Соглядатай, или Красный таракан
Шрифт:
– Наталья, ты у меня старший повар. Ты должна проверять качество еды.
– Сейчас, иду, – беру ложку, пробую суп, котлеты, подливу. – О, шмек, гут, фрау Ида. Очень вкусно!
– От-т-шен кусно? – медленно повторяет русские слова фрау Ида. – Получился суп?
– Да! Замечательный суп! Ложка в нем стоит и не падает…
– Я думаю так, что это не первое блюдо, а второе, – говорит фрау Ида. – Это такой вид каши. Русские не любят бульоны, так?
– Русские любят суп с гущиной, – смеюсь я. – Очень вкусно!
Однажды фрау Ида пришла заплаканная, с темными кругами под глазами.
– Наталья,
– Кто вас там ждёт?
– Дочь и старенькая матушка… Как-то они там? Ландсберг недавно разбомбили…
– А муж есть?
– Он офицер… На фронте… Не знаю, жив ли?
Меня так и подмывало упрекнуть её в том, что я тоже хочу домой, и меня ждут – не дождутся старенькая мать и дочка. В отличие от неё я прошла лагеря, и голодала, и работать меня заставляли, и всякие унижения испытала… Но что с неё, фрау Иды, возьмёшь? Не она начинала войну, хотя, наверное, тоже боготворила этого «сверхчеловека», своего кумира Гитлера.
Русские люди обидчивы, но не мстительны. Как боль прошла, так и сочувствуешь недавнему врагу. Впрочем, какой она мне враг? Мы жили каждая сама по себе, друг друга не знали, ничего дурного не замышляли, и если судьба нас свела, то только потому, что случилась война. Наш общий враг – война.
– Фрау Ида, ваш муж – офицер. А наши офицеры вас за это не обижают?
– Русские офицеры хорошие. Да-да!
– А ваши уничтожали женщин, детей, расстреливали семьи военнослужащих…
Фрау Ида отвернулась. По её вздрагивающим плечам я поняла: плачет, и хочет скрыть свои слёзы.
– Наталья, бери себе русскую помощницу, – наконец сказала она. – Не могу больше тут оставаться… Я не знаю, что с моей дочерью и матерью… Сердце болит…
«У-у, гады! – пронеслось в мозгу. – У тебя сердце болит? А у меня не болит, да? А у моей мамы? Я просилась сюда к вам, в чужую страну? Спрашивали вы меня об этом? А теперь – сердце болит! У-у…»
– Отпустите меня, пожалуйста, домой, – жалобно повторила фрау Ида.
– Я доложу капитану, – сухо ответила я.
Но капитан не разрешил отпустить фрау Иду, пока ей не найдут замену. Узнав об этом, она не вышла на работу. Сказала, что заболела. Её отсутствия никто не заметил: борщ, котлеты, оладьи, жаркое у меня получались ничуть не хуже. Но как-то прибегает на кухню одна наша девушка и говорит:
– Наташа! Фрау Ида совсем плоха стала… Ничего не ест, умирать собралась…
– Да ты что?!
Я налила в котелок куриного бульона, прихватила пару пирожков и пошла к немке.
– Поешьте, пожалуйста, – сказала я фрау Иде. – Вы очень похудели. Что с вами?
– Я скоро умру, – ответила она. – Это от тоски по родным… Мне ничего не надо…
– Капитан сказал, что скоро в сторону вашего города пойдёт колонна машин. Он договорится, чтобы ребята вас с собой взяли…
– Правда? – она оживилась, приподнялась на локте, пытливо заглядывая в мои глаза. – Вы меня не обманываете?
– Но больную никто не повезёт. Вам надо поправиться!
– Наташа, я поправлюсь! – улыбнулась фрау Ида. – Но я не ем жирную пищу… Пожалуйста, накопай в саду спаржи, свари мне суп из неё – без жира, на одной воде…
Отварила я спаржу, на следующий день она попросила суп-пюре из картофеля, немного молочного киселя.
На третий день фрау Ида сама встала с постели, без посторонней помощи добралась до кухни:– О, Наташа, я ожила от твоих супов! Но мне так хочется настоящей еды. Я голодная!
– Ну, слава Богу! – обрадовалась я. – А то помирать собралась… Вам ещё нужно дочь растить!
А на четвертый день, когда фрау Ида уехала с нашей колонной в свой город, во дворе загремела тачанка. В кухню вбежал возчик Володя. Его крупное, покрытое рыжими веснушками лицо сияло, как масленичный блин.
– Наталья! Победа! – закричал он и кинулся меня обнимать. – Кончилась война!
– Пусти, чёрт! Да что ты меня как медведь облапил? – ничего ещё не понимая, я сердилась и пыталась вырваться из его объятий. – Хватит дурковать!
– Война кончилась! – орал Володя. – Не соображаешь, что ли?
И тут во дворе прогремели выстрелы. И раз, и два, и три. Это салютовали солдаты, которые уже знали о капитуляции Германии.
– Быстрей собирайся! – заторопил меня Володя. – В штабе будет митинг, потом гулянье. Велено всех собрать, кто свободен от работы…
Я кинулась в свою комнату, сняла халат. А что же одеть? Лагерное платье, что ли? Вспомнила, что у меня есть юбка, которую дала Маруся, когда их увозили из «Лоренца». И кофточка беленькая есть.
Юбка узкая, но ничего, можно терпеть. А вот кофточка маловата, застежку никак не застегнуть. Позорище, а не кофта! Вдобавок ко всему, узкая в рукавах и в спине, она лопнула. Со злости я довершила «процедуру» : белые клочки легли на пол.
– Ну, скоро ты там? – кричит Володя. – Давай быстрей!
– Не поеду я никуда! Мне нечего надеть!
– Эх, ты! – пожурил Володя, заглянув в комнату. – Не могла себе трофейного платья раздобыть!
– Что, я за трофеями сюда приехала? – разозлилась я. – Иди отсюда! Никуда я не поеду…
– Ладно, так и доложу в штабе, – сказал Володя и ушёл.
А я наревелась и, обессилев от слёз, уснула.
Утром, в половине пятого, меня, как обычно, разбудил дневальный. Я побрела на кухню, где с вечера наварила полкотла мяса. Оно даже остыть не успело. Вычерпала бульон, добавила в него разных специй и поставила на плиту – пусть разогревается. Солдаты, которые работали на ферме после госпиталя, нуждались в хорошем питании, и начальство велело ничего для них не жалеть. Так что завтрак у них был сытным: наваристый говяжий бульон, холодное мясо, печенье, чай с сахаром.
– Наташа, я сегодня снова наловлю в Варте рыбки. Пожаришь?
Это наш завхоз сержант Гмерин заглянул на кухню. Нашёл себе «прибавку» к обеду!
Пожарю, – ответила я. А сама вспомнила недавнее разоблачение этого самого Гмерина. Выздоравливающие солдаты стали замечать, что им мало дают сахара, да и котлетки как-то в весе поубавились, а борщ совсем жиденьким стал. Заподозрили, конечно, главную повариху, Это, мол, Наташа тащит с солдатского стола всё подряд. Может, приторговывает продуктами на стороне. Приехал к нам разбираться капитан из штаба. Я уже давно подозревала неладное: ключи от кладовой у завхоза, продукты он выдаёт мне под расписку, но с каждым разом всё меньше и меньше. Хотя в накладных значатся привычные цифры. Ну, я и сказала об этом капитану.