Собрание в 3томах. Том 3 (Проза, монологи, воспоминания)
Шрифт:
Да, хорошо в зимнее время, распахнув полы пальто, мчаться с горы навстречу обжигающему лицо ветру; хорошо в летнее время искупаться в прохладной воде, веселой при солнечном свете речки; хорошо бегать до безумия, играть, кувыркаться, а все-таки лучше всего проводить летние вечера в лесу у костра, пламя которого прорывает сгущающуюся темноту наступающего вечера, освещая черные неподвижные тени, падающие от деревьев, кажущиеся какими-то таинственными существами среди окружающей тишины и мрака…
А сколько разных историй было в лесу!
Помню, как я однажды далеко ушел от своих товарищей и совершенно неожиданно встретился лицом к лицу с медведем. Таким страшным он показался мне! Он нисколько не испугался меня (хотя говорят, что медведь боится людей), а наоборот, с каким-то диким ревом бросился мне навстречу; вероятно, с неотразимым желанием смять меня, раздавить, уничтожить…
Первой
Через несколько мгновений, которые показались мне вечностью, медведь, издав какие-то странные, полные скорби звуки, вероятно, сожалея о своей безвременной кончине, как-то тяжело бухнулся около моих ног…
Я победил в поединке!
Может быть, все это покажется невероятным, но, представьте себе, как часто такие истории и им подобные видел я во сне в те же темные тотемские ночи, засыпая под заунывную песню ветра, свистящего в трубе.
Впрочем, часто сны мои пророчили «нечто ужасное». Уже днем в канцелярии школы в роли медведя выступал директор или учитель. Нападая, он кричал на меня за то, что я всегда ношу с собой в кармане маленький самодельный ножик. Как похоже на сон! Но, в отличие от него, я уже так и не мог до конца собраться с силами и мужеством, чтобы хоть чем-либо воспрепятствовать разбушевавшемуся гневу директора.
Я стоял пристыженный, опустив голову, и в то же время злой: директор казался нам в то же время самым страшным и вредным человеком, какие только есть на земле! Неужели он не понимает, что так трудно быть без своего собственного ножика! Нелегко бродить без него в лесу, нелегко без него сделать свисток из ивового прута, вырезать свою фамилию на подоконнике или парте!
И как обидно, когда после всего этого твой же друг, верный соратник всех проказ и мальчишеских проделок, с независимым видом и недоброй усмешкой, с видом взрослого человека произнесет: «Я бы ни за что не отдал свой ножик! А ты испугался!»
…По-прежнему тихо, почти беззвучно шумели старые березы в лесу в безветренные дни, а вместе с порывами ветра громко плакали, почти стонали, как будто человеческою речью старались рассказать все, накопившееся на душе за эти долгие годы бесконечного молчания. По-прежнему с какой-то затаенной, еле заметной грустью без конца роптала одинокая осина, вероятно, жалуясь на свое одиночество… По-прежнему спокойно и плавно уносились легкие волны Сухоны в безвозвратную даль… Вместе с ними уносились и почти не возвращались больше беззаботные игры, беспричинный смех, шалости, баловство и все то, чем так богаты годы детства. Постепенно сама же жизнь научила нас быть вдумчивей и серьезней.
С каждым годом становясь все более взрослей и умней, мы начинали понимать, что всем самым лучшим, радостным и счастливым в детстве мы обязаны Родине, школе, учителям, которые не так уж страшны, как мы предполагали ранее. Мы начинали понимать и то, что совершенно необязательно ходить в лес с ножиком, вырезать на партах фамилии, что совершенно не нужны споры и драки между своими же друзьями в горячем стремлении не подорвать свои «авторитет».
Настал год прощания со своим родным, любимым уголком…
Я убеждаюсь также, что именно этому уголку я и все мои товарищи обязаны безграничной любовью к нашей несравненно дорогой и любимой Родине, воспитавшей нас и открывшей перед нами светлые дороги юности, дороги в будущее! [5]
О ГЕНИАЛЬНОСТИ
Не только Россия богата талантами. Очень богата была поэтами Франция. Один из них, например, Верлен. Рембо еще был, Бодлер. Верлен совершенно почти ничего не написал. Но он написал одно прекрасное стихотворение, которое называется "Осенняя песня", которая, кстати, слабее моей. И его назвали гениальным поэтом. И еще один был гениальный поэт Рембо. Он написал всего-навсего восемнадцать стихотворений. И каждое из них гениальное. Всего-то книжечка маленькая. Брошюра.
Опять оставляю экскурс во французскую поэзию. Перехожу к русской, Тютчев. Он прожил долгую, такую прекрасную, плодотворную жизнь. Он за 72 года своей жизни написал всего двести стихотворений. И все шедевры. До одного. Шедевры лирические: "Есть в осени первоначальной", "Зима недаром злится", "Люблю грозу…" И еще несколько стихов политического содержания. Стихов очень сильных. У Тютчева даже политического содержания стихи полны смысла, силы мысли, поэтического могущества. И недаром Ленин, когда ездил, нередко брал с собой томик Тютчева.
А вот один из наших современников, поэт политического момента, издал недавно книжку стихов в двадцать печатных листов, что редко когда-либо издавал какой-либо поэт настоящий. Но это были скромные поэты, а этот никогда не был скромным, бог его обидел… скромностью. Его стихи совершенно не идут в сравнение с теми, которые написал Тютчев на политические темы, которые живы и сейчас.Вот и гениальность. Я ведь не говорю, что гением может быть только поэт. Каждый человек должен делать свое дело. Быть мастером в своем деле. [6]
МОЯ БИБЛИЯ
"Евгения Онегина" я считаю своей библией. Писарев разгромил Пушкина. Он написал: "Вот мы говорим: Байрон, Гете, Данте. Пушкин не только не может вставить слово в разговор этих важных господ, но он даже не может понять, о чем беседуют эти великие господа!" После этого тридцать лет было молчание вокруг имени Пушкина, даже после выступления Достоевского на открытии памятника Пушкину в 1880 году.
И что же? К Пушкину приходят все великие мира сего, все культурные люди, чтобы поклониться этому гению русской культуры.
А что Писарев?.. [7]
СОЧИНЕНИЕ
Образ Катерины по пьесе А. Островского «Гроза»
…Катерины? Вследствие чего и почему разыгралась та суровая жизненная драма, невинной жертвой которой стала Катерина?
Детство и юность свою Катерина провела в родной семье, в обстановке всеобщей любви и заботы. Матушка в ней «души не чаяла» и потому ни в чем не стесняла ни свободы Катерины, ни пробуждающихся в душе ее страстей и желаний, ни детских забав и увлечений. Естественно, что в такой обстановке Катерина, как всякий человек на ее месте, чувствовала себя вполне счастливой. Душа ее, восприимчивая и признательная, настраивалась к добру и любви; Катерина во всем старалась бить честной и правдивой, но… знала ли она, какие беды накликает на себя, стараясь быть честной, какой страшной трагедией увенчаются ее старания? К счастью и сожалению, она не знала ни того, ни другого, и весь мир являлся перед ее, еще не тронутым бурями горьких мук, воображением какой-то замечательной, прекрасной сказкой, где и рассказы странниц, богомолок, и вышивания по бархату, и уход за любимыми цветами, которых у Катерины было «много-много», и, наконец, посещение церкви, — все рождало в голове ее мечты и грезы, побуждало любить и идеализировать не только всякое явление жизни, но и вообще, все, ее окружающее. Она с умилением и восторгом внимала наставлениям и советам старших, которыми, по ее мнению, давно постигнуты «тайны и секреты» этой замечательной сказки-жизни. Не случайно поэтому, что в душе Катерины, в ущерб другим ее качествам, развиваются черты крайней религиозности — результат другого воспитания, цели которого в то время, в основном, сводились к одному — возбуждению у человека страха перед богом.
«…Натура мечтательная, впечатлительная, непосредственная, с характером по преимуществу «любящим и идеальным», Катерина в то же время обладает пылкой и страстной душой. «Такая уж я зародилась горячая!» — говорит она. В этом мы еще раз убеждаемся из ее же слов, как она, еще «лет шести», из-за какой-то обиды в доме убежала вечером к берегу Волги, села в лодку, отпихнула ее от берега, и… на другое утро нашли ее уже верст за десять!
Возможно, Катерина и не желала и не хотела ждать большего от жизни, возможно, она всю бы жизнь свою была такой «поэтически» настроенной, религиозно-мечтательной, сохранила бы пылкость чувств и воображения, но… к несчастью, человек мажет быть «поэтически» настроен до тех вер, пока жестокие удары судьбы не развеют нелепых представлений его о жизни, как об источнике единственно счастья и радостей. Жизнь — эта суровая проза, вечная борьба, в результате которой именно и должен человек добыть себе счастье, если у него для этого достаточно духа и воли… Впрочем, не следует склоняться к умозрению: достаточно сказать, что жизнь — суровая проза, и поэтому Катерина, полная романтики и поэзии, горько разочаровывается в ней, столкнувшись лицом к лицу с ее неумолимыми ударами, куда только Девались и прежняя восторженная мечтательность, и пылкость воображения, когда, оказавшись в доме Кабановой, замужем за нелюбимым ею Тихоном, она попала под власть самодурного, назойливого, жестокого характера своей свекрови? Нельзя сказать, что она вообще лишилась дара мечтать и воображать — в ней только притупилась прежняя восторженность, в силу чего она не в состоянии была идеализировать и «поэтизировать» свою и чужую жизнь, поблекла и потускнела яркая, пылкая фантазия. И неудивительно! Вообразите себе на мгновение, что вас лишили цветущей и солнечной родины, где все так близко и дорого вам и, доставив в чужой, неведомый, неприветливый край, заставили вас рыть себе могилу… О, как бы возрадовалась душа! Какими бы удивительно пламенными и нежными аккордами отзывалось ваше «чуткое» сердце на всякое проявление «заботы» и «внимания» о вас, приговоренных к смерти! Пожалуй бы, не хватило чувств!