Сочинения в двух томах. Том первый

Вошел кельнер и подал кофе. Франк Браун сказал:

— Протелефонируйте на станцию медицинской помощи. Пусть пришлют носилки. Наша дама тяжело захворала.

Тайный советник удивленно посмотрел на него:

— Что должно это означать?

— Это должно означать, — засмеялся племянник, — что я кую гвозди с головками, дядюшка. Должно означать, что я думало за тебя, и я, по-моему, думаю умнее тебя. Неужели ты воображаешь, что эта девушка, когда протрезвеет, согласится поехать с тобою? Пока я опьянял ее словами и вином, не давал ей даже опомниться, до тех пор она соглашалась со всем. Но от вас она убежит через несколько шагов, — несмотря на все деньги и на всех князей. Поэтому-то и нужно ее теперь взять. Как только принесут носилки, вы, доктор Петерсен, должны не медля ни минуты, отправиться с нею на вокзал! Первый поезд, если не ошибаюсь, идет в шесть часов, вы поедете им. Возьмите отдельное купе и уложите там пациентку, я думаю, она не проснется, а если и проснется, то дайте ей еще коньяку. Вы можете даже влить в него несколько капель морфия. А вечером вы уже приедете в Бонн вместе с добычей. Телеграфируйте, чтобы вас ждал на вокзале экипаж профессора, отнесите девушку в карету и отвезите прямо в клинику. Когда она окажется там, уйти ей будет не так-то легко, — у вас есть всевозможные средства.

— Но простите, — вставил ассистент, — ведь это же напоминает насильственный увоз.

— Хоть бы и так, — заметил Франк Браун. — Впрочем, ведь ваша буржуазная совесть спокойна: у вас имеется договор.

А теперь не теряйте времени попусту — делайте, что вам говорят.

Доктор Петерсен обернулся к патрону, который молча, задумчиво стоял посреди комнаты. Взять ему купе первого класса? И какую комнату отвести девушке? Не лучше ли нанять особого служителя для нее? И может быть…

Между тем Франк Браун подошел к спящей.

— Красивая девушка, — прошептал он. — Как золотые змейки, ползут твои локоны!

Он снял с пальца тонкое золотое кольцо с маленькой жемчужиной. Взял ее руку и надел кольцо: «Возьми. Эмми Стенгоб дала его мне, когда меня отравили ее дивные чары. Она была красива, сильна, была, как ты, странная женщина! Спи, дитя, — пусть тебе снится твой князь и твой ребенок от князя!» Он нагнулся и тихо поцеловал ее в лоб…

Принесли носилки. Носильщики уложили спящую, одели ее, закрыли шерстяным одеялом и вынесли.

«Как труп», — подумал Франк Браун.

Доктор Петерсен простился и тоже вышел.

* * *

Они остались вдвоем. Прошло несколько минут, оба молчали. Потом тайный советник подошел к племяннику.

— Благодарю тебя, — сухо сказал он.

— Не стоит, — ответил племянник. — Я сделал это только потому, что мне самому доставило это удовольствие, — было для меня хоть каким-нибудь развлечением. Я должен был бы солгать, если бы сказал, что сделал это для тебя.

— Я так и думал. Между прочим, могу сообщить новость, которая тебя, вероятно, заинтересует. Когда ты болтал тут о ребенке, мне пришла в голову одна мысль. Когда ребенок родится, я усыновлю его. — Он зло улыбнулся: — Вот видишь, мой дорогой племянник, твоя теория не совсем уж неправильна: маленькое существо Альрауне, еще не рожденное, даже еще не зачатое, отнимает у тебя состояние. Я сделаю его своим наследником. Тебе я сейчас говорю об этом только для того, чтобы ты не строил излишних иллюзий.

Франк Браун почувствовал удар. Но посмотрел профессору прямо в лицо.

— Хорошо, дядюшка, — сказал он спокойно, — ведь все равно в конце концов ты бы лишил меня наследства, не правда ли?

Но профессор выдержал взгляд и ничего не ответил.

Франк Браун продолжал: «Ну, так было бы недурно, если бы мы сейчас свели наши счеты, я часто сердил тебя, огорчал — за это ты лишил меня наследства: мы квиты. Но, согласись, ведь эту мысль подал тебе я. И в том, что ты получил теперь возможность ее осуществить, ты тоже целиком обязан мне. Значит, ты должен теперь меня отблагодарить. У меня есть долги…»

Профессор насторожился. По его лицу пробежала легкая тень. «Сколько?» — спросил он.

Франк Браун ответил: «Не так уж много! Тысяч двадцать наберется, пожалуй».

Он ждал, но профессор упорно молчал.

— Ну? — нетерпеливо спросил он.

Старик ответил: «То есть как это — ну? Неужели ты серьезно думаешь, что я заплачу твои долги?»

Франк Браун смотрел на него, в висках его стучало. Но он овладел собою.

— Дядюшка, — сказал он, и голос его слегка задрожал, — я бы тебя не просил, если бы мне не было нужно. Некоторые из моих долгов необходимо погасить теперь же. Среди них есть карточные долги, долги чести.

Профессор пожал плечами: «К чему же ты играл…»

— Я сам это знаю, — ответил Франк Браун. Он все еще одерживался, напрягая все свои нервы. — Конечно, я не должен был этого делать. Но раз сделано — я должен теперь заплатить. Еще одно — я не могу больше просить у матери. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что она делает для меня больше, чем в ее силах. К тому же она только недавно привела в порядок мои дела. В довершение всего она больна — словом, я не могу просить ее и не стану.

Тайный советник злорадно улыбнулся: «Мне очень жаль твою бедную мать, но это отнюдь не заставляет меня изменить решение».

— Дядюшка! — вскричал он, вне себя от этого холодного иронического голоса. — Дядюшка, ты не знаешь, что делаешь. В крепости я задолжал товарищам несколько тысяч и должен их заплатить еще на этой неделе. У меня также есть целый ряд мелких долгов разным людям, которые мне одолжили на честное слово, — я не могу их обмануть. Я взял взаймы даже у коменданта, чтобы поехать сюда.

— И у него? — перебил профессор.

— Да, и у него! — повторил он. — Я наврал, что ты при смерти и что я должен быть возле тебя. Он согласился дать мне денег.

Тайный советник покачал головой.

— Ах, вот что ты ему рассказал? Ты истинный гений в надувательстве и обмане! Этому необходимо положить конец.

— Господи, — вскричал племянник, — будь же благоразумен, дядюшка. Мне нужны деньги: я погиб, если ты не поможешь.

Тайный советник ответил: «Ну, особой разницы я тут не вижу. Ты и так погиб — порядочный человек из тебя никогда уже не выйдет».

Франк Браун схватился руками за голову:

— И это говоришь мне ты, ты?

— Конечно, — ответил профессор. — Куда ты девал все свои деньги? Ты тратишь их самым бессовестным образом.

Он не выдержал: «Может быть, дядюшка, но я никогда еще не брал их бессовестным образом — как ты, например…»

Он закричал, ему показалось, будто он поднял хлыст и опустил прямо на уродливое лицо старикашки. Он почувствовал, как попал в цель; он почувствовал также, как хлыст просвистел насквозь, не встретив преград, словно сквозь клейкую грязь…

Спокойно, почти дружелюбно тайный советник ответил: «Я вижу, ты все еще не поумнел. Позволь же твоему старому дяде дать тебе добрый совет, — быть может, он принесет пользу. Если чего-нибудь хочешь от людей, то нужно уступать некоторым их слабостям, — заметь себе это. И воспользуйся. Ты соглашаешься со мною, что я много приобрел. Я добился того, чего хотел. Теперь же наоборот — ты просишь меня, но и не думаешь идти нужным путем. Не воображай, однако, мой дорогой, что это могло бы помочь тебе в чем-нибудь — у меня. Нет, нет! Но, быть может, это поможет тебе у других, — ты поблагодаришь меня за добрый совет».