Соединенные Штаты России 2

— Все же шар у него похож на обыкновенный диодный светильник.

— Не удивлюсь, если это он и есть, — ответил Разумовский. — Ты обратил внимание на резьбу на стенах? Учти, у ребят нет железа. Как ты думаешь, чем эти рисунки сделаны?

— Знаешь, Рим, у меня сейчас странное ощущение, — шепотом, чтобы не мешать товарищам, ответил Костя. — Я даже Испанию средневековую почти спокойно воспринял. Ситуация, конечно, аховая, но все же там все было относительно понятно. А тут, мне кажется, мы как на другую планету попали. Все чужое и непривычное.

— Привыкнем, — сухо ответил Разумовский, а помолчав, добавил: — Вообще, конечно, странностей здесь явно больше, чем я предполагал. Можно было задержать жреца и выяснить, что за шар у него, но я решил, что это и до завтра подождет. Еда и сон важнее. А мужик, в отличие от нас всех, — местная верхушка власти. Наверняка врать и изворачиваться умеет так, что мы рядом с ним, как пацаны сопливые.

— Ты прав. Такие разговоры разговаривать лучше на свежую голову.

Помолчали, пару раз обошли комнату, потом Рим заговорил снова:

— Кстати, Кость, ты заметил, что воздух не портится? А ведь мы где-то в самом центре этой пирамиды.

— Ну, если это планировалось под жилые помещения, то изначально какие-то воздуховоды должны были провести.

— Зачем жилье без окон планировать?

— Да кто их знает, — чуть раздраженно ответил Цинк. — Тут все какое-то… Ну вот смотри, на рисунках на стене видел чувака на велосипеде?

— Это в комнате с бассейном? Да, я тоже внимание обратил.

— А ты хоть одну тележку видел здесь? Даже урожай с полей таскают на себе в корзинах. А ведь чего проще: тележку соорудить и прикатить? — Цинк помолчал и добавил: — Непонятные они. Говорю же, как с другой планеты.

— Ну, я читал, что вроде как ацтеки колеса не знали. Хотя спецы по истории спорили об этом, но ты пойми, Костян, я же не ученый. Мне споры эти ни о чем были. Я, скорее, развлекуху с тайнами искал в книгах. Так, чтобы после службы мозги разгрузить. Кто бы знал-то, что так вляпаемся… — с сожалением закончил Разумовский.

— Если по рисунку судить, они не «не знали», а не хотели пользоваться. А причину понять мы сами не сможем. Надо завтра этого самого Махо порасспросить хорошенько.

— Да уж… Мутный товарищ.

— Вот-вот, — согласился Цинк. — Глянь на часы, чо там? Не пора ребят будить? Глаза слипаются, — он зевнул и сильно, с хрустом потянулся.

Через пару минут, растолкав смену, оба растянулись на свободных циновках и уснули, едва прикрыв глаза. До утра все было тихо и спокойно.

Глава 16

Спозаранку успели в удовольствие поплескаться в бассейне и переодеться в чистое, высохшее белье, и все чувствовали себя значительно бодрее.

Да и сам завтрак выдался значительно более роскошным. Подали на стол отличную рыбу, какую-то отваренную крупу и даже двух огромных запеченных птиц.

— Индейка, — кланяясь, пояснил Махо. — Повара начиняют ее ароматными травами и овощами и запекают целиком в огне.

Бык слегка подтолкнул Разумовского локтем в бок и спросил:

— Слушай, а что ты мужика с нами за стол не сажаешь?

— Посадить с собой всегда успеем. Пока не хочется. Мутный он какой-то.

— Ну, смотри, как знаешь. А по мне, так обыкновенный жрец.

Рим едва не подавился, и чуть фыркнув, спросил:

— Вась, ты дохера жрецов знаешь?

— Ну, Ксен же вон, — Бык кивнул на молча жующего жреца, — вполне себе адекватный парень.

— Он вояка бывший. И в отличие от этого пончика, — кивок в сторону Махо, — мне кажется, искренне верил в богов и во все вот это.

— Ладно. Решай сам.

Бойцы молча слушали разговор командира и Быка, и, поскольку больше вопросов не возникло, то Разумовский решил, что остальные с ним согласны. После завтрака, когда слуги унесли остатки еды, оставив на столах только вазы с фруктами и кувшины с напитками, он поманил пальцем Махо.

Тот подошел, торопливо кланяясь, и уставился в глаза:

— Что прикажешь, Великий?

— Я хочу знать, почему вместе с тобой не пришел правитель моего народа?

Бойцы затихли и слушали внимательно. Правил сейчас ацтеками дядечка со сложным именем Ауисотль. Был он, по словам Рима, неплохим полководцем, расширил земли, привел рабов и прочее, прочее, прочее.

Махо начал кланяться еще чаще, подобострастнее и объяснять:

— Великий, Ауисотль вернулся с победоносной войны шестнадцать дней назад. Он публично пообещал принести богам невиданную жертву. Сейчас, о Великий, он исполняет обещанное.

Рим скептически вскинул бровь, потёр правой рукой легкую щетину на подбородке и спросил:

— Разве ему не донесли, что боги сами явились в Теночтитлан?! Или он не считает нужным оказать нам уважение?

— О Великий, не гневайся на своего слугу! Еще ночью я лично посещал Императора, — толстяк чуть растерянно развел в стороны пухлые ладони, не забывая придерживать посох локтем. — Таково было его решение. Он придет днем оказать вам необходимые почести. Не гневайся на меня, Великий.

Рим нахмурился и ответил:

— Я не гневаюсь на тебя. Я хочу знать, чем занят он сейчас, что не нашел времени для нас.

— Если ты захочешь подняться на вершину, я сопровожу тебя и проведу мимо охраняющей его стражи.

— Ну, охереть, — возмутился Бык. — Интересно, этому Ауе… суко, не выговорить… Ему никто не говорил, что сено к лошади не ходит?

Андрей усмехнулся и на русском ответил:

— Не, Вась, никто не говорил. Он и лошадей-то никогда не видел. — затем, снова посмотрев на Махо, спросил: — С вершины этой пирамиды мы увидим?

Махо торопливо закивал головой, радуясь, что боги говорят мирно, голос не повышают, молниями и огнем не кидаются: ночью раскаленные под ногами камни очень впечатлили жреца.

Подниматься вверх пришлось очень и очень долго. Ступени, вырубленные прямо внутри камня были достаточно высокими и неудобными. Несмотря на то, что откуда-то залетал легкий сквознячок, Махо потел и задыхался, но мужественно тащился первым, забираясь все выше и выше.

Макушка пирамиды была облицована очень интересными плитами. Черный, мутновато-прозрачный материал, как будто задержал в своей глубине переливающуюся дымку. Казалось, что они ступают по грозовым облакам, сквозь которые смутно просвечивают какие-то медные или золотые детали. Однако, разобрать, что именно было внутри плит, не получалось: эта дымка оказалась подвижной.