Собрание сочинений. Том 8

Вот что можно сказать о характере того потрясения, которое должно последовать непосредственно за теперешним процветанием. Наступление этого потрясения в 1853 г. предвещают многие симптомы, в особенности избыток золота в Английском банке и те своеобразные обстоятельства, при которых происходит этот бурный приток золотых слитков.

В данный момент в подвалах Английского банка хранится на 21353000 ф. ст. золотых слитков. Делались попытки объяснить этот приток избытком добычи золота в Австралии и Калифорнии. Но даже беглое знакомство с фактами убеждает нас в неправильности этого мнения.

Увеличение запаса золотых слитков в Английском банке означает на деле лишь уменьшение ввоза других товаров, означает, другими словами, что экспорт значительно превышает импорт. И действительно, последние торговые отчеты показывают значительное сокращение ввоза пеньки, сахара, чая, табака, вин, шерсти, зерна, масел, какао, муки, индиго, кож, картофеля, бэкона, свинины, масла, сыра, ветчины, лярда, риса и почти всех изделий европейского континента и Британской Индии. В 1850 и 1851 гг. импорт явно был чрезмерно велик, и это обстоятельство, а также повышение цен на континенте на зерно, вследствие плохого урожая, вызывают тенденцию к сокращению ввоза. Увеличивается только ввоз хлопка и льна.

Этим превышением экспорта над импортом и объясняется то, почему валютный курс благоприятен для Англии. С другой стороны, благодаря тому, что этот избыток экспорта покрывается ввозом золота, значительная часть английского капитала лежит без движения, увеличивая банковские резервы. Банки и частные лица изыскивают всяческие средства, чтобы найти приложение этому лежащему без пользы капиталу. Этим объясняется обилие в данный момент ссудного капитала и низкая ставка процента. Учетная ставка для первоклассных векселей равна 1³/₄ и 2 %. Но из любого сочинения по истории торговли, например из «Истории цен» Тука [266] , вы узнаете, что совпадение таких симптомов, как необычайное скопление золотых слитков в подвалах Английского банка, превышение экспорта над импортом, благоприятный валютный курс, обилие ссудного капитала и низкая ставка процента, постоянно означает наступление той фазы торгово-промышленного цикла, когда процветание переходит в лихорадочное возбуждение, когда явно начинается, с одной стороны, чрезмерный импорт, а с другой стороны, необузданная спекуляция вокруг всякого рода заманчивых мыльных пузырей. Но эта стадия лихорадочного возбуждения, в свою очередь, лишь предшествует потрясению. Лихорадочное возбуждение есть высшая точка процветания; оно, конечно, не создает кризиса, но вызывает его наступление.

266

Имеются в виду книги Т. Тука: «A History of Prices, and of the State of the Circulation, from 1793 to 1837». Vol. I–II, London, 1838 («История цен и состояние обращения с 1793 по 1837 год». Тт. I–II, Лондон, 1838), «A History of Prices, and of the State of the Circulation, in 1838 and 1839». London, 1840 («История цен и состояние обращения в 1838 и 1839 годах». Лондон, 1840) и «A History of Prices, and of the State of the Circulation, from 1839 to 1847 inclusive». London, 1848 («История цен и состояние обращения с 1839 по 1847 г. включительно». Лондон, 1848).

Я очень хорошо знаю, что английские официальные экономические прорицатели отнесутся к этому взгляду как в высшей степени еретическому. Но имел ли место хотя бы один случай — со времени «Робинсона Просперити» {Ф. Дж. Робинсона, виконта Годрича, Ред.}, знаменитого канцлера казначейства, открывшего в 1825 г. в самый канун кризиса сессию парламента предсказанием колоссального и незыблемого процветания, — когда бы эти буржуазные оптимисты предугадали или предсказали кризис? Наоборот, не было еще ни одного периода процветания, когда бы они не воспользовались случаем для утверждения, что на этот раз, медаль не имеет оборотной стороны, что на этот раз неумолимый рок побежден. А в дни, когда кризис наступал, они делали невинный вид, обрушиваясь на торговцев и промышленников с нравоучительными, банальными проповедями против непредусмотрительности и неосторожности.

Те своеобразные политические обстоятельства, которые созданы временным торговым и промышленным процветанием, будут темой моей следующей статьи.

Написано К. Марксом 12 октября 1852 г.

Напечатано в газете «NewYork Daily Tribune» № 3601, 1 ноября 1852 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Подпись: Карл Маркс

К. МАРКС ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ТОРГОВОГО ПРОЦВЕТАНИЯ

Лондон, вторник, 19 октября 1852 г.

В своей последней статье я обрисовал теперешнее положение промышленности и торговли в Англии; рассмотрим теперь вытекающие из этого положения политические последствия.

С наступлением ожидаемого промышленного и торгового кризиса неизбежная борьба против тори приобретет более грозный и революционный характер. Напротив, теперешнее процветание является в данный момент лучшим союзником этой партии. Правда, этот союзник не позволит им восстановить хлебные законы, от которых они и сами уже отказались, но он действительно укрепляет их политическую власть и помогает им осуществлять социальную реакцию, которая, если ей ничто не помешает, безусловно завершится для них завоеванием существенных классовых выгод, ибо с самого начала эта реакция стала осуществляться во имя материальных классовых интересов. Никаких хлебных законов, а перераспределение налогов в интересах чрезмерно обремененных фермеров-арендаторов, возвещает Дизраэли. Но почему переобременены фермеры? Потому, что им в большинстве случаев приходится все еще платить арендную плату прежних размеров, как во времена протекционизма, в то время как прежние цены на хлеб времен протекционизма безвозвратно канули в вечность. Между тем аристократия и не думает понизить земельную ренту на своих участках, но зато она хочет ввести новую форму налогового обложения, которая должна компенсировать фермерам то, что они переплачивают в пользу аристократии.

Повторяю: теперешнее торговое процветание благоприятствует торийской реакции. Почему?

«Патриотизм», — сетует «Lloyd's Weekly Newspaper» [267] , — «может ютиться даже в буфете, если он находит там пищу и питье. Поэтому свободная торговля служит теперь опорой для графа Дерби; он возлежит на ложе из роз, сорванных Кобденом и Пилем».

Народные массы имеют достаточно работы и сравнительно сносно обеспечены — за исключением, разумеется, пауперов, наличие которых не отделимо от британского процветания; поэтому в настоящий момент народ представляет собой малоподатливую среду для политической агитации. Но, прежде всего, лорду Дерби помогает в его махинациях тот фанатизм, с которым буржуазия отдалась мощному процессу промышленного производства: основанию фабрик, конструированию машин, строительству судов, выработке пряжи и тканей из хлопка и шерсти, заполнению складов, выпуску товаров, обмену, экспорту, импорту и другим более или менее полезным делам, целью которых для нее, однако, всегда является нажива. В момент такого оживления деловой жизни буржуазия, которая хорошо знает, что подобные счастливые моменты наступают все реже и ждать их приходится все дольше, жаждет одного — она хочет и должна приобретать деньги, как можно больше, денег, ей ничего не нужно, кроме денег. Надзор за тори она предоставляет своим политикам ex professo {по профессии. Ред.}. Но последние (смотри, например, письмо Джозефа Юма в «Hull Advertiser» [268] ) вполне справедливо жалуются на то, что без давления извне они так же мало способны действовать, как человеческий организм без давления атмосферы.

267

«Lloyd's Weekly London Newspaper» («Лондонский еженедельник Ллойда») — английская газета либерального направления, выходила под данным названием в 1843–1918 годах.

268

«The Hull Advertiser» («Гулльский уведомитель») — английская газета, орган буржуазных радикалов; выходила в 1799–1867 годах.

Однако при этом буржуазия не может отделаться от своего рода неприятного предчувствия, что в высших правительственных сферах происходит что-то подозрительное и что министерство довольно беззастенчиво эксплуатирует политическую апатию, вызванную теперешним процветанием. Поэтому она время от времени делает в своих печатных органах предостережения министерству вроде следующего:

«Нельзя предвидеть, как долго демократия» (читай: буржуазия) «сохранит свое теперешнее мудрое долготерпение, свое уважение к собственной силе и к чужим правам, не предпринимая попыток укрепить свою позицию при помощи тех же приемов, к которым в свое время прибегала аристократия. Из общего поведения демократии аристократия не должна делать того вывода, что первая никогда не откажется от своей умеренности» (лондонский «Economist»).

На это Дерби отвечает: Неужели вы считаете меня таким дураком, который даст вам себя запугать теперь, когда светит солнышко, и будет ждать сложа руки, пока с наступлением полосы экономических бурь и застоя в делах у вас не найдется времени более пристально присмотреться к политике? План действий тори с каждым днем обнаруживается все яснее.

Они начали с того, что стали чинить препятствия к созыву митингов на открытом воздухе; в Ирландии они преследуют газеты, печатающие неугодные им статьи; в настоящий момент они возбуждают обвинение в клеветнических выступлениях, сеющих смуту, против деятелей Общества мира [269] , которые распространяли брошюры против применения телесных наказаний в милиции. Действуя без лишнего шума, они таким образом подавляют, где только могут, разобщенную оппозицию улицы и печати.

269

См. примечание 104.

Но в то же время они избегают всякого крупного публичного столкновения со своими противниками, откладывая созыв парламента и подготовляя все необходимое для того, чтобы после открытия его сессии занять его похоронами «мертвого герцога {Веллингтона. Ред.}, а не интересами живого народа», как выразилась одна радикальная газета {«People's Paper». Ред.}. В первую неделю ноября парламент будет созван, но нет никакого сомнения в том, что серьезные дебаты начнутся не раньше января.

Чем же тори заполняют оставшееся время? Кампанией по регистрации избирателей и формированием милиции.

Кампания по регистрации избирателей имеет целью исключить противников тори из составляемых на будущий год новых списков избирателей в парламент или помещать включению их в эти списки; для этого выдвигается то одно, то другое возражение, дающее законное основание воспрепятствовать регистрации данного лица в качестве избирателя. Каждая политическая партия представлена собственными юристами и сама оплачивает расходы, связанные с процедурой. Назначенные главным судьей суда королевской скамьи [270] ревизоры-юристы выносят решение относительно обоснованности той или иной жалобы на невнесение в списки или возражения против внесения. Главной ареной этой кампании являлись до сих пор Ланкашир и Мидлсекс. Для получения средств на проведение кампании в Северном Ланкашире тори пустили в обращение подписной лист, в котором фигурирует имя самого лорда Дерби, щедро пожертвовавшего 500 фунтов стерлингов. В Ланкашире число возражений против регистрации избирателей достигло чрезвычайной цифры в 6749, из них 4650 падает на Южный Ланкашир и 2099 на Северный. На юге 3557 возражений против регистрации было заявлено со стороны тори и 1093 со стороны либералов, на севере — 1334 со стороны тори и 765 со стороны либералов (разумеется, это относится лишь к сельским избирателям, а не к избирателям городов, расположенных в этом графстве). Тори оказались победителями в Ланкашире. В графстве Мидлсекс из списков избирателей были вычеркнуты 353 радикала и 140 консерваторов; таким образом, последние выиграли свыше 200 голосов.

270

Суд королевской скамьи — один из высших судов Англии, после реформы 1873 г. отделение Высокого суда. Суд королевской скамьи рассматривал уголовные и гражданские дела и обладал правом пересмотра решений ряда нижестоящих судов.