Собственное мнение

— Каков он сейчас?

Я встряхнул Мориса за плечо.

— Ну, чего ты напугался? Львов там нет. Тигров тоже.

— Только люди. А что тебе могут сделать люди?

Он посмотрел на меня.

— Всё могут сделать, — тихо сказал он. — Всё.

После ужина мы с Морисом вместе со всеми строем пошли в кино. Пробрались на свои обычные места.

— Как думаешь, найдут они тоннель? — спросил Морис.

— Кто его знает, — пожал плечами я. — Ведь они пока не выяснили, как сбежал Эрцгерцог.

— Но нам ничего не будет, как считаешь?

— Ничего. Всё будет шито-крыто. Кое-каким влиянием я здесь ещё пользуюсь.

— Не кое-каким, Фред, а очень даже большим, — поправил меня Морис. — Ты здесь очень важная фигура, Фред. Уверен, ты всё сделаешь.

Я чуть улыбнулся. Он был прав — здесь я был очень важной фигурой. Там я был бы никем.

— Знаешь, почему я на самом деле решил поползти обратно? — спросил вдруг Морис. — Потому что это было не по-честному. Ну, воспользоваться чужим тоннелем. Если бы мы его сами вырыли — тогда другое дело.

— Конечно, — согласился я. — У меня было такое чувство.

— Я тут придумал новый план, — сообщил Морис. — Думаю назвать его «план № 19».

— Звучит захватывающе, — пошутил я, но без всякой злобы.

— В основе своей он прост, — воодушевился Морис. — Очень прост. Но немного поработать придётся.

Свет в зале погас, и начался киножурнал.

Я поискал глазами знакомый силуэт и вытащил из кармана свою трубочку. Потом положил в рот горошину, поднёс трубочку ко рту и дунул.

— Попал? — поинтересовался Морис.

— Точно в десятку, — довольным тоном произнёс я.

Я развязал шнурки на ботинках и откинулся на спинку кресла. Было приятно сознавать, что я снова нахожусь в родной среде.

Пробей чужой номер [17]

Внутри магазинчика бакалейной торговли никого не было, кроме его хозяина и меня. Я купил две пачки сигарет, — надорвал уголок одной из них и закурил.

17

Перевод С. Белостоцких

Он зарегистрировал покупку в книге, бросил монетки в ящик и спросил:

— Здешний?

— Нет, проездом.

Он чуть заметно улыбнулся.

— Хотите попытать счастья?

— Смотря в чём.

Он опустил руки под прилавок и достал оттуда подставку для игры в панч.

— Десять центов за удачу, мистер.

Нехитрое устройство обошлось хозяину в пять долларов. Он почти вернул назад свои деньги, потому что около сорока лунок на подставке были уже пробиты. В ранце из полупрозрачного пластика, прикреплённом к подставке с одной стороны, лежали два карманных электрических фонарика, несколько оловянных зажигалок и складных ножей с деревянными ручками.

Я сделал несколько затяжек, изучая расположение лунок на подставке.

— Недавно один парень выиграл фонарик, — сказал он поощрительно. — Хороший фонарик с зелёным светом.

И наверняка потерял на нём не меньше доллара, подумал я. Фонарики выглядели в лучшем случае на тридцать пять центов.

— Я согласен. На мне вы потеряете сразу нож и зажигалку.

Он наклонился над прилавком.

— В одной из этих лунок лежит жетончик с номером двадцать. Если вы найдёте её, я выплачу вам двадцать долларов.

Я не казался убеждённым.

— Вы недовольны, что никто не пробил эту лунку до меня? И не подсовываете мне уже использованный пульт?

Мои слова немного задели его.

— Что вы, мистер. Приз на месте. Мы ведём честную игру.

Десять шансов против одного шанса из девятисот шестидесяти. Я положил десятицентовую монетку на прилавок, взял в руки ключ и пробил лунку. Я достал из неё туго скатанный комочек плотной бумаги и развернул его.

На бумажке ничего не было.

Я порылся в карманах в поисках десятицентовиков.

— Как жареные орешки. Стоит только начать, и потом уже не остановишься.

Я потерял ещё тридцать центов и только потом набрал на центральной панели восемь вниз и семь вправо. Ещё через несколько секунд я протягивал ему узкую полоску бумаги, при взгляде на которую у него отвис подбородок.

— Первый раз в жизни выигрываю что-нибудь, — сказал я скромно.

Моя скромность стоила ему огорчённого покачивания головой, записи в графе убытков и двух бумажек по десять долларов, которые он отдал мне с заметным сожалением.

Ещё один панч был в «Шведской таверне», кварталом выше по главной улице.

Я выиграл двадцать долларов и там. Других подставок для панча в городе не было.

Следующим по списку шёл Итон-сити.

Эта история началась вчера, когда Ирэн Роджерс пришла в бюро и рассказала мне о своём деле.

— Как долго отсутствует ваш муж? — спросил я.

— Сэм обещал мне позвонить, в понедельник или, самое позднее, в среду, но не позвонил. Сегодня была пятница.

— Не вижу поводов для расстройства. Наверняка он просто немного перебрал где-нибудь в дороге.

— Сэм почти не пьёт. Маленький стаканчик пива — его предел. И то когда заставляют.

— Я не отказываюсь от работы, миссис Роджерс, поймите меня правильно, но почему бы вам не обратиться в полицию? Их всё-таки гораздо больше, чем нас. Кроме того, у них есть специальный отдел по розыску пропавших лиц.

На первый взгляд Ирэн Роджерс можно было дать не больше двадцати пяти — двадцати шести лет, но её зелёные глаза уже научились тщательно и бесстрастно оценивать всё окружающее.

— Если с Сэмом всё в порядке, я не хотела бы причинять ему лишние хлопоты.

— Что, по-вашему, могло произойти?

Она задумчиво изучала меня.

— Могу я надеяться, что то, что я собираюсь сказать вам…

— Оно умрёт во мне.

Она удовлетворённо кивнула.

— У Сэма есть напарник — Пит Кейбл. Пит разъезжает по городам и продаёт подставки для панча везде, где это возможно, — в тавернах, бакалейных лавках, на заправочных станциях. Подставки идут по пяти долларов за штуку и, кроме обычной прибыли, могут принести другую, более крупную выгоду — двадцать долларов. Тот, кто покупает подставку у Пита, должен выплачивать их из своего кармана, если кто-нибудь из играющих пробьёт выигрышный номер, но даже и в этом случае её новый хозяин чаще всего не остаётся внакладе.