Содом и Гоморра. Города окрестности Сей

— Эй, ты не спишь?

Отпихнув полог, пошарил в темноте, отыскивая шнурок выключателя.

— Привет, — отозвался Билли.

Он улыбнулся. Выключатель дергать не стал, сел в темноте на койку, почесывая брюшко щенка. Пахло лошадьми. На дворе разыгрался ветер, от его порыва загремел плохо закрепленный лист кровельного железа в дальнем конце конюшни, но налетевший ветер сразу стих. В помещении было прохладно, и появилась мысль, не затопить ли маленький керосиновый обогреватель, но, подумав, он только скинул сапоги и штаны, опустил щенка в его коробку и заполз под одеяло. Ветер снаружи и холод в комнате напомнили о зимних ночах на равнинах Северного Техаса, где он жил в доме своего деда. Там точно так же, когда с севера налетала буря, прерия вокруг дома вдруг освещалась белым при внезапных вспышках молний, а дом сотрясался под ударами грома. Как раз в такие же точно ночи и такие же утра в тот год, когда ему впервые доверили жеребенка, он, бывало, вставал, завернутый в одеяло, и скорей в конюшню, — во дворе приходилось налегать на ветер, а первые капли дождя били хлестко, как камешки; дальше надо было пройти весь длинный конюшенный проход, и он шел по нему, похожий на закутанного в саван беженца, и полутьма прорезалась быстрым стаккато полосок света от прерывистых дощатых стен, когда один за другим, мельком, только на краткий миг белой вспышки открывались электрические просцениумы, и вот он уже в нужном деннике, где стоит маленькая лошадка, стоит и ждет его; он отпирал дверь, садился на солому, обнимал животное за шею и так держал, пока оно не перестанет дрожать. Он проводил так всю ночь и все еще сидел там утром, когда в конюшню входил Артуро, чтобы задать лошадям корму. Домой его обычно провожал Артуро, который из всех домашних один в этот час не спал, и он шел с ним рядом, отряхивая одеяло от приставшей соломы. Шел и молчал, будто он юный лорд. Будто он не лишен наследства войной и военной машинерией. В ранней юности все его грезы были об одном: прийти на помощь кому-то или чему-то испуганному и помочь. Нечто подобное, бывает, снится ему до сих пор. А еще вот: он стоит посреди комнаты в черном костюме и завязывает новый черный галстук, который надевал лишь однажды — в холодный и ветреный день, когда хоронили деда. И вот на другом таком же промозглом рассвете перед работой на ранчо Мэка Макговерна он стоит в своей выгородке конюшни в другом таком же костюме, и две половинки картонной коробки, в которой костюм доставили, лежат на койке пустые, если не считать разворошенной гофрированной бумаги, а рядом ленточка и нож, которым он ее разрезал (нож-то еще отцовский), а в дверях стоит Билли, на него смотрит. Вот застегнул пиджак, повернулся. Перед собой держит руки, скрещенные в запястьях. Маленькое зеркальце, которое он пристроил на один из продольных брусьев два на четыре дюйма, вмещает в себя всю грубую, в торчащих гвоздях, стену помещения и его лицо, бледное-бледное. Может, из-за света, который зима разлила окрест. Чуть наклонившись, Билли сплюнул в солому, повернулся и двинулся по проходу — это он в дом пошел, завтракать.

В последний раз увидеть ее ему суждено было в том же угловом номере на втором этаже гостиницы «Дос-Мундос» [198] . Он вел наблюдение из окна и, увидев, как она расплатилась с водителем, сразу пошел к двери, чтобы посмотреть, как она будет подниматься по лестнице. Пока она сидела, переводя дух, на краешке кровати, держал ее руки в своих.

– ?Est'as bien? [199] — сказал он.

198

Dos Mundos (исп.) — «Два мира».

199

У тебя все в порядке (исп.).

— S'i, — ответила она. — Creo que s'i [200] .

Он спросил ее, уверена ли она, не передумает ли.

— No, — сказала она. — ?Y t'u? [201]

— Nunca [202] .

– ?Me quieres? [203]

200

Да… Вроде бы (исп.).

201

Нет… А ты? (исп.)

202

Никогда (исп.).

203

Ты моя? (исп.)

— Para siempre. ?Y t'u? [204]

— Hasta el fin de mi vida [205] .

— Pues eso es todo [206] .

Она сказала, что пыталась за них молиться, но не смогла.

– ?Porqu'e not? [207]

— No s'e. Cre'i que Dios nome oir'ia [208] .

204

Навсегда. А ты? (исп.)

205

По гроб жизни (исп.).

206

Ну вот и все (исп.).

207

Почему? (исп.)

208

Не знаю. Подумала, Господь не станет слушать меня (исп.).

— El oir'a. Reza el domingo. Dile que es importante [209] .

После любви она лежала рядом с ним свернувшись, не двигалась и лишь тихо дышала ему в подмышку. Он не был уверен, что она не спит, но рассказывал ей про свою жизнь все подряд — все, что не успел еще рассказать. Рассказал, как работал у hacendado [210] в «Кватро-Сьенегас» [211] , как у его хозяина была дочь и как он в последний раз ее видел, как сидел в тюрьме в Салтильо и откуда у него на лице шрам {55} , о котором он давно обещал рассказать ей, да так и не рассказал. Рассказал он ей и о том, как видел свою мать на сцене театра «Маджестик» в техасском городе Сан-Антонио, рассказал и про деда с его конным заводом, и про Тропу Команчей, проходившую по западному краю дедовых угодий: как он еще совсем мальчишкой, бывало, выезжал на эту тропу осенними ночами в полнолуние, и там тени команчей шли и шли мимо него, возвращаясь к себе в потусторонний мир, шли и шли бесконечно, потому что если что-то привести в движение, то оно не остановится — уж таков этот мир, — так и будет продолжаться коловращение, пока не уйдет из жизни последний свидетель.

209

Да станет, станет. Помолись в воскресенье. Скажи ему, что это важно (исп.).

210

Помещика (исп.).

211

Cuatro Ci'enegas (исп.) — «Четыре болотца». Или «ручья», если на местном наречии.

55

…как у его хозяина была дочь и как он в последний раз ее видел, как сидел в тюрьме в Салтильо и откуда у него на лице шрам…

— Перечислены события из первого тома трилогии, романа «Кони, кони». Салтильо — столица мексиканского штата Коауила.

Тени команчей заполонили всю комнату и даже после их ухода еще долго там оставались. Он ей сказал, что на тот берег ее перевезет водитель Гутьеррес, который будет ее ждать у кафе на Calle de Noche Triste [212] {56} . У водителя будут и документы, необходимые ей для перехода границы.

— Todo est'a arreglado [213] , — сказал он ей.

212

Улице Печальной Ночи (исп.).

56

Улице Печальной Ночи. — Ночь печали — так было прозвано кровавое отступление конкистадоров из ацтекской столицы Теночтитлан в ночь с 30 июня на 1 июля 1520 г.

213

Я обо всем уже договорился (исп.).

Она еще сильнее сжала его руки. Ее темные глаза смотрели испытующе. Он ей сказал, что бояться совершенно нечего. Сказал, что Рамон их друг, бумаги в порядке и ничего с ней случиться не может.

– 'El te recoger'a a las siete por la ma~nana. Tienes que estar all'i tn punto [214] .

— Estar'e all'i [215] .

— Qu'edate adentro hasta que 'el llegue [216] .

214

Он будет ждать тебя в семь утра. Единственно, ты не должна опаздывать (исп.).

215

Я буду вовремя (исп.).

216

Но пока он не приедет, на улицу не выходи (исп.).

— S'i, s'i.

— No le digas nada a nadie [217] .

— No. Nadie [218] .

— No puedes traer nada contigo [219] .

– ?Nada? [220]

— Nada [221] .

217

И никому ничего не говори (исп.).

218

Я никому ни слова (исп.).

219

И с собой тебе ничего брать нельзя (исп.).

220

Ничего? (исп.)

221

Ничего (исп.).

— Tengo miedo [222] , — сказала она.

— Не бойся, — приобняв ее, сказал он.

Посидели, послушали тишину. С улицы начали доноситься первые возгласы бродячих торговцев. Она уткнулась лицом ему в плечо.

– ?Hablan los sacerdotes espa~nol? [223] — спросила она.

— S'i. Ellos hablan espa~nol [224] .

222

Я боюсь (исп.).

223

А священники говорят по-испански? (исп.)

224

Да, они говорят по-испански (исп.).

— Quiero saber, — сказала она, — si crees hay perd'on de pecados [225] .

Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то, но она прижала к его губам ладонь:

— Lo que crees en tu coraz'on [226] .

Глядя поверх ее сияющих темных волос, он неотрывно смотрел, как по улицам города разливаются и темнеют сумерки. Все раздумывал, во что он верит и во что не верит. И после долгого молчания сказал, что верит в Бога, хотя и сомневается в способности людей понять, что у Него на уме. Но в любом случае Бог, неспособный прощать, — это вообще не Бог.

225

Скажи мне, как ты думаешь, грехи прощаются? (исп.)

226

Говори то, во что ты веришь всем сердцем (исп.).

– ?Cualquier pecado? [227]

— Cualquier. S'i [228] .

– ?Sin excepci'on de nada? [229] — Тут она вновь прикрыла ему ладошкой губы; он поцеловал ее пальцы и отвел ладонь.

— Con la excepci'on de desesperaci'on, — сказал он. — Para eso no hay remedio [230] .

227

Какой бы грех ни был? (исп.)

228

Да. Какой бы ни был (исп.).

229

Без всяких исключений? (исп.)

230

За исключением самоубийства… За это не бывает прощения (исп.).