Социальная утопия и утопическое сознание в США

наблюдателям, попадавшим в Америку. А. Токвиль видел особенности исторического развития Америки в том, что они с самого начала «высвободили, так сказать, принцип демократии от

всех других, с которыми он должен был бороться в среде старинных европейских обществ, и пересадили его в чистом виде

на берега Нового Света» (Токвиль А. де. О демократии в Америке. М., 1897, с. 9. Курсив мой.— Э. Б.).

8 Историк Гарольд Родс, подразделяя американские утопии па три

основные группы — «потусторонне-направленные» («upward»

utopia), «внутренне-направленные» («inward» utopia) и «внеш-

не-направленные» («outward» utopia), определяет последние как

образ идеального общества, «существующего в настоящее время не здесь, но где-то» (Rhodes Н. V. Utopia in American political perspective. Tucson, Arizona, 1967, p. 17). Чтобы попасть

в такую утопию, нет нужды перестраивать существующее общество — надо просто оставить его и перебраться в это утопическое «где-то» (Ibid., р. 18). «Так, для Джефферсона утопия

могла быть осуществлена путем переезда из портового города

(как воплощения индустриально-торгового «зла».— Э. 2>.) во

внутренние районы страны, где человек мог обратить свои таланты и приложить свою энергию к земле, воспользовавшись

преимуществом добродетельной и спокойной жизни» (Ibid., 64

•mГию важен символ «границы», рубежа, ибо утопизм в

самом общем смысле есть не что иное, как именно преодоление границы — пространственной или временной, т. е.

им ход за пределы освоенного, освященного законом, санкционированного обычаем, стабильного, одним словом,—«нарушение» и «разрушение» по отношению к статус кво.

Утопическое сознание рождается в ситуации, когда «граница» либо «поджимает» и ее преодоление становится непременным условием дальнейшего развития, либо постоянно, без особенного давления, отодвигается все дальше и тем

самым как бы не существует, рождая иллюзию не ограниченного никакими рамками пространства, в котором протекает деятельность человека.

Предложенная Тернером концепция фронтира выглядит весьма уязвимой, когда с ее помощью пытаются объяснить чуть ли не все особенности исторического развития Америки. Вместе с тем невозможно отрицать, что

наличие «свободных земель»0 и непрерывно продолжавшееся вплоть до последней трети XIX в. смещение фронтира, а следовательно, отсутствие жесткой границы на

Западе Соединенных Штатов, служили важными факторами формирования и воспроизводства утопического сознания в США.

Эти представления были во многом иллюзорными, они

явно преувеличивали степень свободы поселенцев на вновь

осваиваемых землях и их реальные возможности построить

жизнь «по утопии». Тем не менее «миф о фронтире», как

р. 19). Ту же самую схему достижения утопии, замечает Г. Родс, мы обнаруживаем в концепции Тернера. Согласно аргументации последнего, «существование американского фронтира открывало новые возможности перед людьми, испытывавшими

недовольство и депрессию, которые были уделом тех, кто жил

в более населенных районах страны. „Пока существуют свободные земли, до тех пор существует и возможность для обеспечения лучшей жизни“...» (Turner F. I. The Frontier in American History. N. Y., 1921, p. 32). Т. e., «внешне-направленная»

утопия является, согласно Тернеру, выходом из того положения, в котором пребывает сегодня человек... (Rhodes II. V. Op. cit., p. 19).

9 В сознании американца здесь происходила та же аберрация, которая определяла его представление об «отсутствии истории». Земли Америки, конечно, не были «свободными», они были

заняты индейцами, по в сознании «белого человека», покорявшего Америку, это было равносильно представлению об их незанятости.

3 Э. Я. Бгггалои 65

называет его Рэй Биллингтон10, оставался в течение деся*

тилетий существенным фактором формирования социально-утопического сознания в Америке. Этому в немалой

степени способствовал постоянный, усилившийся во второй половине XIX в. приток иммигрантов, которые, как

и их предшественники, отправлялись в Америку с верой

и надеждой на то, что им удастся порвать с прошлым и

построить — по свободе, а не по необходимости — новую

жизнь.

Социально-утопическое сознание рождалось в американском обществе не только из представления об отсутствии временных и пространственных границ, т. е. о существовании неограниченных возможностей, открывающихся

перед обитателями Нового Света. Оно рождалось также из

прямо противоположного представления об ограниченности

реальных перспектив, которую непосредственно ощущали, особенно в кризисных ситуациях, представители различных групп американского общества, прежде всего рабочего

класса, фермерства, национальных меньшинств, не интегрировавшиеся в общество иммигранты. Заняв критические

позиции в отношении существующих институтов и отношений, они конструировали утопические проекты иного —более свободного, более демократического и справедливого — общества.

Пафос социального критицизма, как мощный импульс

формирования социально-утопического сознания пронизывает всю историю Америки. Его первые проявления, как

и первые попытки сформулировать утопический идеал, относятся еще к колониальному периоду. В известном смысле сама американская революция 1776 г. была подготовлена социальным критицизмом и социально-утопическими

исканиями предшествующих лет. «Колонисты,—пишет

Р. Уокер,— начинали как британские подданные, у которых

были в общем те же самые поводы для политического недовольства (что и у англичан.—Э. Ј>.). Однако поскольку

эти жалобы продолжали оставаться неудовлетворенными, колонисты начали строить в своем воображении общество, 10 «На Западе, согласно мифу о фронтире, раскинулся Сад Земной, готовый принять вновь прибывающих, чтобы превратить их

в высшие существа. Там, где изобильность природы гасит

инстинкт конкуренции, люди живут в мире и довольстве, освобожденные от зависти и скаредности, неизбежных на Востоке, где сгрудился люд» (Billington R. A. The American Frontier.