в былые годы существовала импровизация в домах богатыхи фотографии семейных праздников где дети в белом и Малороссияпоэты странствуя в трудах и рубище вдруг приходили и оживлялии сад и комнаты – и жук на лампе – и жардиньерка — импровизацияв былые годы существовали былые годы в домах богатыхкогда фотографы импровизируя красивых барышень у граммофонаи все надежды и сожаления вдруг оживали (импровизация)глаза и брови черней а лица белей казались на глянцевитомвся Малороссия вдруг оживлялась импровизациями в каникулярноестудентов киевских что представляли шарады в лицах и пробуждалии возле церкви где бандуристы рубашки с вышивкой — импровизацияглаза
и вишни из храма вышли и сочинители в трудах и рубищедуховных гимнов не распевают оригиналы в широкополыхбылого времени домов богатых и Малороссии в былые годыгуляя с палкой (импровизация) он – отпечаток на желтом фотоу белой церкви – в больших деревьях – в тени на солнце — импровизация
ПРО БЕРЕЗКУ
«счастливый ты, у тебя своя березка есть» – сказал седой американец глядя с балконасчастливый я, у меня своя березка естьсчастливая березка, у нее свой американец естьсчастливый американец, у него своей березки нетсчастливый балкон чуть не обломился от такой красоты: березка американец и я«у нас в Нью-Йорке такой красоты нет»у них в Нью-Йорке такой красоты нету них в Нью-Йорке – Нью-Йорк, а такой красоты нету них в Нью-Йорке – красота, а такой красоты нету них в Нью-Йорке нет нас – такой красоты такой красоты…а березка росла в соседнем дворе и рыжие листья падали на соседнюю крышусоседняя крыша падала на соседнюю крышурыжие листья падали в –двор падал в помойкупомойка росла и рослаберезка и крыши, рыжий американец и я росли и падали в помойкусчастливая помойкаблаженный зеленый бак, у него своя березка есть
МОЛИТВА СВЯТОГО ФРАНЦИСКА
– Боже мой! – говорил святой Франциск возводя к небу очи– Боже мой! – говорили небу очи возводя святого Франциска– Боже мой! – при свете лампады снова и снова– Боже мой! – говорили очи – лампады святого– Боже мой! – при свете святого Франциска– Боже мой! – говорили люди далеко и близко– Боже мой! – от полноты души плача– Боже мой! – от плача души полнотаиз уст касавшихся святого Франциска исходило:будто из уст святого Франциска исходил золотой крест касавшийся небабудто из уст святого Франциска исходило золотое небо-крестбудто из уст креста исходили святого Франциска — золотое небобудто из уст неба исходил золотой святой Францискбудто из уст неба исходили уста касавшиеся крестабудто из уст святого креста исходил золотой крест — святой Францискиз уст исходил крестиз креста – уста
НОСТРАДАМУС
мы пронизаны предчувствием событийкоторые узрят те что придут после наснас узрят те что придут после наспронизанных предчувствием тех что придутчеловеческая кровь потечет на улицы и храмыхрамы и улицы потекут на человеческоекрасные улицы потекут как храмыхрамы станут улицы – кровью потекутжертв будет много – много больше чем убийцно убийца будет считать себя жертвой– жертвы вы – убийцы! – закричит убийца– много… слишком много… всех не сосчитатьмир будет в руинах отелей вокзалов эстакадмир отелей эстакад вокзалов будет ничтоничто будет в руинах – и это будет мирМИРУ МИР! – на руинах вокзалалюди потеряют себя и своих близкихбудут искать своих близких и потеряют себябудут искать себя – далеких близкихпотеряют и не будут искатьи когда Бог скажет: «довольно страданий»страдания скажут; «довольно Творца»«Дух себе подобный! Ты – Творец страданий!»и тогда Бог скажет: «а страдания Творца?»дьявол будет связан и низринут в безднубездна будет связана – в дьявола низринутадьявол будет бездной – и низринут в безднубездна человеческая – бедный сатана
ГОЛУБАЯ КРОВЬ
он философствовал в саду: голубой крови не бывает,тысячу человек поставь в очередь, у каждого возьми — все равно краснаятысяча человек голубой крови, а поставь в очередь — красная очередьтысячу поставь в очередь – очередь красной кровитысяча человек – очередь! очередь! – крови-то! крови! —
красная все равнокрасная кровь философствовала: голубой крови не бывает,поставь и возьми: красная красная голубая – все равно краснаяв саду (философствовал он) крови не бываетв тазу (философствовал он) отблеск голубойв саду голубой крови философствовал нечеловекТысяча нечеловек: не бывает! не бывает! крови не бывает — каждого возьмивесь голубой философствовал: не бывает голубойочередь философствовала: крови – не бываеткрови – бываетчеловек – не очередьвсё – не равно
МИФ
серебристое небо радостно кричало будто режут женщину
ведро выскочило как женщина в серебристую радость неба небо выскочило из ведра серебристой женщиной женщина-небо серебристым горлом радостно кричала радость кричала катилась серебристым ведром в небо небо – радость серебристо кричит, будто женщину режут снова, выскочи! выскочи ведро!
ВЕЧЕРОМ В ДОМЕ
(из цикла «Весна в Переделкино»)
самоцветные огни лучатся сквозь ночную хвоюночная хвоя сквозь огни лучитсяночная хвоя самоцветамиогни лучатся сквозьсошел с крыльца – и хрустнул чуть не провалилсяледок хрустнул и провалилсясошел хрустнул – не провалилсяс крыльца ледок и чутьс палкой еле ходят Господи да ведь это люди!старые люди – писатели! Господи еле ходятэто люди Господи с палкой еле ходятлюди! да ведь это Господи… еле ходят старыесерое поле и лес – дальше светится городсветится серый город-лес, дальше дальше! —дальше светится город-поле, дальше! —светится поле и лес, а дальше серое серое…
ВОРОБЬИНАЯ МОСКВА
зимний день короче воробьиного носадень короче носа?зимний день корочекороче: зимний день воробьиного носатишина – воробьи улетели из Москвытишина? – тишина улетела из Москвыулетела Москва воробьев из Москвыулетела Москва из Москвывороны говорят их выжили из городавороны говорят выжилиа воробьи говорят не выжилии люди говорят что люди говорят их выжили из городанаверно мы – люди надоели им – воробьямнаверно мы – людинаверно надоели… неужто воробьям?недопили недоели – люди людям надоелимечутся люди сами как воробьив поисках пищи мечутся людиили пища мечется в поисках людей?в поисках пищи люди как воробьимежду зданий кажется очередьголодное небосейчас поднимется небо кажетсякажется голодная очередь сейчас поднимется в небо —и унесется чернеющей стаей тудатуда унесется где много пищигде много пищи? куда унесется?туда унесется куда унесет
ПРОВЕРКА РЕАЛЬНОСТИ
(1972–1999)
О НОВЫХ СТИХАХ
В этом 1998 году на излете века, может быть, от ощущения, что близко новое тысячелетие, каждое мое слово захотело быть не только самим собой, но и символом. К тому же я обнаружил в своих черновиках стихи 1972 года, где в строке каждое слово было напечатано отдельно (в три интервала) и с прописной буквы. За прошлое лето у меня сочинилось некоторое количество подобных стихов, в основном лирики. На странице такой способ написания слов, мне кажется, выглядит убедительно. Слово само по себе так крупно, что промежуточные слова зачастую просто отпадают и получается экономия места и материала, к чему всегда, по-моему, стремится поэзия. Отсюда и звучание свежее.
Кроме того, я давно заметил, что формообразующим элементом ритма у целого ряда поэтов начала века является слово под ударением или группа слов. Чтобы выделить это слово или группу слов и отделить их от следующих, Маяковский располагает стихи ступеньками. Таким образом появляются малые цезуры, которые акцентируют внимание на словах и делают интонацию стиха более выразительной. Притом группы слов имеют одно главное ударение, что приравнивает их к другим словам под ударением. (Их надо и читать как одно слово.) На мой взгляд, в расположении стихов ступеньками наблюдается некоторая механистичность – сдвиги строк как рычаги, здесь проявляется понимание страницы как плакатного листа. Гораздо живее начертание слова как стихотворной строки у более поздних поэтов: у Асеева, у Кирсанова, затем, например – у Холина, у Соковнина. Да у того же начинающего юного Маяковского!