточно, чтобы искупить грехи всех будущих! Меня убивают страдания этой единственной, а его успокаивает, что это участь тысяч.

Мефистофель

Ну вот опять мы полезли на стену, ну вот мы снова у точки, где кончается человеческое разумение! Зачем водиться с нами, если мы так плохи? Хочет носиться по воздуху — и боится головокружения! Кто к кому привязался — мы к тебе или ты к нам?

Фауст

Не скалься так плотоядно! Мне тошно! Неизъяснимо великий дух, однажды явившийся мне, ты знаешь сердце мое и душу, зачем приковал ты меня к этому бесстыднику, который радуется злу и любуется чужой гибелью?