Собрание сочинений. Том 10

«Наши административные ведомства», — говорит «Daily News», — «почти не меняются, словно они принадлежат к эпохе мидян и персов. Любой непредвиденный кризис застает их врасплох. И даже перед лицом самого ужасного истребления человеческих жизней и имущества они редко преобразуются настолько, чтобы в будущем суметь справиться с подобными катастрофами… Это относится и к военному ведомству. Сколько было ожиданий, когда недавно был назначен главный военный министр! Но дело от этого даже на йоту не улучшилось. Должны ли мы винить в этом герцога Ньюкасла или же скорее нам следовало бы прибегнуть к реформе самой парализующей системы, при которой государственные функции всецело отданы в руки аристократии с ее мертвящим влиянием? — Каковы бы ни были заслуги герцога Ньюкасла, он не является тем официальным Геркулесом, который был бы способен покончить с этой системой. Но английский народ сумеет настоять на том, чтобы было сделано то, что герцог не способен сделать».

Газета «Daily Nows» еще новичок в своей роли органа министерства. К тому же она вынуждена считаться со своей буржуазной публикой. Все же, это ясно с первого взгляда, суть статьи в том, что требуется «официальный Геркулес». Но кто же этот официальный Геркулес? И как до него добраться? На это отвечает газета «Morning Post». Она пишет:

«Начать с нападок на лорда Раглана значит начать не с того конца. Лорд Раглан выше нападок «Times»… Все же в недостатках деятельности правительства внутри страны не приходится сомневаться… Возьмите, например, военное ведомство. Должно ли оно и впредь вести дела в том же духе и но тому же образцу, как в течение последних девяти месяцев?.. Надо помнить, что армия за пределами страны всецело зависит от администрации, находящейся в самой Англии… Поэтому исключительно важно, чтобы глава военного ведомства был полным хозяином и действовал бы как подобает хозяину… Говорят, этому мешает старая система. Но настоящий хозяин уже давно под свою ответственность сломал бы эту систему… На деле секрет заключается в том, что глава нынешнего правительства как свинцовая гиря сковывает все усилия отдельных ведомств. Вялое биение абердиновского пульса сообщается всем органам управления и задает тон всей системе… Переделайте всю систему и поставьте ей на плечи настоящую и крепкую голову».

Другими словами: сделайте Пальмерстона премьер-министром. Он и есть тот официальный Геркулес, о котором мечтает «Daily News», — тот самый Пальмерстон, которого лорд Мелбурн в 1830 г., по предложению русской княгини Ливен, назначил министром иностранных дел; тот самый, который во время афганской войны [315] так загадочно принес в жертву британскую армию, что сэр Роберт Пиль открыто на заседании парламента угрожал ему «разоблачениями», если он будет продолжать раздражать его своим бахвальством; тот самый Пальмерстон, который сумел предложенный Францией в 1839 г. и как будто уже налаженный наступательный союз против России направить так искусно, что в одно прекрасное утро 1840 г. он превратился в англо-русский союз против Франции [316] . Хотя Пальмерстон и является самым влиятельным членом нынешнего правительства и выступает и должен выступать перед всеми парламентскими кругами как его ревностный защитник, в печати он непрерывно пускает в ход все средства дипломатического искусства, чтобы показать, что находится в серьезных неладах с Абердином и спасти таким образом свою популярность в случае крушения коалиционного министерства. В то же время оппозицию удерживают от решительных шагов и продолжают оставлять в состоянии бесплодного напряжения по поводу распрей в министерстве. Так, например, сегодня орган тори «Morning Herald» в сотый раз попадает в ловушку, объявляя крушение коалиции окончательным и всячески распространяется о патриотическом возмущении Палъмерстона и Рассела Абердином, Ньюкаслом и Гладстоном. Ad vocem [что касается. Ред.] Гладстона следует еще отметить, что, как вытекает из передовой статьи сегодняшнего номера «Chronicle» о французском займе, Гладстон не намерен прибегать к займам, а решил вести войну при помощи прямого налогового обложения, то есть прибегая к самой непопулярной, обременительной и неэкономной форме налога.

315

См. примечания 52 и 90.

316

Имеется в виду Лондонская конвенция от 15 июля 1840 г. об оказании помощи турецкому султану против египетского правителя Мухаммеда-Али (см. примечание 53), подписанная Англией, Россией, Австрией и Пруссией. Конвенция была заключена без участия Франции, поддерживавшей Мухаммеда-Али, что заставило ее под угрозой образования антифранцузской коалиции отказаться от поддержки правителя Египта.

Написано К. Марксом 3 января 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 9, 6 января 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Ф. ЭНГЕЛЬС БРИТАНСКАЯ КАТАСТРОФА В КРЫМУ

С тех пор как лондонская газета «Times» выступила со своими страстными передовыми, вся британская публика охвачена, по-видимому, сильным волнением и беспокойством по поводу положения войск в Крыму. Действительно, невозможно дальше отрицать или замазывать тот факт, что вследствие неслыханно плохого руководства всеми ведомствами военного управления английская армия быстро приближается к полному разложению. Подвергнутые всем тяготам зимней кампании, страданиям от сырости и холода, обремененные непрерывной тяжелой полевой службой, без обмундирования и продовольствия, без палаток и укрытий, те самые ветераны, которых не могли устрашить ни жгучее солнце Индии, ни бешеные атаки белуджей и афганцев, каждый день умирают сотнями, а подкрепления, по мере своего прибытия, гибнут от смертоносных заболеваний. На вопрос, кто же повинен в таком положении дел, в Англии сейчас весьма распространен ответ, что вина за все ложится на лорда Раглана. Это, однако, неверно. Мы не поклонники способа ведения войны достопочтенного лорда и мы открыто критиковали его грубые промахи, но в интересах истины следует сказать, что причиной ужасных бедствий, вызывающих гибель солдат в Крыму, являются не его ошибки, а пороки всей системы управления британскими вооруженными силами.

В британской армии имеется верховный командующий — фигура, без которой обходятся почти во всех остальных цивилизованных армиях. Но было бы ошибкой думать, что этот верховный командующий действительно командует чем-нибудь. Если ему в какой-то мере подчиняются пехота и кавалерия, то артиллерия, инженерные войска, саперы и минеры находятся совершенно вне сферы его деятельности. Если он в какой-то степени распоряжается брюками, мундирами и чулками, то шинели вне его ведения. Если он может нагрузить каждого пехотинца двумя патронными сумками, то не может выдать ему ружья. Он может предать всех своих подчиненных военному суду и нещадно выпороть, но не может скомандовать им сделать ни одного шага. Передвижение войск выходит за пределы его компетенции, а снабжение их продовольствием его совершенно не касается.

Кроме того, существует «главный мастер артиллерии». Эта должность является печальным пережитком тех времен, когда наука считалась не солдатским делом и когда все представители специальных родов войск — артиллерии и инженерных войск — были не солдатами, а чем-то неопределенным — не то учеными, не то ремесленниками, и объединялись в особый цех, или корпорацию, под началом такого «главного мастера». Этот главный начальник артиллерии, кроме артиллерии и инженерных войск, ведает также шинелями и стрелковым оружием армии. Таким образом, он причастен ко всем военным действиям, каков бы ни был их характер.

Затем следует секретарь по военным делам. Если две предыдущие фигуры равны нулю, то это величина уже меньше нуля. Секретарь по военным делам не может отдать распоряжения ни одной из частей армии, но он может помешать любому действию каждой из этих частей. Так как он возглавляет военно-финансовое ведомство и так как всякие военные действия стоят денег, то его отказ в отпуске средств равносилен абсолютному вето на любую операцию. Но даже когда он согласен предоставить денежные средства, его значение все равно сводится к нулю, потому что он не может кормить армию; это уже вне его сферы. Ко всему этому следует добавить, что интендантство, которое фактически кормит армию и в случае необходимости в любом передвижении должно обеспечивать ее транспортными средствами, подчинено казначейству. Вследствие этого премьер-министр — первый лорд казначейства — может непосредственно повлиять на любую военную операцию и по своему усмотрению ускорить или замедлить ее ход, или вовсе ее прекратить. Всем известно, что интендантство является чуть ли не более важной частью армии, чем сами солдаты; и из этих-то соображений коллективная мудрость Великобритании нашла уместным сделать его совершенно независимым от армии и поставить его под контроль совершенно постороннего ведомства. Наконец, передвижения армии, которыми раньше ведал министр колоний, поставлены в зависимость от распоряжений военного министра — должности, недавно созданной. Последний ведает дислокацией войск от Англии до Китая и от Индии до Канады. Но как мы уже видели, его власть сама по себе так же мало эффективна, как и власть каждого из предыдущих четырех военных начальников; для того, чтобы осуществить какое-либо самое ничтожное движение, необходимо добиться согласованности действий всех пяти.

Нынешняя война началась под эгидой этой изумительной системы. Британские войска, которых дома хорошо кормили и хорошо снабжали благодаря сорокалетнему периоду мира, бодро выступили в поход в полной уверенности, что, каковы бы ни были действия противника, Англия ни в чем не заставит нуждаться своих отважных сынов. Но едва только они высадились на своей первой стоянке, в Галлиполи, как обнаружился — по сравнению с французской армией — до смешного низкий уровень всей подготовки англичан и плачевная беспомощность всех британских должностных лиц. Несмотря на то, что там сравнительно легко было достать все необходимое, что все нужные указания были сделаны заранее и что высажено было относительно небольшое количество войск, все голо прескверно. Каждый хлопотал по своей части, но никто не хотел брать на себя никаких обязанностей, которых не выполнял в Англии в мирное время. Таким образом, не находилось никого для выполнения тех задач, которые возникали непосредственно в связи с самой войной. Поэтому доставленные на кораблях запасы гнили на берегу, там, где их первоначально выгрузили, а войска пришлось перебросить в Скутари из-за недостатка в квартирах. Налицо были неоспоримые признаки хаоса и беспорядка, но поскольку война только начиналась, можно было еще ожидать, что с приобретением опыта произойдут улучшения.

Войска отправились в Варну. Отдаленность от Англии росла, численность войск росла, росли и непорядки в управлении. Независимые действия всех пяти ведомств военного управления, каждое из которых в Англии было подотчетно особому министру, здесь впервые привели к открытым и явным раздорам. Войска, несшие полевую службу, испытывали острую нужду во всем, в то время как гарнизон Варны пользовался всеми благами. Интендантство, действуя с большой медлительностью, мобилизовало местные перевозочные средства, но поскольку главнокомандующий не распорядился об эскортах для обозов, болгарские возчики разбежались почти сразу после того, как их удалось собрать. В Константинополе был создан центральный склад — нечто вроде главной операционной базы, но это не принесло никакой пользы, послужив лишь новым источником бесконечных затруднений, проволочек, споров о компетенции, раздоров между армией, службой артиллерийского и технического снабжения, казначейством, интендантством и военным министерством. Как только надо было что-нибудь сделать, каждый старался свалить работу со своих плеч на чужие. Уклониться от всякой ответственности, вот к чему стремился каждый. В результате — все шло плохо и ничего дельного не было предпринято. Отвращение к таким методам работы и сознание того, что армия разлагается от безделья, вероятно сыграли известную роль в решении лорда Раглана рискнуть на крымскую экспедицию.

Эта экспедиция явилась венцом всей военной системы Джона Буля. Именно в Крыму эта система проявилась во всем своем блеске. Пока армия находилась по существу на мирном положении, как это было в Галлиполи, Скутари и Варне, вряд ли можно было ожидать, что беспорядок, путаница и смятение проявятся в полном масштабе. Но теперь, перед лицом неприятеля, во время настоящей осады, дело обстояло иначе. Сопротивление русских дало британским чиновникам полный простор для проявления всех их деловых качеств. И следует признать, что никогда еще усилия, направленные к разложению какой-либо армии, не были так плодотворны, как усилия этих господ. Из более чем 60000 человек, отправленных на Восток с февраля прошлого года, в настоящее время сохранили боеспособность не более 17000; из них каждый день умирает от 60 до 80 человек, а 200–250 выбывают из строя по болезни, причем из заболевших мало кто возвращается в строй. Из 43000 умерших или больных менее 7000 были выведены из строя непосредственно неприятелем!

Когда впервые до Англии дошли вести о том, что армия в Крыму испытывает недостаток в пище, в одежде, в крове, вообще во всем, что нет ни медикаментов, ни хирургических материалов, что больные и раненые солдаты должны либо лежать на сырой и холодной земле в любую погоду, либо отправляться на переполненные суда, стоящие на внешнем рейде, без всякого ухода и при отсутствии самого простого медицинского оборудования; когда стало известно, что сотни людей гибнут из-за нехватки самого необходимого, все решили, что правительство не позаботилось о должном обеспечении действующей армии. Однако вскоре выяснилось, что если сначала действительно так отчасти и было, то в настоящее время дело обстоит иначе. Отправлено все необходимое, даже в избытке, но, к несчастью, ни один предмет не попал туда, где в нем испытывалась нужда. Медикаменты были в Варне, в то время как больные и раненые находились в Крыму или Скутари; обмундирование и продовольствие подвозилось к крымским берегам, но там некому было их выгружать; то, что случайно удавалось выгрузить, гнило на берегу. Необходимость обеспечить взаимодействие с флотом породила новые поводы для раздоров между и без того раздираемыми противоречиями руководящими органами тех ведомств, распри которых должны были обеспечить триумф британской армии. Бездарность, прикрываемая уставами, годными только для мирного времени, господствовала безраздельно; в одном из богатейших районов Европы, у укрытых берегов которого стояли на якоре сотни груженных продовольствием транспортов, английские солдаты получали половинный паек; питаясь только солониной, они страдали от цынги, тогда как в окрестностях имелись бесчисленные стада скота; корабли были широко снабжены углем и дровами, а на берегу топлива было так мало, что солдатам приходилось съедать свой рацион в сыром виде и не удавалось просушить промокшую под дождем одежду. Только подумать, что кофе давали не только не молотое, но и не обжаренное! Запасы продовольствия, напитков, одежды, палаток, боеприпасов тоннами и сотнями тонн лежали на борту судов, мачты которых почти касались обрывов берега, где был расположен лагерь, а британские войска, подобно Танталу, ничего из этого не могли получить. Все ощущали зло, все метались из стороны в сторону, проклиная и обвиняя всех и каждого в пренебрежении своими обязанностями, но никто не знал, выражаясь словами народной поговорки, «что к чему». Ведь но имеющемуся у каждого набору специально для него разработанных и утвержденных соответствующими властями инструкций, именно то, что сейчас надо было делать, не входило в круг его обязанностей, и он, не имея на то полномочий, не мог навести порядок.