Соединенные Штаты России 2

— Вот что значит человек никогда в огороде не возился, — несколько картинно вздохнул Рим. — Ты бы, Макс, хотя бы посмотрел, чем местные работают. У них, к твоему сведению, все это есть, просто медное. Хотя… — Андрей ненадолго задумался и подвел итог, — Кусочек истины в твоих словах все же есть. Думаю, железо они оценят быстро. А распространять нам его по континенту все равно надо. Так что начнем с малого…

* * *

Медленно и неповоротливо, но работа двигалась. Обучались в школе дети и жрецы, мастерская по производству изделий из перьев под руководством Фифы была собрана в одном месте. Не все мастера согласились на переселение, но те, кто согласился — не пожалели. Если судить по времени, то скоро будет решено, с кем из пиратских пленных придется расстаться, а кто будет вынужден поселиться в Мексике.

Проблема возникла там, где ее совсем не ожидали, и озвучил ее Фаэт.

Глава 34

— Марсело Гарсия — не тот, за кого себя выдает.

Рим с Цинком переглянулись, не слишком понимая, что это значит. По лицу же Фаэта прочитать что-либо было невозможно. Поэтому Разумовский просто спросил:

— В каком смысле?

— В прямом. Этот человек представился бедным торговцем, но почему-то он скрывает даже настоящее место рождения. Я дважды ловил его на маленьких несостыковках, да и его физические данные сообщают о постоянной лжи. Я не знаю, как получить достоверные данные.

Цинк чуть скривил тонкогубый рот и сказал:

— Ничего, зато мы знаем.

— Охолонь малость, — нахмурился Разумовский. — Не пытать же этого балбеса. Может быть, какой-нибудь скрытый еврей или мормон? Просто боится нас, да и все.

— А ты не думал о том, что это может быть человек инквизиции?

— Цинк, куда тебя несет-то? Я понимаю, что врага нельзя недооценивать, но ты не забывай, что сюда он попал совершенно случайно. Инквизиция понятия не имеет, где мы и что мы.

— Рим, а с чего ты взял, что он охотится на нас?

— Упс…

Похоже, такая мысль Разумовскому даже не пришла в голову. И сейчас он растерянно смотрел на Цинка. Впрочем, растерянность продлилась не слишком долго. Андрей пожал плечами и сделал вывод:

— Ну, пусть даже инквизитор. Останется на острове навсегда, только и всего.

Допрос вели стандартно. «Злой полицейский» — Бык, который за шиворот приволок этого самого Марсело, и «добрый полицейский» — Разумовский, который строго приказал на хорошем испанском:

— Отпусти, сейчас же!

Андрей с интересом рассматривал пленника, но ничего необычного в нем не находил. Самый что ни на есть стандартный молодой мужик лет тридцати, узкокостный, довольно высокого роста, узколицый и чуть длинноносый. Борода неопрятная и, судя по длине, не на судне отпущена, а была и раньше. Одет в сильно заштопанные холщовые штаны и такую же рубаху. Пленник явно чувствовал себя неуютно.

Перед ним на троне, окруженный местными черноглазыми вояками в перьях, браслетах и бусах, сидел крепкий моложавый мужчина в непривычной одежде. На правителе не было ни золотых колец, ни ожерелий. Он хорошо говорил на испанском, но урожденным испанцем не был, об этом говорил грубоватый акцент.

А главное, что смущало в этом европейце, это то, что местные искренне считали его императором. Ему кланялись низко, его везде сопровождала личная охрана. И слушались этого самого Рима беспрекословно.

Как явный чужеземец мог сесть на трон этих полудиких племен, не знающих Господа? Как он мог завладеть золотым троном и прочими богатствами этой страны? Даже зал, в который притащили сейчас пленника, говорил о том, что местные дикари купаются в золоте и не знают ему настоящей цены!

Испанец не был слишком уж опытным путешественником, но был ученым. И все эти факты, которые он подметил, не давали ему ясной картины. Он совершенно не понимал, как обращаться с этими странными людьми. Их удивительные машины потрясали воображение. Их големы превосходили все, о чем испанец слышал ранее.

В отличие от своих спутников, которые в действительности были просто небогатыми купцами, объединившимися для путешествия, испанец был аналитиком и ученым. И глядя на чужаков, испытывал некоторую панику. Их внешность, знания и умения совершенно не укладывались в достаточно ясную ранее картину его мира.

Силач, который грубо притащил сюда испанца, положил руку на плечо так, что гостя перекосило, и пробубнил ему в ухо:

— Говори правду, скотина. А то я тебя… вот этим мальчикам, что за троном стоят, отдам. Знаешь, что они делают с пленными? А хочешь узнать?

Испанец был не так уж и юн, чтобы не понимать смысла угрозы. Кроме того, все это время они жили в одном доме с несколькими слугами этих странных людей, с матросами-испанцами с судна «Россия» и странно наглым еврейским мальчишкой.

Этот самый Давид, как будто забыв о проклятии своего племени, держался с прибывшими не просто уверенно, а нагло. Как будто они, честные торговцы, статусом ниже, чем он…

Испанец умел слушать и умел расспрашивать. И то, что он узнал от матросов и даже от этого богомерзкого Давида, породило только новые вопросы и не дало никаких ответов. Сейчас пленник напряженно переводил глаза с человека на императорском троне на огромного силача и судорожно пытался понять, как нужно вести себя.

— Василий, не пугай человека. Сейчас он сам, совершенно спокойно и добровольно расскажет нам всю правду.

После этого император чуть повернул голову и скомандовал голему стоящему по правую руку, что-то на незнакомом языке.

Из глаз голема, засветившихся потусторонним зеленым светом, вытянулись видимые лучи, которые легли под ноги пленнику сеткой непонятных знаков. Здоровяк, продолжавший сдавливать его плечо, ухмыльнулся и сказал:

— Или говори, или я тебя сейчас внутрь закину.

Наука наукой, но дьявольских сил испанец боялся. Представив, что ему придется шагнуть туда, в эти сатанинские письмена, он торопливо перекрестился и заговорил:

— Америго! Америго Веспуччи…

При его имени этот чудовищный сеньор Басилио и мужчина на троне переглянулись и о чем-то быстро заговорили на незнакомом языке. Наконец император задал еще один вопрос:

— Почему ты лгал изначально?

— Сеньор… дом Джаннотто Берарди богат и знаменит. Меня ценят там, но я не хотел, чтобы с хозяев просили огромный выкуп…

— Скажи, Америго, ты не задумывался, как мы узнали о твоей лжи?

Пленник неопределенно пожал плечами, а Разумовский продолжил.

— Мы умеем отличать ложь от правды. Сейчас ты расскажешь о себе все. И если солжешь хоть словом, — он небрежно улыбнулся и закончил: — я уйду и оставлю беседовать с тобой сеньора Басилио.

Этот самый чудовищный Басилио радостно заржал и сказал что-то на чудовищном, каркающем своем языке, что вызвало улыбку императора.