Собрание сочинений в пяти томах. 1. Парижачьи

Оскорбленная, она плакала снова.

Кожух так и стоял против нее в своей позе, качая огромными руками орангутанга.

Это все ложь, сказал он. Я вам нисколько не верю и эта уловка вас не спасет. Но я хочу в последний раз вас проверить и потом я знаю, как я с вами поступлю. Простите меня за тон, слишком резкий, которым я говорю с вами. Но иначе я не могу говорить, иначе я не могу действовать.

Я поеду к умнице — это последняя уступка которую я вам делаю. После меня останется прекратить эту игру и навсегда.

Мы опустились все до отвратительного. Мы стали способны на вещи, на которые еще недавно мы не были способны. Каждый из нас безвольный мешок с костьми, который заслуживает быть только уничтоженным. То, что разыгралось сегодня изумительно. Я предпочитаю вовсе перестать существовать, чем существовать в этой отвратительной обстановке. Вы, ваш муж, лицедей и умница, купчиха и щеголь, моя жена и я уроды, подонки, обломки, невероятная грязь. Не испытываете ли вы отвращения к самой себе, ко всей истории тут разыгравшейся, к вашему виду с которым вы сейчас сидите, заплаканная, растрепанная, голодная во втором часу дня, тогда как если бы мы были людьми имеющими какие-то права на существование уже давно мы должны были бы сидеть там за одним общим столом в лесу.

До свиданья. Кожух повернулся и вышел сухо поклонившись.

Швея шатаясь подошла к зеркалу. На что она походила. Пойдя к себе она переоделась и постаралась принять свежее лицо [19] .

Надо было найти мужа, это был единственный выход из этого совершенно безвыходного положения. Где он мог быть сейчас?

Надо было повидать и щеголя. Для последних распоряжений. Она позвонила к щеголю. Ей сообщили, что щеголя нет, но что ее муж там давно в комнатах шеголя. Решение вопроса подворачивалось само. С трудом, но несколько облегченная, зная, что ей теперь делать, швея вышла из дома, нашла такси и поехала туда, где ждала встретить мужа.

19

От франц. “se rafra^ichir le visage”.

13.07

Разстрига простонал и встал. Подойдя к книжным полкам он снял оттуда ряд книг и принялся их перелистывать. Но это дело мало шло вперед. Время тянулось монотонно и состояние крушения не проходило.

Он пытался что нибудь предпринять. Но всякий раз как он начинал что нибудь делать — писать ходить читать, он опасался, что впадет в состояние из которого от только вышел и попадал дважды и заставлял себя бросать начатое. Эта неопределенность и опасение самого себя мучили его больше теперь, чем две истории только что случившиеся.

Что же предпринять. Он думал и раздумывал и ничего не мог решить. С одной мысли он перескакивал на другую, с мысли на мысли и ни на чем не мог остановиться. Позвонить, чтобы ему дали что нибудь поесть, так как он был голоден. Нет это воображение, так как у него нет никакого аппетита и все это одни привычки. Позвонить в лес и узнать кто там — не стоит зачем? Позвонить домой — но жены вероятно нет дома.

Сам не замечая того он опять впадал в игру. Сперва вопросы были обычными и насущными. Но потом содержание их стало меняться и становиться более отвлеченным. Потом он сел задавать себе вопросы несколько странные — стоит ли разрушить город, осушить реку, упразднить солнце.

На все вопросы он отвечал — нет не стоит, нет незачем, и как будто качался на качелях да и нет, да и нет, все меняя тему и скользя, улыбаясь, размечтавшись, распустившись в теплой воде, разлегшись, принимая позы все более свободные непринужденные, пока наконец не улегся на ковер, глазами в потолок и все задавал вопросы. Не сделать ли и отвечал — нет, оттого то.

Как дошел он до вопроса — не упразднить ли Бога и ответил — нет не стоит, но почему не стоит упразднить Бога, он сразу ответить не смог.

Какие ответы не подбирал он — все они негодились.

Что вся эта история имела какое-нибудь оправдание. Но какое.

Так он вертелся вокруг вопроса о Боге, то решая, то отменяя свое решение, но так и не мог решить почему не стоит упразднять Бога. Нужно упразднить, чтобы вся эта каша не повторялась, не вертелась, чтобы не было выдумщика начиняющего людей всеми этими желаниями и приводящего к страданиям и горю. Но не стоит был ответ его игры. И на все свои атаки Бога он отвечал одним — не стоит.

Лежа на полу, на спине, раскинув руки он все думал и говорил. В таком виде в эту минуту его застала лебядь, вбежавшая в комнату. Увидав разстригу на полу, она закричала от испуга, но разстрига спокойно поднялся и громко сказал ей духовным голосом — не стоит.

Что не стоит, что с вами? — закричала опять лебядь. Почему вы на полу.

Разстрига сконфузился.

Я упал в обморок от всех историй сегодня. У меня больше не было никаких сил переносить эти хитросплетения и сплетни. Придя же в себя, я не поднялся, решив что не стоит.

Но если вам плохо, то надо позвать врача. Не стоит. Все равно никакой врач ничего не сделает.

Почему

Потому что надо лечить и вас, и меня, и самого врача.

Ах, в этом вы правы, разстрига. Действительно все мы больны. И я тоже не вижу исхода этому.

Она вдруг стала грустна и печальна. Разстрига поднялся. Он опять хотел сказать — исповедуйтесь, но спохватился вовремя.

Нам остается рассказать друг другу в чем дело, а там посмотрим.

Я вам расскажу все. Я заехала сегодня утром к вашей жене и что то ей сказала. Что — я сама хорошо не помню. Она мне ответила что то по поводу щеголя, что я также плохо помню. Но это так меня взволновало, что вынуждена была я броситься к умнице, которую я так люблю, чтобы выяснить в чем дело. Я ей ничего не сказала особенного. Вы сами видели. Я была взволнована. Но что же из этого. После того как вы уехали в машине вашей жены, которую я у нее попросила, так как так разволновалась, что не могла ехать в своем торпедо и я увидела, что умница так разволновалась, что просила меня оставить ее на улице и самой ехать в лес. Теперь я знаю, что она была у купчихи, а потом куда то уехала совсем взбудораженная.

Я знаю, перебил разстрига, она была у меня, но до этого еще куда то ездила. А куда она уехала от меня я ничего не знаю. Может быть она и теперь там.

Зачем она приезжала к Вам?

Затрудняюсь вам сказать. Я думаю, что она надеялась видеть мою жену или хотела написать ей письмо.

Вашу жену. Почему после свидания со мной и с купчихой ей понадобилась ваша жена.

Не знаю

Неправда, вы знаете, скажите, действительно, Вы напрасно волнуетесь. Я право не знаю.

Нет это не так. Какие отношения у вашей жены с умницей.

Я думаю никаких

Неправда, вы в заговоре против меня, вы все сговорились наказать меня, это неправда, что нужно вашей жене от умницы. Право не знаю.

В лесу купчиха устроила мне сцену и Бог знает что говорила. Я думаю, что этим все ограничится. Но теперь я вижу новую женщину. Боже что это.

Что вы предполагаете, Бога ради скажите что же вы предполагаете, умоляю вас, прошу вас скажите о ваших предположениях.

Ах, вы сами отлично знаете, что я предполагаю, так как ничего другого предполагать кроме того, что я предполагаю предполагать я не могу. И жена ваша не жена ваша и не жена, а злодей так как разбивает она все и разбивая разбивает гнездо в сердце умницы.