Собрание сочинений. Том 3. Песни. Поэмы. Над рекой Истермой (Записки поэта).

* * *

Глаза твои, как сумерки На Северной Двине, Без устали, без умолку Рассказывают мне О том, как мы над речкою Ходили первый раз И счастье бесконечное Звало в дорогу нас. Глаза твои как дальние Вечерние огни, В них первое свидание, Признание в любви. Они полны доверия, Их обмануть нельзя, Задумчивые, серые, Прекрасные глаза. Глядят они с грустинкою На берега Двины, Когда речной тропинкою Идем с тобою мы. Течет Двина-красавица В суровых берегах, И это отражается В твоих больших глазах! 1964

* * *

— Я люблю тебя, Матрена! — Признавался дед Кузьма И глядел, как будто с трона, Возле радиоузла. А Матрена багровела И краснела в цвет зари. — Позабудь ты это дело, Бородищу убери! От такого объясненья Дед Кузьма оторопел. «Помню чудное мгновенье…» С огорчения запел. Отвалил Кузьма унылый В магазин, не в божий храм, И с неведомою силой Опрокинул двести грамм. Деда дрема одолела, Он уснул среди полей. А старуха все жалела, Что старик поверил ей. 1965

* * *

Падают звезды за тихую речку, Спрятала ночь золотую зарю. Если ты выйдешь, мой милый, я встречу, Девичье сердце тебе подарю. Станешь тогда ты могучим и сильным, Станешь героем с винтовкой в руке, Ты не утонешь ни на море синем, Ни на порожистой, бурной реке. Месяц, как в зеркало, в заводь глядится, Спят камыши и озерная гладь. Если ты любишь, то смерть побоится Пулей бесстрашное сердце догнать! 1965

Травушка примятая

Травушка примятая, Клеверок примят. Я ли виноватая, Ты ли виноват? Говорил мне: — Тонечка! — Нежно в поле вел, А потом тихонечко В сторону ушел. Тихо слезы девичьи Долго я лила, Не того царевича, Значит, я нашла. Я хожу у омута, Там, где глубина. Буду ли другому-то Я теперь нужна? Травушка примятая, Клеверок примят, Я ли виноватая, Ты ли виноват? 1965

* * *

Я на реченьку быструю бегала, Речка в камни играла, звеня. Только там ненаглядного не было, Он, наверно, забыл про меня. Где встречала всегда у черемухи Каждый вечер дружка своего, Там высокие травы зеленые, Под черемухой нет никого. Я стояла и громко аукала И звала на свиданье дружка, Сердце с грустью в груди моей стукало, Опускалось в туман с бережка. По высокой траве возвращалася, Были звезды, и пел соловей. Я не знала тогда, что прощалася С самой первой любовью своей. 1965

* * *

Рано, рано у кургана Солнышко всходило. — Люди добрые, вставайте! — Всех оно будило. Широко по небосводу Солнышко шагало. Теплотою, добротою Людям помогало. Солнце грело, нива зрела, Силой наливалась, Вся земля от встречи с солнцем Пела и смеялась. Пела на поле пшеница, Колосом качая, Подпевала ей девица, Милая такая. Пели птички, пели речки, Пели жаворонки, Даже солнце в небе пело На родной сторонке! 1965

* * *

Меня маменька ругала, А я вышла на бугор, Еще громче засмеялась, Чтобы слышал ухажор. Калина-малина, Медовая, Про меня говорят: Я бедовая! Меня маменька ругала: — Не гуляй, дочка, до трех.— Я при мамке план составила Гулять до четырех! Меня маменька бранила: — Не встречайся с ним во ржи! — Лучше, маменька родная, На веревочке держи! Не ругайся, мамка, грозно, Мне любить не запретишь, Ты сама ходила поздно, Только мне не говоришь. Калина-малина, Медовая, Про меня говорят: Я бедовая! 1965

* * *

Как на праздник урожая Испекли у нас пирог. Корочка — пшеничная, Начиночка — яичная, Помазочка — медовая, Выпечка — подовая. А на этот па пирог Собирался весь народ: Бригадир, полевод, Счетовод, животновод, Две доярки, две свинарки, Плугари и косари, Вся деревня, все свои! Вынимали тот пирог, Брали вдоль и поперек, В две лопаты, в два ухвата И в пятнадцать кочерег, Положили тот пирог На четырнадцать столов, Пирогу большая честь — Стали все хвалить и есть: Бригадир, полевод, Счетовод, животновод, Две доярки, две свинарки, Плугари и косари, Вся деревня, все свои.