Содержанка. Книга 2

— Он к тебе слишком сильно привязан.

— Отвыкнет постепенно. Ты еще не купала?

— Собиралась как раз. Как прошло свидание? — Мама начинает собираться. — Куда тебя водил наш Руслан?

Это мамино «наш» всегда вызывает улыбку. Этим она как бы демонстративно напоминает о симпатии.

— Пошли-ка ванну набирать! — предлагаю я Дему. — Да никуда я не уйду, не бойся. Сейчас помоемся и завалимся дрыхнуть. Ага? — Обращаюсь к маме: — Свидание хорошо, мы ужинали в ресторанчике на крыше, вид был чудесный. Руслан пригласил поехать с ним в Милан на пару дней.

— Ух ты! Когда?

— В следующие выходные. Проблема в том, что Демьян в формат не вписывается.

— Я посижу ради такого случая. У тебя как раз неделя, чтобы свернуть кормление.

— Не знаю, справимся ли мы.

— Ива, Дёмке почти год и два. Он спокойно продержится без тебя пару дней. Тебе Руслан нравится?

— Конечно. Мы с ним болтаем просто без остановки. Он крупный такой, большой, но при этом нежный. А главный плюс — в Австралии ни разу не был и не планирует!

Мама горестно вздыхает, и я тут же на себя злюсь: даже в этой ситуации я приплела бывшего!

— Просто попробуй. Замуж же тебя никто не заставляет идти. Демьян, когда вырастет, спасибо скажет, что ты не положила к его ногам свою жизнь.

Киваю. Мама, по сути, говорит о себе. Она жила с отцом, терпела побои ради моей спортивной карьеры. Это ужасно. Я не хочу, чтобы Демьян что-то подобное чувствовал из-за меня. Хочу, чтобы он мной гордился.

***

— О, мы забыли пижаму в сушке! Сейчас принесу. — Усаживаю закутанного в полотенце сына на кровать и спешу в ванную. По пути хватаю тряпку из кладовки и промокаю пол, на который наплескали.

Сотовый вибрирует. Руслан.

— Как Дёма? — спрашивает он. — Весь вечер о тебе думаю.

Улыбаюсь. Поехать в отпуск... Спать с кем-то кроме сына... вау. Вот это мысли. Рус много раз предлагал отправиться с ним в командировку, но я всегда отказывалась.

— Ему лучше, почти не кашляет. Сейчас буду укладывать.

— Я тут подумал. Он долго засыпает?

— А что?

— Может, мне приехать? Я уже не могу ждать, так хочу тебя.

Останавливаюсь перед зеркалом, смотрю на себя. Ведь и правда симпатичная. И хотя после сложных родов по-прежнему опасаюсь пускать в себя член, когда-то это должно случиться. Руслану я доверяю.

Демьян спит плохо, часто просыпается, но можно было бы попросить Руса пропустить стадию с поцелуями, чтобы успеть. Наверное, переспав с ним, я почувствую себя увереннее. Так сказать, откроюсь для мира.

В этот момент что-то падает. Звук глухой, но громкий. Руслан продолжает убалтывать, а я вздрагиваю и застываю от ужаса, потому что дальше... тишина.

Она парализует. Пугает больше плача. Больше всего на свете! Сердце обрывается, пот выступает между лопатками. Я срываюсь с места и несусь в спальню.

Демьян лежит на спине на полу, у кубиков, весь в крови. Лицо синее, он закатывается, не в силах зарыдать. Кидаюсь к нему. Хватаю, обнимаю. И когда он, наконец, делает вдох и заходится плачем, быстро осматриваю.

— Боже, боже!

— Ива, что случилось?

— Демьян неудачно упал с кровати! Он в крови!

— Звони в скорую.

Так. Расшиб лоб. И... боже, малыш. Прикусил язык. Столько крови, что я сама задыхаюсь, голова кружится, и сознание почти уплывает. Усилием воли заставляю себя собраться. Маленький мой.

Руки дрожат.

Дёмочка делает еще один вдох и начинает рыдать так, что меня трясет. Я прижимаю его к себе и едва не плачу сама. Но времени нет. Подскакиваю и бегу в кухню, достаю аптечку. Прижимаю ватный диск к ранке на лбу. Она небольшая, но глубокая, кровоточит. Вокруг наливается синяк. К врачу. Только сама я за руль не сяду.

Руслан сказал про скорую. Демьян плачет сильнее. Паника. Первым в списке контактов оказывается Алекс, и я понятия не имею, почему жму на его имя. Хочу сбросить, но он отвечает сразу же и выпаливает:

— Это Демьян? Что случилось?

Делаю вдох и кричу:

— Дем упал и расшибся! Тут травмпункт недалеко! Он так плачет, я ничего не слышу! Можешь вызвать скорую или свозить нас? Не знаю, что быстрее!

— Буду через пять минут.

Сыночек чуть успокаивается, горько всхлипывает. Торопливо одеваю его в то, что под руку подворачивается. Вытираю лицо салфетками, кутаю в одеялко и выхожу на улицу как есть — в домашних лосинах и футболке.

Машина Алекса уже стоит у подъезда. Он спешит мне навстречу, забрать Демьяна не пытается, тот вцепился в меня. Бегло осматривает лоб, к которому я прижимаю ватные диски.

— Думаю, не опасно, — говорит. — Но шрам может остаться.

— Боже! Крови столько было, — выпаливаю. — Дем вроде успокоился, но мне страшно.

— Поехали, покажем доктору.

Еще через десять минут мы в травмпункте. Алекс заносит Демьяна, я бегу следом с испачканными кровью салфетками. Алекс договаривается, и нас принимают сразу же. В кабинет заходим втроем.

По пути домой Демьян засыпает. Я сижу в машине, держу его на руках, поглаживаю. Ранку на лбу обработали и зашили, иначе бы и правда остался шрам. Язык, сказали, быстро заживет, ничего опасного. Малыш хмурится во сне, а я поджимаю губы. Так за него больно. Обнимаю не просто руками — всей душой кутаю. Ну как так-то! Все еще потряхивает. Господи.

Шок потихоньку отпускает, и я замечаю, что мы с Дёмочкой перепачкали машину. Поднимаю глаза и смотрю на затылок Алекса.

Глава 23

Равский напряжен, я это считываю, просто разглядывая затылок.

— Вот это вечерок, — шепчу.

Алекс бросает взгляд через зеркало. Молча возвращается к дороге. Я делаю вдох-выдох, стараясь успокоиться.

Не нужно было звонить Равскому, лучше бы в скорую, как советовал Руслан. У него больше опыта с детьми. Сколько его дочери? Двенадцать? Сейчас бы домой вернулись уже. Рус бы нас забрал из больницы, и все было бы хорошо.

«Как вы?» — на телефоне от Руслана.

Отвечаю:

«Всё в порядке, едем домой».

«Я приеду?»

Мешкаю. Единственное, чего мне сейчас хочется, — это остаться вдвоем с сыном и отдохнуть.

«Прости. Очень голова болит, хочу лечь. Давай завтра спишемся?»

«Конечно. Целую. Не переживай, все будет хорошо. Это же дети».

«Да, тоже так думаю. Целую!»

Алекс паркует машину недалеко от подъезда, я собираюсь попрощаться, но он как-то резко вырубает движок и выскакивает на улицу. Открывает заднюю дверь. В свете фонарей кажется, что он опять бледноватый. Губы поджимает, и от этой его реакции не по себе становится. Будто он в холодном бешенстве. Этого еще не хватало.