Сохрани любовь

— Я… я прошу извинить меня за ту боль, которую причинила вам. Я просто думала… — я понимал, что она имела в виду. Но в её извинениях не было нужды. Впервые, с тех пор, как номер Кэтти высветился на экране моего мобильного телефона, я был рад, что она позвонила.

Я дотянулся до её руки, и девушка подняла голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Кэтти, всё в порядке. Между нами всё хорошо, — кивнув в сторону Мэдди, я добавил: — И я рад, что ты тогда позвонила, — я слегка улыбнулся, но в этой улыбке, увы, не было радости, я просто показывал, что между нами, действительно, всё хорошо.

Она тоже улыбнулась мне вымученной улыбкой и, попросив прощения, пошла искать папу. Когда Кэтти вышла из комнаты, то Мэдди заметила огромное количество фотографий, моих и Шейна. Она встала и подошла к ним, а мне не оставалось ничего, кроме как последовать вслед за ней.

Мэдди взяла в руки одну из фотографий, где были изображены мы с братом в нашей бейсбольной униформе много лет назад, и прижала руку к груди. Она посмотрела через плечо на меня, и я увидел, как слезы блестели в её глазах.

— Вы выглядите такими счастливыми. Вы прямо, как лучшие друзья.

— И мы, действительно, были лучшими друзьями. Господи, как же я скучаю по нему, — я низко опустил голову, смотря на эту фотографию. Притянув Мэдди к себе, я сказал:

— Но увидев его здесь, на этой фотографии, я понял, что не настолько это и больно. Я провёл столько времени пытаясь отгородиться от всех воспоминаний, забыв о том, что существуют и приятные, радостные воспоминания, — я взял фотографию из её рук и потерялся в воспоминаниях.

Наш диалог прервался тихим «кхм» позади. Резко повернувшись, я увидел Джо в другом конце комнаты. Он выглядел уставшим, даже более уставшим, чем в прошлый раз. Чувство вины захлестнуло меня, как я мог так сорваться и оставить их одних в больнице, наедине с пониманием, что ей становится хуже.

С Мэдди за руку я подошёл к нему, но никак не мог подобрать слов, чтобы хоть что-то сказать. Понимающий взгляд Джо ясно дал понять, что сейчас ничего и не надо было говорить. Он похлопал меня по плечу и быстро обнял. Мужчина протянул руку Мэдди, и когда она в ответ протянула свою, то сказал:

— Ты, должно быть, Мэдди. Рид и Кэтти много хорошего говорили о тебе, — он аккуратно поцеловал её руку и добавил: — Очень рад встрече с тобой. Но хотел бы, чтобы это случилось при других обстоятельствах.

В глазах Мэдди появилось сострадание и любовь.

— Я тоже хотела бы. Я могу вам чем-то помочь?

Кэтти вздохнула и подошла к Джо. Обняв отца за талию, она сказала:

— Я как раз хотела идти готовить всем ужин. Мы не ели целый день, — Кэтти казалась такой потерянной и одинокой. Скоро она потеряет женщину, которую уже безоговорочно считала своей мамой, и я точно знал, что Мэдди понимала её чувства. Посмотрев на меня, Мэдди будто спрашивала разрешения; поцеловав девушку в макушку, я сказал:

— Иди. Нам всем не повредит поесть, — и едва улыбнулся ей.

Мэдди и Кэтти направились на кухню, а Джо к лестнице, ожидая, что я последую за ним, но я будто прирос к полу. Хоть как-то взяв свои чувства под контроль, я безмолвно подошёл к нему. Пока мы понимались по лестнице, Джо рассказывал последние новости о самочувствии моей матери. Вчера у неё был ещё один сердечный приступ. Её организм сейчас был настолько слабым, насколько это вообще возможно, и медсестра, которая сегодня приходила, сказала, что будет чудом, если она продержится до конца недели.

Мы остановились возле двери, и Джо положил руку мне на плечо.

— Я рад, что ты вернулся, сынок. Понимаю, что это трудно, и знаю, что твоя мама наделала ошибок, но она любит тебя, и я просто хотел сказать, что ты хороший человек, если уж решил быть здесь, рядом с ней.

Его слова звучали как слова одобрения от отца. Хотя мне так не казалось, учитывая поступки, которые я совершал, но сейчас хотелось оставить это позади. Он ещё раз похлопал меня по плечу и сказал:

— Заходи. Я говорил ей, что ты скоро приедешь, — мужчина развернулся на пятках и пошёл помогать девочкам с ужином.

Я тихо постучал в дверь, понимая бесполезность этого поступка, но мне что-то надо было сделать с дрожащими от страха руками. Сделав шаг внутрь, я растерялся от вида больничной кровати в комнате, которая занимала практически всё пространство. Я помнил, как Кэтти сказала, что медсестра попросила создать надлежащие условия, но этого я не ожидал. И правда, наконец, обрушилась на меня.

У кровати стояло такое же кресло, как и внизу. И я могу сказать по большому количеству журналов, разбросанных по полу, Кэтти проводила здесь много времени, читая маме.

Мама тихо лежала на кровати, и умиротворённо спала, поэтому я сел в кресло. Когда я взял её хрупкую руку в свою, она проснулась, повернувшись лицом ко мне.

— Привет, малыш, — мама похлопала по нашим сомкнутым рукам и притянула их к сухим губам. Её голос был каким-то надломленным и слабым. Отпустив руку, я потянул ей стакан воды с тумбочки и помог сесть. Она потянулась к стакану дрожащими руками.

Улыбнувшись маме, я сказал:

— Не урони стакан. Ты же не хочешь снова менять этот бандаж, — это всё, что я смог придумать, чтобы хоть чуть-чуть сгладить атмосферу.

Она посмеялась, и я помог ей сделать глоток. Вновь поставив стакан на прикроватную тумбочку, мама натянула одеяло на колени и облокотилась на спинку кровати.

Мы сидели несколько секунд в тишине, и, мягко говоря, это было очень неловко. Что в такие моменты вообще надо говорить? «Эмм… я слышал, что ты действительно умираешь в этот раз» — это полная хрень. Казалось, что всю ситуацию выдернули с фильма «Форест Гамп». Мама умирала. Она понимала это, и я тоже, но никто из нас ничего не мог поделать.

Последние пять лет, которые были проведены в слепой ненависти, когда я оканчивал школу, а потом избегал всего, что только было связано с домом, вдруг пропали. Внезапно всё время, которое казалось таким бесконечным, растворилось. Как бы я хотел провести больше времени с мамой.

— Я так скучала по тебе эти две недели, — её тихий голос прервал наше молчание. — Я не думала, что ты вернёшься. Я, конечно, понимаю, почему ты не вернулся, но, действительно, удивлена, что ты приехал.

Спрятав на минуту лицо в ладонях, я постарался скрыть горе, которое сейчас брало верх над всеми эмоциями, и вздохнул, ещё одна бессмысленная попытка успокоиться.