Собрание сочинений. Том IV

Тем серебром и золотом, которое у тебя в сундуках напрасно лежит, должно было тебе пленных, в темнице за долги и недоимки сидящих выкупить. Тем излишеством, которое ты на созидание ненужных строений полагаешь, должно было тебе создать хижины не имущим, где главы приклонить и упокоиться. Что употребляешь на украшение одеяний, тем должно было тебе одеть полунагих и бедных. Что расточаешь на богатые столы, тем должно было питать голодных, нищих и немощных. Этого воля Божия хочет от нас. Того естественный закон требует: «Чего хочешь себе, то и ближнему твори» (см. Лк. 6:31; Мф. 7:12; Деян. 15:29). И, таким образом, не потерял бы ты богатства, от Бога данного, но предпослал бы сокровище это на будущий век и приобрел его с лихвою великою в день Господень.

Но злое самолюбие, сребролюбие и миролюбие не допускает до сего блаженства человека, а вместо того приносит ему бесполезную мира печаль, злую совесть, неполезное и позднее раскаяние, всемирный в день суда стыд и вечную погибель. Тогда ты сам признаешь, что ты подлинно был нищ и убог, хотя и богат был. Тогда увидишь, что одно только душевное добро есть истинное добро, а не то, что очам человеческим представляется. Тогда подлинно уразумеешь, что богатство подобно тернию, которым заглушается семя Божия слова (Мф. 13:22; Мк. 4:18-19; Лк. 8:14).

2) Каким великим почитается сынами века этого честь и благородство мира сего, сказать невозможно. Но как истинное богатство, так и истинное благородство не то, которое таковым судится и называется так своими любителями (часто люди то превозносят, что любят, хотя само по себе и непохвальное), но то, которое называется и есть по существу, по здравому разуму и слову Божию, которое есть истинное наших помышлений правило.

Смотри, человек, когда предков твоих благородством хвалишься, как иудеи хвалились патриархом Авраамом: Отец наш есть Авраам, – которых Христос обличил: Если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы (Ин. 8:39), – то делаешь ли ты такие достохвальные дела, которые предки твои делали? Если людьми повелеваешь, то не повелевают ли тобою страсти? Если господином называешься, не господствует ли над тобою грех? Если судишь людей, то не судит ли и не осуждает ли тебя совесть твоя? Суетная похвала – добрых предков иметь, но делам их не подражать. Худо и бессмысленно людьми повелевать, но быть страстями обладаемым. Рабство и подлость не господство, служение не свобода, (если) называться господином, но быть рабом греха (Ин. 8:34), телом над людьми, подобными себе, господствовать, но благородной душой служить и покоряться греху. Бедный тот судья, который языком и пером судит людей, но сам непрестанно обличается и судится совестью.

Но и этот цветок извне красен, но внутри гнил, или от нашедшей беды и напасти, при буре, или при наступившей кончине, которая никого не обходит, – спадает и не является, и бывает, как бы его и не было. Тогда высокородный и благородный от простого и господин от раба ничем не отличается, ибо напасть, а тем более смерть равными делает всех. Тогда всякий познает, что честь, благородство и высокородие мира сего есть пустое имя и титул, подобен меху надутому, но праздному. А что с душою делается, которая в благородном теле жила, над людьми господствовала, людьми повелевала, но сама служила страстям и греху, людей обличала и судила, но сама совестью и законом Божиим обличаема и судима была? Знаем, что Бог не взирает на лице человека (Гал. 2:6). Он не зрит на царя и его подданного, ни на господина и его раба, ни на благородного, ни на простого, но на веру и добрые дела. От Него каждый получит соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5:10). И опять читаем в слове Его святом: Строг суд над начальствующими, ибо меньший заслуживает помилование, а сильные сильно будут истязаны, по другому же переводу, мучимы. Господь всех не убоится лица и не устрашится величия, ибо Он сотворил и малого и великого и одинаково промышляет о всех; но начальствующим предстоит строгое испытание (Прем. 6:5-8).

Честь же и благородство мира этого без христианского истинного благородства большему суду и осуждению подлежит. Ибо следует благородному лицу и в чести находящемуся, но не по-христиански живущему, не только за себя, но и за подчиненных, которых не только не исправлял, но и соблазнял, ответ дать праведному Судии, суда Которого никто не избежит. Но люди, не рассуждая об истине и прелести, настоящем и будущем, оставив истину, за прелесть берутся, так, как малые и неразумные дети, оставив золото, за горячие угли руками хватаются, об них обжегшись, потом горько сетуют и плачут. Я здесь опять-таки не лица благородные осуждаю, – да не будет того, – но честолюбие и славолюбие, которое с истинным христианским благородством и верою совместиться не может, по сказанному: Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете? (Ин. 5:44). И признаю, что языческое дело есть за суетной славой гоняться, ибо язычники того только ищут, что чувствам их подлежит, а чего не знают, того и не ищут. Христианам стыдно в этом язычникам подражать, ибо их сердца к иному и несравненно лучшему благородству вера возводить должна. Христиане таковые так заблуждаются в этом, как те, которые, оставив мешок, золотом наполненный, хватают другой, снаружи красивый, но внутри пустой и воздухом только надутый; или даже как те, которые, свергнув царскую багряницу, рубищем гнусным и смрадным хотят покрыться, и, оставив высокий титул царского сыновства, хотят быть и называться простым поселянином и рабом, – чему бы всякий достойно смеялся. Тяжко они, будучи неблагодарными, в том грешат против Бога, Который их к высоким и великим вещам, к истинному и высокому благородству позвал, но они, оставив то, за подлым и мнимым гоняются.

Какое же истинное благородство христианское?

Ответ:

Быть истинным христианином, сыном Церкви Святой, живым членом тела Христова, иметь общение со Отцом и Сыном Его Иисусом Христом, сыном и наследником Божиим быть, верою и правдою служить живому и бессмертному Богу, и прочее, о чем и сказано, и ниже скажется. Это благородство всякую славу мира сего несравненно превосходит. Вся слава царей и князей мира сего ничто перед тем. Не видна эта слава ныне, но откроется в последний день. Мы теперь, – говорит апостол, – дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть (1 Ин. 3:2). Но славолюбие суетное не допускает бедного человека до истинной той славы. Славолюбие, говорю, а не слава мира сего, не допускает. Ибо иное славу и честь в мире этом иметь, иное славу и честь желать и искать. Могут иметь и имеют многие истинные христиане и святые славу в мире сем, но не ищут ее, даже более, убегают от нее. Славолюбие же есть знак пристрастия к миру, что от христианского сердца удалено должно быть.

«Что же мне делать, если сан и честь дается мне?» – спросит кто.

Ответ:

Если не ищешь, а дается тебе, приемли не как честь, но как иго, которое должно тебе в славу Божию и пользу ближнего носить; будь в чести той, как отец, который промышляет о детях своих; служи славе Божией, а не своей, и пользе братии твоей, а не своей; будь рабом и слугой рабам Божиим, как говорит Христос: Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мф. 20:26-28). Тогда и сия честь исходатайствует тебе большую на небесах славу, когда милостивый Господь наш скажет тебе: Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего (Мф. 25:21).

3) Третья утеха сынов века этого состоит в сластолюбии и роскоши. О, сколь много людей она от Христа и истинного богопочитания отводит! Многие презирают честь и славу суетную, не ищут богатства, расточают и то, что имеют, но чреву угождать мало кто не хочет. Рассуди, христианин, как и в этом много заблуждаемся.

Что такое сластопитание, как только вкуса и гортани услаждение самократчайшее, которое до тех пор услаждает, пока вкус и гортань переходит? Сладкая и различными приправами растворенная пища, вместившись в желудок, бывает как простая. Ибо желудок не разбирает, какая будет пища – сладкая или простая, только бы была здорова, он полезной требует пищи, а не сладкой. Равно насыщаются люди простой пищей, как и сладкой. Деревенский мужик равно укрепляет себя хлебом с солью и водою, как его помещик сладкими и различными снедями. Равно и тот и другой после обеда ходят, делают свои дела, и проголодавшись, опять каждый за свою принимается пищу. И кто вчера какую пищу вкушал, сегодня не познает, но всякий, и кто многими и сладкими снедями вчера насыщался, и кто простейшей довольствовался, опять сегодня голоден и хочет насытить чрево.

Рассуди и о следствиях от сладкой и простой пищи и принадлежности их, и увидишь, что сладкой и многоразличной снеди всякое зло последует. Где более нечистая похоть, смертоносная для христианской души язва, гнездится, как не в роскошном и сластолюбивом сердце? Кто к молитве и прочей христианской должности ленивейший, как не роскошно питающийся? Кто в праздности, всему злу виновной, более живет, как не сластолюбец? Истина сия явна. Как в гнилом болоте всякие плодятся гадины, так в сластолюбивом сердце всякая родится греховная нечистота. Не так умеренно и простою пищею живущий: он хотя и чувствует разжение похоти, но молитвою и помощью Божией угашает то. Он в делах звания и прочих благословенных трудах всегда бодр, к молитве неленостен, всегда ко всякому доброму делу готов. Сладкие и различные снеди требуют много принадлежностей, требуют различных составов, приправ, искусных поваров и помощников, но простая пища того не ищет. Различные снеди требуют не малых сумм и иждивения, и так, что должно на нищую и убогую братию обратиться, то сластопитание одно пожирает, что есть душевредное самолюбие; простая пища от того свободна и не препятствует руке нашей быть щедрой к подаянию.

Молчу о том, что сластопитание часто бывает от неправд и обиды ближнего, от чего простая пища, малым иждивением составленная, свободна. Различной снеди не везде можно иметь, как-то: в дороге, на брани и в прочих случаях, простая же везде готова. Что различные снеди делают чреву, сколько порождают болезней, – лекари о том знают. К кому более они приходят с лекарствами, как не к сластолюбцам? От простой и умеренной пищи нет такой опасности, и хотя приходит болезнь и к воздержным, но, мало сыскав в них, чем бы замедлить могла, скоро и отходит, воздержанием, как сильнейшим лекарством, прогоняемая.

Но чтобы тебе, христианин, увериться в том, что сластопитание нездоровья и болезней причиною бывает, в то время как простая пища и умеренная – матерь здравия. Посмотри на благородных детей, которые сладкой пищей питаются, и детей крестьянских, которые по большей части хлеб со щами или с водою едят, – и увидишь, как одни от других разнятся в крепости и цвете лица. Как одни крепки и красны лицом, а другие дряхлы, бледны и как бы бескровны! Это различие не откуда-нибудь, как от различности воспитания происходит, что одни просто, а другие нежно и в сластях воспитываются.