Собрание сочинений. Том 5. Покушение на миражи: [роман]. Повести

Писатель все большее внимание сосредотачивал на человеке. «Сейчас у человека на планете нет врагов — силы природы не представляют для нас главной опасности. Самый грозный враг человека — он сам, его разобщенность и непонимание… Мне нужно понять Вас. Вам меня. Без этого немыслимо наше общее будущее» (Тендряков В. Выступление. Лейпциг, 1975, архив писателя).

Проза этого периода становится более усложненной, философски насыщенной, открыто публицистической. «Вл. Тендряков — сегодня, пожалуй, один из самых видных представителей нравственно-философского направления в нашей прозе…» (Эльяшевич Арк. Горизонтали и вертикали. Л., Сов. пис., 1984).

Писатель все дальше уходит от однозначных решений, причинно-следственные связи делаются многомернее, характеры — более противоречивыми. Тендряков все требовательнее вовлекает читателя в нравственный поиск, соединяя конкретность злободневных проблем с «вечными» вопросами бытия. Имея своего широкого читателя и «прекрасно сложившуюся писательскую репутацию», он оставляет освоенные площадки и, по выражению критика, начинает «эксперименты с величинами, современной литературе почти неизвестными…» (Сердюченко В. В кругу «вечных» вопросов, — Октябрь, 1983, № 11).

Повести «Затмение», «Расплата» и «Шестьдесят свечей» — «трудные» повести, повести-задачи, призывающие читателя к предельной активности и соучастию. Тема личности становится в них центральной и объединяющей. Любая вспышка разума — по Тендрякову — это вспышка всего мироздания. Он рассматривает человека как частицу вселенной со всеми его сложными связями — с самим собой, друг с другом, с миром, поэтому нет в повестях стереотипных ответов.

Несмотря на то, что сатирическая острогротесковая повесть «Чистые воды Китежа» стоит особняком в творчестве Тендрякова, она не является случайной. Брать из жизни наиболее характерное и доводить до исключительного — этот принцип лежит в основе творческой манеры писателя. И в жанре «фантастико-сатирическом» Тендряков оставался верен своим привязанностям идти вглубь человеческой натуры, исследуя ее социальные деформации. Под этим углом зрения повесть «Чистые воды Китежа» может рассматриваться как предтеча романа «Покушение на миражи», который явился духовным завещанием В. Ф. Тендрякова.

«Ты писатель, не только не боящийся ошибок, стрессовых положений и состояний, но словно ищущий их. В этом плане за тобой, расхрабрившись, многие захотят пойти, — как пехота за танком. Какая плотность мысли, чувства, самого письма. Острое ощущение жизни», — писал друг Тендрякова поэт Константин Ваншенкин (20.8.1981).

Характеристика этого периода была бы неполной, если не отметить, что в последние годы жизни Тендряков почти перестает писать художественную прозу, сосредотачивая свое внимание на проблемах экономики и социологии, убежденный, что эти проблемы нельзя решить, отрывая их от проблем нравственности.

«Нравственный призыв столь же важен, как и преобразование общественного устройства. Ни о каком преобразовании не может быть и речи, если люди не проникнутся страстным желанием его. А желание, да еще страстное, не возникнет у того, кто пребывает в анабиозе. Кто-то должен будить людей!» (Тендряков В., письмо к Г. А. Медынскому, 1981, 21 апр.).

В. Тендряков верил, что наступает время, когда эти проблемы смогут быть решены в их триединстве: экономика — социология — нравственность.

Его творчество все отчетливее обозначалось системой координат «прошлое — настоящее — будущее» и «экономика — социология — нравственность», но неизменно в центре находилась личность, поиск более совершенной социальной структуры общества. Поиск этот обязывал подвергать сомнению все, казалось бы, самые устоявшиеся истины.

«Имей я возможность, я даже аксиому о двух точках и прямой постарался бы доказать или опровергнуть» (Тендряков В., письмо к Е. Л. Фейнбергу, 1978, архив писателя).

Начинался качественно новый этап творчества.

Тексты произведений, вошедших в 5-й том, печатаются по последним прижизненным изданиям В. Ф. Тендрякова и книжным публикациям 1986–1988 гг.

Затмение.

Впервые в журн. «Дружба народов», 1977, № 5.

«Случайно я наблюдал затмение луны, именно то, которое и описал в повести. И лягушек при этом слышал. Постепенно все стало разматываться, обрастать, в конце концов, с мучениями, получилась повесть» (Тендряков В. Не ждать вдохновения. — Лит. газ., 1979, 18 апреля).

По неоднократным высказываниям автора можно достаточно точно определить момент возникновения замысла повести. «К новой повести я пробовал подступиться давно, еще до „Весенних перевертышей“, но вплотную занялся лишь в последнее время» (Тендряков В. Открыть еще не открытое, — Лит. газ., 1976, 19 мая). Первые наброски повести относятся к началу 70-х годов.

Обычно Тендряков очень сдержанно высказывался о вещах, которые находились на его рабочем столе, тем более не любил говорить о замыслах новых произведений. Подробный пересказ «Затмения», пожалуй, исключение из правила. Писатель говорит о содержании, акцентируя внимание на наиболее существенном:

«…Двое живут в одном из уральских городов. Молодой ученый и студентка педагогического института. Они впервые увидели затмение луны. И поразились. Ощутили себя в этот момент как бы частицей огромного мироздания. Они были полны добрых надежд, верили в себя, в свое будущее… Временные рамки повести ограничены двумя лунными затмениями. И вся повесть пока условно называется „Затмение“. За этот период строится, рушится и вновь создается жизнь моих молодых героев» (там же).

Так же подробно разбирает Тендряков и замысел повести.

В интервью, в газетных анкетах, выступлениях перед читателями — в разных вариантах он говорил об одном и том же:

«Исходным толчком к созданию произведения было размышление о связи между людьми. Я решил взять самую, казалось бы, простую, самую элементарную связь, можно сказать, ядро человеческих отношений: он и она. Меньше, дробнее связи не бывает. Я хотел посмотреть, как она сложна, трудна, как порой неустойчива. Почему?.. Я сам пытался думать и заставить думать читателя. Человеческие отношения — область сложнейших вопросов. Потому что от одной молекулы таких отношений тянется ниточка к более сложным взаимоотношениям: личность и коллектив, коллектив и личность (это ниточки разные). Кончаются эти отношения всечеловеческими. И я уверен, что где-то есть общие законы таких отношений. Вот только как их найти?» (Лит. учеба, 1979, № 3).

В. Тендряков видит, как «зыбка и прихотлива» эта самая простейшая человеческая связь, сколько неразрешимых вопросов несет она в себе. Он ищет то сокровенное, что сохраняет эту связь, и то тайное, что разрушает. «И Павел, и Майя, и Гоша носят в самих себе затмение». Писатель предупреждает, что «нравственное затмение может случиться с каждым. И мы должны быть бдительными к самим себе» (выступление в пед. ин-те им. В. И. Ленина, 1982).

«Конечно, хочется открыть еще не открытое, разглядеть те закономерности, по которым строятся человеческие отношения», — признавался писатель (Лит. газ., 1976, 19 мая).