Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы

Бродяга. Такая же распутница, как ты, мне уже раз встретилась в жизни. За что я ее, собственно, полюбил? (Хватает Клитию.) Помню, держал я ее за такие же вот тонкие лапки и умолял, а она смеялась мне в лицо. И я отпустил ее. Эх, лучше было бы убить… (Отпускает Клитию.) Лети, ты, ветреница, не хочу тебя видеть.

Клития. Какой вы странный! (Пудрится перед зеркалом.)

Бродяга. Надушенная бесстыдница, франтиха, тощая коза, дохлятина, скелет…

Клития(приближается). Еще, еще! Это так прекрасно, так жестоко, так сильно!

Бродяга. Тебе и этого мало, липучка? Дать тебе коленкой под зад, бесстыжие твои глаза?

Клития. Люблю тебя! Обожаю!

Бродяга(отмахивается от нее). Иди, иди, проваливай, мерзость.

Клития. С вами скучно. Противный! (Причесывается перед зеркалом.)

Ирис(возвращается, разгоряченная). Пить, скорее пить.

Клития. Где ты была?

Ирис(пьет через соломинку). Там, в саду. Ах, как жарко!

Клития. А где ты оставила Виктора?

Ирис. Виктора? Какого Виктора?

Клития. Да ведь ты улетела с ним.

Ирис. С Виктором? Нет, нет… Ах да, припоминаю. (Смеется.) С ним вышел комический случай.

Клития. С Виктором?

Ирис. Вот именно. Послушай, обхохочешься. Бежит он за мной и все свое «по-по-постойте!». Ха-ха-ха, ты только представь себе!

Клития. Ну, и где же он?

Ирис. Вот я и говорю: летит за мной как очумелый… И вдруг — ха-ха-ха! — налетела птица и сожрала его.

Клития. Быть не может!

Ирис. Честное слово! Так, понимаешь ли, фр-р-р, Виктора — и конец… Уж я смеялась! (Падает на подушки, закрывая лицо.)

Клития. Да что с тобой?

Ирис. Ха-ха-ха… Ах, эти… эти… эти мужчины!

Клития. Виктор?

Ирис. Нет, Отакар. Виктора сожрала птица… И представь себе, в этот момент влетает твой женишок, глаза вытаращены, весь красный и сразу… Ха-ха-ха…

Клития. Что сразу?

Ирис. Сразу ко мне: «Будьте моей! Я люблю вас страстно, га-га!»

Клития. Ирис! Как же ты поступила?

Ирис. Ха-ха-ха, отстань, отстань от меня! Люблю-люблю, говорит, вас страстно, и вы дол-должны быть моей, моей… моей!

Феликс(влетает со стихами в руке). Клития, стихи готовы. Слушайте! (Читает с невыразимым чувством.)

Ты в сердце влетела, как в детский хрусталик влетают лучики-стрелы…

Ирис(уткнувшись лицом в подушки, истерически смеется). Ха-ха-ха!

Феликс(перестав читать). В чем дело?

Ирис(всхлипывая). Этакий скот! Фу! Бесстыдник! Убить его готова!

Клития. Отакара?

Ирис(сквозь слезы). Теперь… теперь… теперь мне придется откладывать яички. Этакий скот! Я… я… яички! И я буду безобразно выглядеть. Ах, какой он… Ха-ха-ха!

Феликс. Вы только послушайте, Клития. Это совсем в новом духе:

Когда тебя встретил — маковым цветом вся заалела и робостью одарила поэта… Это я — ты сказала — ты не знаешь меня… Я сама-то себя едва понимаю… Я — дитя, — вот и цвету! Я — жизнь, — вот и играю! Я — женщина, — вот и чарую!.. Вся — вопрос! Где ж ответ?

Ирис(встает). Я не очень растрепана, нет?

Клития. Очень. Погоди, милочка. (Поправляет ей волосы, шепотом.) Ах ты, мокрица!

Ирис. Ты сердишься? Ха-ха-ха! Отакар ве-ли-ко-ле-пен в любви! (Улетает.)

Феликс. А теперь, Клития, самое главное.

Я — дитя, — вот и цвету! Я — жизнь, — вот и играю! Я — женщина, — вот и чарую!.. Вся — вопрос! Где ж ответ?

Клития. Ах, отстаньте! Эта мокрица! (Улетает.) Неужели нет никого нового?

Феликс(за ней). Да погодите! Вот теперь-то и начнется про любовь!

Бродяга. Дурачок.

Феликс. Что это? Тут кто-то есть. Вот хорошо. Я прочитаю вам последнюю строфу:

Я — женщина, — вот и чарую! Вся — вопрос! Где ж ответ?.. Отчего, отчего это, белый свет…

Бродяга(замахивается на него шапкой). Кш-ш-ш!

Феликс (отлетев в сторону)

Почему, белый свет, нынче я рдею, что маков цвет?

Бродяга(гонит его). Кш-ш, кш-ш-ш!

Феликс (отлетев еще)

Я ведь женщина, — вот и люблю! Я ведь жизнь, — вот и цвету, Я — дитя… Я впервые люблю… Мне так мало лет!..

Вы понимаете, все это она — Клития, Клития, Клития, Клития! (Улетает.)

Бродяга(простерши руки к залу). Ха-ха-ха. Ах, мотыльки!