Собственность нефтяного магната

Темноволосый незнакомец ростом еще выше Рустама разворачивается ко мне всем корпусом. Он такой высокий и массивный, что я моментально ощущаю себя крохотной букашкой, даже сердце испуганно екает. Этот меня ладонью прихлопнет и не заметит даже.

– Как вы сюда попали?! – отступаю на шаг, не в силах выдержать такую мощную волну агрессии, исходящую от него, - И кто вы вообще такой??

Мужчина широко ухмыляется и, засовывая руки в карманы брюк, лениво произносит:

– Я, детка? Я твои неприятности.

Я хмурюсь и стараюсь выглядеть как можно более сурово и устрашающе. Но это сложно, когда ты худого телосложения, у тебя детская бутылочка в руке, на теле растянутая футболка и встрепанные волосы завернуты в гульку. Как назло, рядом абсолютно никого нет. Но даже не это важно. Главный вопрос: как этого типа вообще пропустили сюда? Или он один из людей Эрнеста? Тогда почему ведет себя так?

– Вы кто такой? Как мимо охраны прошли? – стараюсь говорить строго и не показывать, что я, вообще-то, перепугана тем, что этот бугай мне еще и угрожает.

– Я? Я брат Рустама Шахова. Ты ведь не будешь делать вид, что не знаешь его, да? – усмехается мужчина с иронией.

Широко распахиваю глаза и несколько раз обегаю лихорадочным взглядом незнакомца с ног до головы. Но ведь они не похожи даже... Я настолько растеряна внезапным заявлением, что некоторое время пораженно молчу.

– Брат?! – выдавливаю наконец и качаю головой, не сводя с него настороженного взгляда.
– Он никогда не рассказывал о брате.

– А он обязан каждой шлюхе о своей семье информацию вываливать?

Слова звучат хуже пощечины. Лишь то, что я стою на лестнице, удерживает меня от того, чтобы не отшатнуться, от такой внезапной грубости. Я поджимаю губы и сухо требую:

– Можно ваш паспорт?

Мужчина откровенно веселится. Демонстративно хлопает себя по карманам и с издевательской усмешкой тянет:

– Извини. Как-то не прихватил.

– Тогда убирайтесь из дома. Я не знаю, кто вы, вы подтвердить, что его брат, не можете, так что выметайтесь.

Взгляд мужчины неуловимо меняется. Он шагает ближе и останавливается вплотную ко мне, встречаясь глазами. Из-за того, что я стою на ступенях, мы оказываемся лицом к лицу.

– Не много ли ты на себя берешь, птичка? – прищурившись, уточняет он..

– Я сейчас охрану позову и вас вытолкают взашей, если сами не уйдете.

– Никто меня не выгонит отсюда, можешь даже не мечтать. С этого дня я здесь хозяин.

– Что? С какой это стати? – фыркаю я в ответ.

– А ты надеялась так скоро наследство заполучить? Придется тебя огорчить, детка, но брат назначил меня управляющим всем его имуществом до момента, пока не вырастет его сын. Это новость для тебя?

Я открываю рот и захлопываю его снова, потому что… да, это новость для меня и еще какая. Представляю, какой новостью это станет для самого Эрнеста. Надо же! В его гениальной партии случился такой фатальный просчет, от которого абсолютно все может пойти прахом. В груди невольно вспыхивает злое торжество.

– Вижу, что новость, - кривит губы в усмешке мужчина, так и не дождавшись моей реакции.

– Мне плевать на наследство. И на все остальное тоже.

Я делаю шаг в сторону и спускаюсь вниз, чтобы обойти нового гостя и наконец подогреть бутылочку для сына, но мой локоть осторожно, но настойчиво перехватывают чужие пальцы, останавливая. Остановившись, выразительно смотрю на чужую руку и поднимаю голову на мужчину. Сейчас он кажется еще более устрашающим и большим, когда разница в росте так сильно очевидна.

– Люди моего брата таинственным образом погибли, - игнорируя мой взгляд, говорит он серьезно, без тени улыбки, - Все, кто был к нему близок. А его тело даже не нашли. Хочешь сказать, тебе плевать?

– Они погибли не таинственным образом, а в аварии. Такое бывает, - отвечаю я, а сама невольно подмечаю. «Люди»? То есть, погиб не только сам Шахов и его водитель? Что Эрнест вообще устроил?

– В авариях, - поправляет брат Шахова, - не разом в аварии, а внезапно в разных концах города и страны. Не находишь это странным?

Я молчу, глядя в его серые, почти стальные глаза.

– Даже если и так, меня это не касается, - качаю головой наконец и вырываю руку из хватки.

– Ты не очень-то горюешь для безутешной вдовы, - летит мне в спину насмешливое замечание, едва я делаю пару шагов в сторону кухни.

Остановившись, оборачиваюсь к нему и парирую:

– А я не была за ним замужем.

Брат Рустама сокращает между нами расстояние и я еле подавляю в себе желание позорно отступить, лишь бы снова не чувствовать себя рядом с ним маленькой и беззащитной. Он останавливается, нависая скалой, и мне невольно приходится снова задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

– Мужчина, с которым ты жила больше года и от которого родила ребенка, по официальной версии погиб. А ты говоришь обо всем так спокойно, да и выглядишь на пять баллов, хоть и пытаешься пустить пыль в глаза растянутыми тряпками.

Я вскидываю брови в недоумении. На пять баллов? Это сарказм что ли какой-то? Но вместо того, чтобы отреагировать на колкость, я сухо уточняю:

– Мне упасть вам в ноги и рыдать, чтобы вы были довольны и отстали от меня?

– Для начала неплохо. Может быть тогда я поверю в то, что ты непричастна.

– Непричастна к чему?

– Пропаже Рустама.

– Он не пропал, а погиб, - поправляю на автомате.

– Я так не думаю. Слишком быстро его признали погибшим, хотя в сгоревшей машине останков так и не нашли.

– Послушайте… - не выдерживаю я.

– Вадим, - подсказывает мужчина, когда пауза затягивается.

– Так вот, Вадим. Следовали уже допрашивали и проверяли меня, - лгу я. Все равно все протоколы, что мне подсунул Тимур, я подписала, - Я почти все время провожу рядом с сыном, не выезжая из особняка никуда. Вы серьезно считаете, что я могу организовать пропажу олигарха, который ворочает миллиардами??

– Мне плевать на официальное расследование. Я приехал докопаться до правды и, будь уверена, я узнаю, что произошло с моим братом. И молись, чтобы твои слова подтвердились, и ты действительно была не при чем. Потому что, если я узнаю, что ты в этом замешана… - Вадим делает многозначительную паузу, напрочь игнорируя сказанное мной, пригвождает к полу прямым холодным взглядом.

– Мне ничего не нужно, - не отводя глаз, повторяю я твердо, - ничего, ни деньги, ни все это чертово проклятое наследство. Только сын. Можешь делать, что хочешь, только не трогай нас с сыном. Иначе…