Собственность Шерхана

— Имран, — вдруг тихо, чтобы Чабаш не услышал, зовёт она. — Я не хотела, правда. Они…они меня заставили.

Молчу. Она руку мне на колено положила. Без сексуального подтекста, скорее робко, испуганно, просто желая привлечь внимание.

— Руку убери, — сквозь зубы попросил я.

Она её отдернула, я успел увидеть на тонком запястье зеленеющий уже синяк. Раньше она была бы просто не достойна жалости, она — предательница. А сейчас думаю о том, что Лиза там одна, с этим уродом. И что он тоже ей может больно сделать. И понимаю вдруг, что не важна ни моя гордость, ни мои принципы. Пусть Лиза сотни раз меня предаст, только бы ей не было больно. Никогда.

— Я тебя люблю, — шепчет Лика. — Всегда. Я никого так не любила…

— Любовь не такая, — жёстко ответил я.

— А какая?

Я вопрос без ответа оставил. Сигарету выбросил в окно, оружие проверил. Обернулся, затем номер набрал, матюкнулся сквозь зубы — охрана отстала, менты затерли, а разбираться с ними сейчас некогда.

— Ждать будем? — спросил Чабаш и без меня зная ответ.

— Быстрее гони.

Ворота заводские распахнуты, словно специально нас ждут. Огромный двор пуст, машину бросаем, выходим. Тишина, только эхо от наших шагов.

— С нами иди, — бросаю Лике. — Тебе доверия нет.

Опускает голову, послушно идёт. Внимательно вниз смотрю — машина явно была, но её отогнали. Но следы остались, они ведут к одному из цехов.

— Зуб даю, он ждёт нас, — констатирует Чабаш.

— Держи зубы при себе.

Но я тоже уверен — ждёт. Но мне насрать, потому что там меня ждёт моя девочка. Я много лажал, признаю. Но сейчас не имею права её подвести, я горы с землёй сравняю, но её спасу.

Цех огромный. Я знал про этот завод Вяземских, но никогда особо глубоко не копал, меня их кирпичи да бетон не особо интересовали, и сейчас масштабы поражают. Огромное тёмное пространство, узкие окна вдоль потолка, где-то в вышине ворчит обиженно голубь, и эхо шагов.

— Здесь, как в ужастике, — тихо шепчет Лика.

И в это время сзади раздаётся противный лязг и скрежет металла. Замираем все трое, потом оборачиваемся. Металлические ворота, которые так гостеприимно распахнуты были, оказались автоматическими и сейчас медленно закрываются. Если побежать к машине и надавить на газ, может и успели бы вырваться из ловушки. Но я не побегу. Я вперёд пойду, к своей девочке.

Идём дальше, Лика начинает скулить от страха. Я бы её в машине оставил, но где гарантия, что там, на виду, она в безопасности? Она сама все понимала, и поэтому настояла на личной встрече и сейчас покорно идёт сзади. Она предала дважды и ей нужна моя защита. Мне это поперёк горла, но кинуть не могу.

Ворота остаются сзади светлым мутным пятном, когда тишина вокруг нас оживает, взрывается треском и хрипами.

— Раз! — громогласно разносится голос. — Раз, два, раз, два! Как слышно, как слышно, приём!

— Клоун, — сплевывает Чабаш. — Нахер ему эта театральщина?

А я знаю, зачем. Он хочет смотреть, как мы будем мучиться. Просто убить ему будет обидно. Он хочет отомстить за месяцы страданий. За то, что гоняли его как зверя на охоте. За то, что лишили сначала бизнеса, а потом вкусного наследства. Он хочет, чтобы нам было страшно.

— Голодные игры объявляются открытыми! — продолжал орать в громкоговоритель Вяземский, и голос его перемежается треском и шорохами. — Победителю достанется одна несколько помятая, но все ещё симпатичная блондиночка и много денег, а те, кому не повезёт, здесь сдохнут. Небольшой спойлер — сдохнете вы, так было задумано!

— Пошёл нахер! — заорал я.

— Ворота и все выходы заминированы, я вас очень долго ждал, соскучился. Удачи!

И словно в подтверждение слов сзади, оттуда, откуда пришли мы раздался гулкий взрыв. Здание застонало и вздрогнуло, но устояло. Меня в спину взрывной волной толкнуло, в воздух поднялась пыль, ничего не видно. Как улеглась, увидел, что Лика сидит на грязном бетонном полу и поскуливая размазывает слезы по щекам, оставляя тёмные разводы.

— Хватит слезы лить, — сказал я. — Поздно.

— С собой её возьму, — спокойно, словно ничего не взрывалось, ответил Чабаш. — Я здесь был недавно. Сейчас налево пойду, ты направо. Эта анфилада цехов соединяется дальше, там встретимся. Остальное заперто и под сигналкой, сам проверял. Где-то здесь она, ищи.

Я кивнул и повернул направо. Здесь ещё темнее, но глаза постепенно привыкают. На телефоне есть яркий фонарь, но использовать его было бы просто глупо — как мишень буду. Наверху, под высоким потолком переходы, и там вполне может сидеть снайпер.

Иду вдоль стены. Сейчас я в коридоре, хотя смешно называть коридором тоннель, по которому в свое время свободно ездили грузовики. Шаги шуршат. Кроме этого — тишина.

Смотрю по сторонам в мутную темную дымку и думаю о том, что живыми будет выйти сложно. Что любимый дядюшка, наверное, узнал мой секрет. Дело в том, что я несколько схитрил. Я так хотел, чтобы мои девочки были под моей защитой и носили мою фамилию, что ускорил процесс. Перед законом мы с Лизой уже муж и жена, а свадьба красивая лишь финальная точка, чтобы все было правильно. И Вяземский понял, что сейчас он теряет все.

Но если…если мы все умрём? Умрёт Чабаш, и Вяземского перестанут гонять бандиты. Умрём я и Лиза — маленькая Вера останется сиротой. Очень богатой сиротой, которая унаследует и мои капиталы, и Лизы. Моим родителям малышку так просто не отдадут — ну, кто отдаст маленькую белобрысую девочку, очень богатую, на Кавказ, когда у неё есть такой влиятельный дядя? А перед законом этот урод чист, к нему только у нас претензии. Сволочь.

Стискиваю зубы. Проблемы буду решать по мере поступления. Сначала найду Лизу. Обниму, лицом в волосы зароюсь, понюхаю. Смешно, но сейчас мне этого больше всего хочется — полной грудью её запах вдохнуть. Неповторимый. Такой, от которого голова кругом. Невинный и грешный. Сладкий и терпкий. Главное, найти её сейчас…

Не раздается ничьих шагов. Не выстрелов. Не взрывов. Начинаю думать, что это план Вяземского, и если он не стреляет, значит все идёт по его плану. Я просто шагаю в расставленную ловушку и не делаю ни единой попытки вырваться. Меня ведёт страх за любимую женщину, он сильнее всего на свете.

Коридор расширяется и перетекает в огромный полупустой зал. Здесь можно на машине гонять спокойно. Пожалуй, становится понятно, зачем этот завод Чабашу. Задеваю какую-то конструкцию плечом, она звенит, я вздрагиваю и опускаюсь на землю, ожидая выстрелов.

И тогда вижу его. Белое пятно в этом мире тёмных и серых красок. Темно, видно плохо, но это точно что-то белое. Сердце замирает, потом частит. Иду, потом срываюсь и бегу, похер, за себя не страшно, меня сейчас просто несёт туда неудержимо.

Это Лиза. Спряталась, забилась в угол. Потеряла сознание. Блять, я сейчас отнесу её в безопасное место, а потом вернусь и медленно будут убивать Вяземского. Очень медленно и очень жестоко.

Ее грудь вздымается, выдыхаю. Склоняюсь над ней, теперь в темноте различаю черты лица. Оно заострилось словно, хотя мы только вчера виделись. Под глазами тени. Касаюсь и от неожиданности отдергиваю руку — она горячая. Пиздец, просто, какая горячая.