Сочинения в 2 т. Том 2

Когда забивали сваи причала, он не спал несколько ночей. Сердце его восторженно билось, когда океанский корабль останавливался на рейде вблизи устья реки. И однажды, увидев новую карту в каюте капитана большого корабля, он заметил на линии берега надпись: Рыбачье. Сколько раз вспоминал и снова рассказывал об этом Крепняк! С каждым годом и месяцем оживал еще недавно пустынный берег. На севере, в Ногаево, гудели экскаваторы и автомобили мчались по шоссе. Быстрые и легкие китобои-разведчики бороздили море. Огромные лесовозы трубили на рейдах. Отряды старателей, — больше! — целые полки устанавливали драги на реках, у золотых россыпей и гнезд. И разве не знали Крепняк и Асмолов или Николай все это? Кто здесь жил, работал, рос, разве не знали они своих мест в этих дальних областях Родины?

Зоревыми восходами, в море, когда трепещущая тяжесть наполняет невода и один за другим, как живые самородки золота, падают на днище шаланды лососи, — разве только о своей удаче думает Крепняк? Нет, он думает о бригаде своей, о ее богатстве и радости, это чувство всегда жило в нем.

Но оно-то и тревожило теперь. Чутьем он угадывал эту скрытую отобщенность Ильи, которая к добру никогда не приводит.

Собираясь перед выходом в море еще раз осмотреть шаланду и сети, Крепняк поднялся еще затемно и вышел на улицу. Он удивился, увидев в полосе света, падающей из окна, Петушка с костылем в руке и рядом какого-то маленького человека. Они постояли с минуту около дома Рудого и потом неторопливо двинулись вниз.

Крепняк бросился им наперерез, но сразу остановился: из дома вышли еще несколько человек.

Теперь они шли прямо к нему. Нельзя сказать, чтобы он сразу все понял. Скорее боевой инстинкт проснулся в нем. Он отбежал в сторону и лег в траву. Четыре человека — он успел сосчитать их — приближались. Они проходили мимо Крепняка на расстоянии пятнадцати — двадцати шагов и каждый нес что-то в тяжело опущенной руке. Как не заметили они Крепняка? Здесь, на траве, кое-где лежали бревна, оставшиеся после постройки дома, наверное, это выручило бригадира. Прижимаясь к земле, он лежал неподвижно, вцепившись руками в траву, рядом с толстым сосновым кругляком.

Было еще темно, хотя первые проблески утра брезжили над тундрой. Крепняк прислушивался, затаив дыхание, но четыре человека шли молча, словно крадучись, и вот они скрылись за домом.

Дверь в доме Рудого осталась открытой… Крепняк поднялся с земли и тихо, бесшумно ступая, подошел к окну.

Койка Петушка была пуста. На табуретке еще дымилась недокуренная сигарета. Ниже, на полу, валялось ружье. Где же был вахтенный Алексей? Крепняк взошел на крылечко и заглянул в дверь. Вахтенный лежал около стола, бессильно раскинув крепкие руки. Крепняк подбежал к нему и, опустившись на колени, встряхнул его за плечи, но тотчас выпустил — Алеша был мертв.

«Степка! — первое, о чем подумал Крепняк. — Петушок бежал к японцам!» Он подхватил с пола ружье, внимательно осмотрел его — оба заряда были целы.

Ударить в колокол, поднять народ, задержать шхуну! И главное — скорей! Он шагнул к порогу, но на крыльце с маузером в руке стоял капитан «Моджи-мару». Значит, они все же заметили Крепняка. Темные стекла очков капитана тускло блестели, словно черный огонь плескался в пустых орбитах черепа. Одной рукой Крепняк вскинул ружье и выстрелил, не целясь. Капитан отшатнулся, но не упал. Он спрыгнул с крыльца и подбежал к окошку. Были слышны его торопливые шаги.

Прикладом ружья Крепняк сбил со столика лампу и прижался к стене рядом с окном. Стекла окна со звоном посыпались на пол, и четыре пули одна за другой со свистом вошли в стену. Капитан стрелял наугад. Крепняк не отвечал ему, в его ружье остался только один патрон.

Опустившись на пол, он дополз до стола и нащупал тело вахтенного. В кармане его бушлата он нашел еще три патрона и быстро перезарядил ружье.

Внизу на причале зазвонил колокол.

— Хорошо, — сказал Крепняк вслух. — Теперь мы их проучим.

Пуля ударила в стол, и от доски с треском отлетела щепка. Острый конец ее оцарапал щеку Крепняка. Он встал на колени и положил на стол ружье.

На зубьях разбитого стекла, на раме дрожала роса. Близко, около самого окна, выдвинулось плечо капитана, и Крепняк одновременно нажал оба курка. Он услышал негромкий сдавленный крик и снова шаги — капитан, видимо, возвращался к открытой двери. У Крепняка не было времени перезарядить ружье. Он подбежал к двери и стал у косяка, вскинув на плечо приклад.

С улицы донеслось несколько выстрелов, потом чей-то крик. В ярости Крепняк стиснул зубы и, не отрываясь глазами от крыльца, вытащил из кармана последние патроны. Вложить их он не успел по низким ступенькам осторожно поднимался очкастый капитан. Крепняк замахнулся разомкнутым ружьем, как цепом, но приклад зацепился за верхнюю перекладину дверной рамы и вдребезги разлетелся. Капитан отпрыгнул сначала, но сразу понял, что случилось.

Теперь уже смело он входил в комнату, держа маузер в протянутой руке.

Крепняк ждал, прижимаясь к стене. «Сейчас, — думал он, — сейчас, или будет поздно».

Капитан шагнул через порог и обернулся. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом японец выстрелил, и Крепняк упал к его ногам. Отступить капитан не успел. Словно огромный капкан захлопнулся и сковал его ноги. Он хотел выстрелить еще раз, но страшная сила швырнула его до потолка, пронесла над столом, ударила о стену. Падая, он извернулся, как кошка, и стал на четвереньки. Маузера он не упустил. В бешеной ярости Крепняк, впрочем, как будто забыл об оружии. Он увидел очки на полу и раздавил их, как саранчу. Японец оскалил зубы, присел и медленно повернулся, упираясь локтями в стену. Крепняк схватил его за рукав бушлата и за ногу и раскачнул над полом. Револьверное дуло коснулось его груди, но в ту же секунду он разжал руки, и японец опять пролетел через комнату к самой двери. Он хотел подняться и не успел: комната закружилась и потолок очутился внизу. Он закричал пронзительно и визгливо, но Крепняк вскинул его еще раз и опустил на пол.

Маузер лежал около порога. Не оглядываясь, Крепняк поднял его и вышел на улицу. Дом Николая уже горел. От причала бежали Варичев, Асмолов и вахтенные рыбаки.

Японцы засели в доме Николая — они стреляли редко, видимо, стараясь экономить патроны. Раненый Рудой полз через улицу. Он то поднимался на руках, то падал, зарываясь лицом в траву.

Рассвет был сырой и мглистый, тяжелые облака застыли над землей, огненный отблеск восхода пылал и дымился на них.

Издали еще Варичев заметил Крепняка. Подбегая, он увидел маузер в его руке и густое пятно крови на прсдплечьи — Крепняк был ранен.

— Дайте мне маузер, — сказал Илья и протянул руку.

Старый бригадир покачал головой:

— Нет…

Но Асмолов сказал радостно:

— Ружья несут!..

Нехотя, словно жалея об этом, Крепняк передал Илье револьвер.

Поселок уже проснулся, однако улица оставалась пустынной — все сразу поняли, что произошло.

Девушка, та самая, что была сиделкой у Серафимы, пробежала от лома к дому с винтовкой наперевес. Она остановилась у калитки, на совершенно открытом месте, и, прицелившись, выстрелила в человека, мелькнувшего за окном, в доме Николая. Несколько выстрелов раздалось в ответ. Девушка выше подняла голову.