Социальный эксперимент

После перекуса Никита и Вальтер посетили мемориалы жертвам Холокоста и «Берлинская стена», КПП Чарли, где с 1961 по 1990 год Берлин делился на Западный и Восточный, прошлись по Александерплатц, Потсдамской площади и мосту Обербаумбрюкке – символу объединения Германии после разрушения Берлинской стены, заглянули в Берлинский кафедральный собор.

У Никиты от Берлина было тяжелое впечатление, то ли из-за его внутреннего состояния в связи с отсутствием Саши, то ли от многочисленных монументов, мемориалов, посвященных Второй мировой войне, плакатов с плачущими женщинами, ранеными солдатами, одиноко стоящими среди руин детьми. Никита не понимал, что на них написано, но сердце сжималось только от одного изображения. Никита видел фотографии Берлина после окончания войны в Интернете – ужасное зрелище, глыбы вместо зданий. Сейчас не осталось и следа от того времени, памятники архитектуры отреставрированы, построены новые здания, тут и там высились краны, продолжая возводить все новые и новые строения.

Никита понимал, что надо что-то делать со своим упадническим настроением, иначе он впадет в тотальное уныние. Он предложил Вальтеру зайти в супермаркет и взять вина.

– У нас с друзьями была традиция в Париже, после обеда мы покупали вино и с ним гуляли по городу. Придает легкости и жизнерадостности.

– Ты загрустил?

– Немного, – честно признался Никита, – Но вино все исправит, – улыбнулся он Вальтеру.

– Хорошо, – улыбнулся в ответ парень.

«Милый мальчишка, симпатичный и с такими тараканами в голове», – подумал Никита.

Они взяли по бутылке красного сухого и отправились гулять дальше. Поглазели на антиквариат на старейшем блошином рынке на улице 17 июня, прошлись по набережным реки Шпрее. На ужин решили устроить пикник.

В начале восьмого Никита и Вальтер сели в такси, Вальтер не сказал, куда они поедут. В машине Никите позвонил Андрей.

– Я как бы не волнуюсь и мне даже неинтересно, где ты, но ты хотя бы жив? – спросил он.

– Да, все хорошо, но вернусь поздно.

– Во сколько ты вернешься, меня меньше всего интересует, я скоро уйду, приду… не знаю во сколько.

– Это, к счастью, меня тоже не волнует.

– Ну тогда до встречи, куколка!

– Ага. Нескучной ночи!

– Да уж поверь, она такой и будет, не то, что у тебя со стихами под луной.

– Иди в жопу!

– И туда я тоже обязательно загляну!

– Шалава!

– Фригидная швабра!

Никита улыбнулся и повесил трубку.

Прежде чем остановиться на ужин, Вальтер решил показать Никите еще несколько достопримечательностей. Первая из них – Глиникский мост через реку Хафель. После Второй мировой войны по середине моста проходила граница между Западным Берлином и ГДР. На нем несколько раз советские и американские спецслужбы обменивались арестованными шпионами. Никита вспомнил, что смотрел фильм «Шпионский мост» как раз об одном таком обмене. Далее они отправились к Дому Ванзейской конференции, где 20 января 1942 года на совещании были приняты пути и средства «окончательного решения еврейского вопроса»…

Никакое вино не помогало Никите расслабиться, каждая достопримечательность падала в душу, как камень, Вальтер это заметил и решил его больше не мучить. Конечным пунктом прогулки был охотничий дворец Груневальд – старейший дворец Берлина, построенный в XVI веке на Груневальдском озере.

– Прости, я тебя совсем расстроил, – виновато произнес Вальтер, когда они входили во двор белоснежного дворца с рыже-красными крышами в стиле раннего ренессанса с элементами барокко.

– Ты тут ни при чем. Это история, от нее никуда не денешься. Просто я очень впечатлительный. А тут что было, опять фашисты творили свои бесчинства?

Вальтер улыбнулся.

– Нет. Здесь была более интересная история. В начале 1891 года Шарлотта Прусская, сестра императора Вильгельма Второго, после прогулки устроила в этом дворце оргию.

– Вот она, прародительница берлинского разврата, – прокомментировал Никита.

– Об этом происшествии узнал некто и стал шантажировать участников. Они получали письма с подробным описанием того, что творилось на той оргии, с детальными картинками. Скандал поднялся невероятный, народ негодовал, репутация императора была запятнана. К розыску шантажиста подключилась даже полиция. Был ряд подозреваемых, но в итоге с них снимали обвинения из-за отсутствия улик.

– И чем закончилась дело?

– Да как обычно, ничем! Шантажиста не нашли, а народ со временем потерял интерес к этой истории.

Парни обошли дворец и устроились неподалеку от него на берегу озера. Солнце уже катилось к горизонту, раскрашивая небо в пурпурные краски.

– Только знаешь, мне кажется, то, что сейчас происходит, – Вальтер задумчиво расстелил скатерть и достал сандвичи и фрукты, – ну, я про клубы, – это честнее, что ли. Люди не пытаются строить из себя святош… А те, кто больше всех кричит о своей правильности, на самом деле самые жесткие извращенцы. Пусть лучше ходят в клуб и трахаются со всеми подряд, выпуская пар, чем насилуют…

Никита открыл вино, протянул бутылку Вальтеру.

– Ой, мне, наверно, хватит.

– Брось, оно легонькое.

Вальтер улыбнулся и взял.

– Рад знакомству с тобой, Ники, – смущенно произнес он.

– И я.

Они сделали по большому глотку, сели на траву, лицом к озеру.

Диск солнца нижней границей коснулся горизонта, природа замерла. Деревья стояли не шелохнувшись, отражаясь в неподвижной зеркальной глади озера.

– Я тебя обманул, – произнес вдруг Вальтер.

Никита, загипнотизированный спокойствием природы, вздрогнул от голоса Вальтера, как будто забыл о его присутствии. Вальтер сделал глоток вина, продолжил:

– Матис у меня был первый и почти единственный, после него еще двое, нет трое.

– Ничего. Это не мое дело.

– Он насиловал меня… – тихо произнес Вальтер. – Ну в плане не то чтобы прям насиловал, просто брал, когда хотел, не спрашивая, чаще жестко, чем ласково, мог отшлепать, унизить. С друзьями и со мной наедине это было два совершенно разных человека. Воспитанный, тактичный с ними и похотливый зверь со мной.

– Почему ты от него не ушел?

– Он был старше меня почти на десять лет и всегда говорил: «Тебе повезло, что мы встретились, с другими было бы хуже». И я ему верил, но один раз решил проверить. Познакомился с парнем и переспал с ним ради интереса, но Матис был прав, я ничего не почувствовал.

– Тебе нравился тот парень?

– Не знаю, наверно… Я не из симпатии это делал.

– Как ты расстался с Матисом? Обычно такие люди так просто не отпускают.

– Я жил у него в Лейпциге. Однажды, когда он отымел меня дилдо до крови, я попал в больницу. Врачам он сказал, что я сам, а я побоялся сказать правду. Через два дня, когда стало легче, я сбежал из больницы. Через день родителей арестовали, и я уехал в Берлин.

– Он тебя не искал?

– Искал, писал. Я его везде заблокировал. Он знал, где я жил с родителями в Лейпциге, а бабушкин адрес в Берлине не знал. Это меня и спасло.

– Теперь понятно, почему ты асексуал. Не пробовал к психологу обратиться?

– Да не, я потом еще с двумя парнями встречался и понял, что меня в принципе секс не заводит. Возможно, Матис был жесток со мной, чтобы на какие-то эмоции вывести, а я толком и не реагировал, один-единственный раз завыл, когда он меня порвал…