Содержанки по своей воле не уходят

— Вы сможете найти себе другую работу, если наша затея не выгорит?

— Я могу найти работу где угодно и когда угодно. Как вас зовут на самом деле? Я дал ей свою визитную карточку, она бережно взяла ее, словно буквы на ней были отпечатаны платиной.

— Как долго вы работали на вашей нынешней работе? — спросил я.

— Семь лет.

— Все понятно, — заявил я, — вы из той категории людей, которые работают без лишнего шума, но зато весьма эффективно. Именно по этой причине Бернис не хочет расставаться с вами, как с соседкой по совместной квартире. Это вы содержите квартиру чистой и опрятной. Могу побиться об заклад, что Бернис половину своего времени дома занимается тем, что разбрасывает повсюду свои вещи и одежду и, когда возвращается домой после свиданий, видит, что ее постель убрана, ее вещи, одежда собраны и аккуратно положены на свои места. Мне представляется, что вы делаете нечто подобное и в своем офисе. Думаю, что вы там наводите порядок после разгрома, учиненного другими девушками, сотрудницами офиса. Думаю, что вы прикрываете их огрехи. Полагаю, что вы делаете там все без излишнего шума и так аккуратно, что никто даже и не замечает, что вы как следует поработали. Единственно, что они знают, так это то, что, когда бы им не понадобилась нужная информация, они тут же находят ее на своих столах, аккуратно отпечатанную.

Мне представляется, что, если вы уйдете с той работы и» они попытаются найти кого-то на ваше место, то вся та контора будет в полнейшем хаосе. Сотрудники будут беспомощно бегать и рвать на себе волосы, а ваш нынешний босс будет восклицать:

«Что эта за чертовщина приключилась с Эрнестин? Верните ее обратно. Не важно, сколько мы будем теперь ей платить, но верните ее обратно”.

Эрнестин смотрела на меня, и в ее глазах все сильнее и сильнее разгорался огонек энтузиазма.

— Дональд, — призналась она, — я сама часто задумывалась над этим, но отгоняла подобные мысли прочь, поскольку считала, что я слишком тщеславна.

— Тщеславна? Да ничего похожего! — возразил я. — Почему бы вам не пойти на эксперимент?

— Дональд, я готова пойти на него. У меня есть некоторые денежные сбережения. Я могу некоторое время прожить и без постоянной работы… Завтра же я подам заявление об уходе.

— Одну минуточку, сестренка. Не спешите, — попытался я посоветовать ей. — Не надо прыгать в пучину только потому, что палубу корабля накрыла первая волна и…

— Нет, Дональд, я полна решимости сделать это. Мысль об этом все время где-то теплилась в моем подсознании. Я даже не представляла себе, насколько сильна была мечта у меня об этом, пока.., о, Дональд!

Она обвила руками мою шею и с силой прижалась ко мне всем телом.

— Дональд! — страстно прошептала она, — мой милый, мой дорогой! Я готова доказать тебе, на что я способна, уже сегодня вечером! Когда Бернис вернется домой, я вытяну из нее всю информацию до последней мелочи об этом убийстве и о всех слухах, обсуждавшихся в отеле. Я выдою ее до последней капли!

Я крепко обнял ее и слегка похлопал по бедрам.

— Славная девчушка! — пробормотал я.

Она глубоко вздохнула, продолжая буквально лежать в моих объятиях. Закрыв глаза, она замерла, и лишь на ее устах блуждала сладострастная улыбка. Я встретился на ее пути в самый ответственный момент ее жизни. В ее душе уже месяцами нарастал психологический кризис и сейчас она, наконец, сделала свой выбор. Она была на седьмом небе от счастья.

Она пообещала, что пожалуется на головную боль и завтра не выйдет на работу; таким образом у нее будут развязаны руки, чтобы помочь мне.

От возбуждения, охватившего ее, она никак не могла унять нервную дрожь.

Было одиннадцать часов вечера, когда я зарегистрировался в одном из номеров турецкой бани, чтобы провести в нем ночь. Я понимал, что полиция могла прочесывать отели, разыскивая меня, но я счел, что они не станут искать меня в турецкой бане.

При регистрации я скрыл свое настоящее имя и адрес.

Глава 7

Я не спеша позавтракал, заказав фруктовый сок, яичницу с ветчиной, кофе и пирожки. Мне хотелось плотно поесть, поскольку я не знал, когда мне придется есть в следующий раз.

Магазин по продаже фотоматериалов “Хэппи Дейз” открылся в девять часов. Я вошел в него в девять часов одну минуту.

Японец, продавший мне фотоаппарат, встретил меня блеском громадных очков в роговой оправе, ослепительной улыбкой и приторной вежливостью.

— Я очень извиняюсь, — с поклоном заявил он, — я — Такахаши Кизаразу. Столько беспокойства. Кто-то выбросил фотобумагу на пол. Должно быть, из пакета, который вы купили. Простите меня, пожалуйста. Очень извиняюсь.

Он кланялся и улыбался, улыбался и кланялся.

— Мы незамедлительно переговорим об этом, — пообещал я, — где ваш партнер?

Такахаши Кизаразу кивнул в сторону японца с ничего не выражавшим лицом, который раскладывал фотоаппараты на витрине.

— Позовите его сюда, — потребовал я. Кизаразу затрещал отрывистыми односложными словами, и к нам подошел другой японец.

Я раскрыл бумажник и показал две небольшие фотографии Эвелин Эллис.

— Вы знаете эту девушку? — спросил я. Японец принялся внимательно рассматривать фотографии, пожалуй, слишком внимательно. Я быстро взглянул на Кизаразу.

— Эти снимки делал я.

— Конечно, это вы делали эти снимки, — подтвердил я, — на обороте фотографий стоит ваше имя и печать вашей фотокомпании. Вы знаете эту девушку?

— Да, конечно, — согласился он, — рекламные снимки. В подсобке магазина у меня есть фотостудия для фотопортретов. Хотите взглянуть?

— Вы знаете эту девушку, — повторил я.

— Да, конечно, — подтвердил Кизаразу, — я знаю ее.

— Вы знаете, где она живет?

— У меня есть ее адрес в моих справочных книжках. А почему вы спрашиваете об этом снимке, пожалуйста?

Я повернулся к его партнеру.

— Когда я покупал в этом магазине фотоаппарат, то у входа стояла молодая женщина. Это она изображена на снимке? — спросил я.

Секунду голова японца оставалась неподвижной. Затем его взгляд скользнул в сторону Такахаши Кизаразу, после чего он отрицательно покачал головой.

— Нет, — заявил он, — на снимке изображена другая девушка.

— Вы знаете ту девушку? Вы встречали ее раньше?

— Очень извиняюсь. Я не знаю. Она рассматривала фотоаппараты, задала вопросы, но ничего не купила.

— Как долго она оставалась здесь после того, как я ушел?

— Вы вышли, и она вышла.

— Сразу же?

— Почти одновременно с вами. Я повернулся к Кизаразу.

— Послушайте, — заявил я, — я пока не знаю всех последствий всего дела, но я намерен их выяснить, чего бы мне это ни стоило. Если вы пытаетесь…

Я увидел, как его взгляд скользнул поверх моего плеча, и его дежурная улыбка, не сходившая с лица, неожиданно превратилась в застывшую ухмылку.

— О'кей, Коротышка, — раздался голос Сержанта Селлерса, — на этом можешь закончить. Я повернулся, чтобы взглянуть на него. Радом с ним стоял еще один мужчина в гражданской одежде. Я понял, что это был сотрудник управления полиции Сан-Франциско.

— О'кей, — продолжал Селлерс, — теперь мы, Дональд, беремся за дело. Ты пойдешь вместе с нами. Тебя хотят видеть в управлении полиции.

— В связи с каким обвинением? — спросил я. — Поначалу это будет обвинение в совершении кражи, — пояснил он, — а закончится обвинением в совершении убийства.

Селлерс повернулся в сторону Кизаразу.

— Что пытался выяснить этот парень? — спросил он.

Кизаразу неопределенно покачал головой. Мужчина, сопровождающий Селлерса, отогнул лацкан своего плаща и показал полицейский значок.